Мы только выиграем, если в комплекс услуг для арендаторов включим и работу дизайнерской группы.
Все это звучало весьма здраво, и тем не менее Мод хорошо понимала, что их семейный бизнес практически не стоит ни гроша.
— Сколько же ты заплатил отцу? — запинаясь, с пересохшим ртом спросила она.
Лицо Кайла мгновенно замкнулось, жесткие губы сжались.
— Не могу сказать. Это касается только его и меня. Словно перед носом Мод с треском захлопнули дверь — знакомое унизительное чувство, которое она не раз испытывала в детстве; и сейчас, как в те годы, она привычно укрылась за броней сарказма.
— Что, Кайл, ничего не изменилось? Мы все так же ненавидим друг друга, только ты куда .искуснее это скрываешь, вот и все.
— Да, пожалуй, можно сказать и так, — согласился Кайл после долгой паузы. Он смотрел на Мод как-то странно, незнакомо, словно она каким-то образом задела его за живое.
Мод с вызовом взглянула на Кайла.
— Я не дам втянуть меня в ссору! Никогда не понимала, что нашли в тебе родители — разве Только то, что ты мужского пола, — с горечью прибавила она, не замечая, что невольно выдаст свое самое уязвимое место. — Но ради них…
— Да неужели? — негромко и вкрадчиво перебил ее Кайл. — Неужели, Мод, ты и впрямь завидуешь тому, что я мужчина?
— Нет! — выкрикнула Мод, яростно отрицая тот циничный намек, что таился в горькой складке его рта. Она всегда была счастлива тем, что родилась женщиной, и от вкрадчивой реплики Кайла кровь бросилась ей в лицо. — Нет… ничего подобного… — Мод с трудом сглотнула, понимая, что опрометчиво ступила на весьма опасную почву.
Кайл следил за ней, точно кошка за мышью, и явно не собирался дать ей вывернуться, не заполучив взамен хотя бы внятного объяснения.
Вспомнив советы психолога, Мод принудила себя забыть о гордости и поступиться врожденным стремлением прятать от других сокровенные мысли и чувства.
— Когда-то, — хрипло проговорила она, — до того, как ты появился в нашем доме, мама потеряла ребенка. Это был бы мальчик. Однажды я подслушала разговор. Она… они намекали… во всяком случае, я поняла именно так… что мои родители были разочарованы, что родилась девочка.
И замолкла, с ужасом ожидая новой издевки, но Кайл не сказал ни слова.
Мод выдавила из себя признание, упорно глядя на камин и не решаясь посмотреть в сторону Кайла; и теперь, краем глаза заметив, что он шевельнулся, она неосознанно дернулась, словно ожидая удара.
— Я ошибся, — прозвучал напряженный голос Кайла. — Ты все же повзрослела.
— Тебя это как будто не очень радует. До чего же глупыми показались Мод собственные слова! Но ей просто необходимо было укрыться за всегдашней язвительностью, чтобы усмирить бушевавшие в душе чувства.
— Возможно, — согласился Кайл и, не дав Мод себя перебить, негромко добавил: — Раз уж пришло время исповеди, могу признаться откровенно, что и я ненавидел тебя. Мне тогда нелегко было поверить, что твои родители просто любят меня, ничего не требуя взамен. Понимаешь, прежде со мной такого не бывало. Ты ведь знаешь, мой отец бросил нас — сейчас, кстати, его уже нет в живых, — а потом умерла мама. Не сразу я осознал, что твои отец и мать любят меня просто так, а не потому, что, взяв меня в дом, совершили «благое дело».
— Но ты ушел и бросил их.
Наступило долгое молчание. Сердце Мод громко стучало. Сейчас они могли бы начать все заново… все может стать иначе, если Кайл будет с ней откровенен.
— Я ушел, потому что считал, что так будет лучше для них, — наконец ответил он. — Ты их родная дочь, и уже было ясно, что нам с тобой никогда не ужиться. После… после того случая с тобой я понял: дальше так продолжаться не может. И ушел…
— Ради них?
Кайл ничего не ответил, но Мод знала, что так оно и есть. Вернее, она знала это всегда, и сейчас ей стало легче оттого, что Кайл уважает ее настолько, чтобы говорить с ней открыто. Никогда они не станут близки, как родные брат и сестра, но ради отца и матери, ради тех, кого они оба любят, можно бы попытаться начать все сначала. Мод старалась свыкнуться с этой мыслью. И тут Кайл все испортил.
— Да, кстати, — небрежно бросил он, — если ты беспокоишься по поводу работы, то не стоит. Ты возглавишь дизайнерскую группу в «Беннетт интерпрайзис».
Мод открыла рот и обнаружила, что потеряла дар речи. Когда она наконец заговорила, голос ее прозвучал хрипло и сдавленно:
— Мне не нужна милостыня. Кайл! Я сама найду себе работу.
— В самом деле? — Его циничное удивление не только взбесило, но и сильно уязвило Мод.
— У меня есть опыт… и диплом… Кайл скривил губы в знакомой язвительной усмешке, которая неизменно доводила Мод до исступления, как бы намекая ей, что он. Кайл, прекрасно осведомлен о чем-то, ей недоступном.
— Я не подвергаю сомнению твои профессиональные качества, но ведь на профессию, которой ты изволила себя посвятить, спрос, насколько мне известно, невелик. Подумай хорошенько, Мод, о чем ты говоришь. Хочешь уехать отсюда и попытать счастья в Лондоне? Прекрасно. Если тебе повезет, ты окажешься на побегушках в дизайнерской группе какого-нибудь магазина, будешь исполнять чужие приказания и воплощать в жизнь чужие идеи, да еще постоянно соперничать с более молодыми и честолюбивыми сотрудниками!
Картина, нарисованная Кайлом, была настолько мрачна, что Мод содрогнулась, на миг зажмурившись. Ей всегда ненавистна была сама мысль о том, чтобы жить и работать в Лондоне. Пускай она и не мечтает о блестящей карьере, но любит свою работу, и Кайл, конечно, совершенно прав: нестерпимо даже думать о том чтобы работать по чужой указке. Мод привыкла к тому, что отец всегда предоставлял ей полную свободу действий, и в глубине души наслаждалась самостоятельным творчеством.
Внезапная мысль поразила ее как громом, и Мод, давясь словами, хрипло спросила:
— Это ведь идея отца, верно? Это он заставил тебя предложить мне работу… это он попросил тебя…
— Думай, что угодно. Мод. Я не намерен обсуждать причины своих поступков с будущей сотрудницей. Это не в моем обычае.
Мод едва успела прикусить язык, чтобы не разразиться гневной тирадой. Она с подозрением взглянула на Кайла — уж не нарочно ли он ее дразнит, чтобы настоять на своем.
— Мне не нужна работа, — резко сказала она.
— Вот как? — цинично изумился Кайл. — В таком случае ты настоящая счастливица. И на что же ты собираешься жить. Мод? Или предоставишь решать эту маленькую проблему своим родителям?
А стало быть, и Кайлу, с ужасом осознала вдруг Мод и до боли прикусила нижнюю губу. Гордость толкала ее отказаться от должности, которую Кайл, как подозревала Мод, предложил ей только ради спокойствия отца… но если она откажется, если станет вдруг безработной…
— Бедная моя Мод, надо же было попасть в такой переплет.
— А тебе-то какая радость! — огрызнулась Мод, глянув на него сузившимися злыми глазами.
К ее немалой досаде. Кайл только рассмеялся.
— Когда ты вот так щуришься, то становишься похожей на разъяренную кошку. Богом клянусь, у тебя такой вид, словно ты о том только и мечтаешь, как бы накинуться на меня и вцепиться когтями в мое бедное горло!
К ужасу Мод, ее бросило в жар, но не от дикой картины, которую нарисовал Кайл, а от чувственности, которую он так умело укрыл за этой дикостью.
В замешательстве она уставилась на Кайла. Лицо его было непроницаемо, настолько непроницаемо, что Мод никак не могла понять, почудился ей или нет этот чувственный намек.
— Если ты и впрямь откажешься, придется мне взять на эту должность кого-нибудь другого. Я видел твои работы, насколько я могу судить, ты опытный дизайнер.
В голосе Кайла прозвучала откровенная скука, и Мод уловила в его тоне равнодушную нотку.
— Мне не нужна милостыня, — раздраженно повторила она.
— А ты ее и не получишь. — Кайл искоса глянул на нее. — Так согласна ты на эту работу или нет?
Мод заколебалась, разрываясь между гордостью и здравым смыслом. Прими она предложение Кайла, отец и мать будут вне себя от радости: они сочтут ее согласие знаком, что наконец-то она помирилась с Кайлом.
— Я… я согласна, — хрипло проговорила она, склонив голову, чтобы Кайл не увидел признаков поражения, написанных у нее на лице.
— Вот и ладно. Как только вернусь из Штатов, оформим твой контракт.
Мод непривычно было видеть его таким — сдержанным, деловитым, энергичным. Трудно представить, что перед ней тот же человек, с которым она бурно ссорилась все свои детские годы. И этого мальчишку она, Мод, когда-то укусила в ногу за то, что он не дал ей прокатиться на своем велосипеде! При этом воспоминании краешек ее губ дрогнул в лукавой усмешке.
— Что это ты улыбаешься? Надеюсь, не планируешь мою преждевременную кончину? Мод недоуменно сдвинула брови.
— С чего ты взял?
— Да так… Похожую усмешечку мне как-то довелось видеть на портрете Лукреции Борджиа.
— Ну так ты ошибся. Я просто вспомнила, как укусила тебя за ногу, когда ты не пустил меня покататься на велосипеде.
Брови Кайла взлетели вверх, и на мгновение Мод показалось, что он давно забыл об этом случае. Но тут же он улыбнулся, и было в этой насмешливой улыбке нечто такое, отчего внутри у Мод все перевернулось.
— Ах да, мне бы следовало поблагодарить тебя. — Кайл рассмеялся, перехватив ее настороженный взгляд. — Видишь ли, шрам остался до сих пор, — он задумчиво похлопал себя по бедру, — и в весьма интересном месте. Предмет любопытства и беспокойства для многих женщин.
Мод обожгла его сердитым взглядом. Так откровенно намекать на свои плотские утехи!..
— Я всегда говорю, что меня укусил бешеный пес, — с затаенной усмешкой прибавил Кайл.
— Бешеная собачонка, — язвительно уточнила Мод.
Кайл выразительно изогнул бровь.
— Ты себя недооцениваешь, — ехидно заверил он. — Уж если сравнивать тебя с представителем животного мира, я бы предпочел дикую кошку. Так и вижу, как ты рычишь, точишь когти и хлещешь себя хвостом по бокам.
Он бросил выразительный взгляд на руки Мод, и она, опустив глаза, в смятении увидела, что ее пальцы и впрямь скрючены, как когти, словно она вот-вот бросится на добычу.
Кайл издал довольный смешок, от которого Мод бросило в жар.
— Я частенько гадал, удалось ли тебе утолить свою давнюю страсть и хоть разок наброситься на мужчину с когтями.
— Вот уж этого ты никогда не узнаешь! Мод поразилась звуку собственного голоса, напряженного и хриплого. И как только могла она позволить Кайлу втянуть ее в эту стычку — стычку, из которой невозможно выйти победительницей?
Ей было совершенно незнакомо чувственное наслаждение, на которое намекнул Кайл, а уж что касается страсти!..
— Только не говори, что предпочитаешь кротких и покорных любовников, вроде того мямли, что был с тобой вчера вечером. Или так припекло, что схватилась за первого встречного?
Зубы Кайла блеснули в жесткой усмешке. У Мод перехватило дыхание; грудь ее судорожно вздымалась в попытках вогнать в легкие хоть малую толику воздуха.
Что происходит? Что сотворил с ней Кайл? Ну да, сейчас он повернулся к ней той своей стороной, которую искусно прятал столько лет, но Мод всегда знала, что у него в высшей степени чувственная натура. Вот только почему ей это так хорошо известно? Она вновь содрогнулась, испугавшись своих чересчур откровенных мыслей.
В голове у нее вертелась тысяча благовидных предлогов распрощаться с Кайлом и немедленно уйти, но поддаться такому искушению было бы трусостью, и, что еще хуже, Кайл тотчас же понял бы, что этот разговор привел ее в полное смятение. Нет, надо держаться, сыграть с ним по его правилам, доказать, что она. Мод, уже взрослая. Просто Кайл пытается уязвить ее, помучить, как мучил когда-то в детстве, только на сей раз он выбирает более изощренное оружие. Откуда ему знать, что весь сексуальный опыт Мод сводится к нескольким неловким объятиям да неумелым поцелуям! Откуда ему знать, что от одних его двусмысленных речей у Мод подкашиваются ноги…
— Что ж, думаю, пора и пообедать.
Такое внезапное возвращение к действительности застало Мод врасплох. Она была уверена, что Кайл все силы приложит, чтобы вывести ее из себя, и твердо решила ни за что на свете не дать ему догадаться, что он добился успеха. Мод всегда знала, что Кайл умен, хитер и настойчив в достижении своей цели. Пусть себе твердит, что хочет заключить между ними мир, — Мод-то не обманешь. В глубине души Кайл по-прежнему ненавидит ее так же сильно, как и она его.
. Вот только в ее душе эта ненависть смешалась с чувством вины и сострадания, которое Мод не могла не испытывать к одинокому, всеми брошенному и нелюбимому мальчишке, каким когда-то был Кайл.
О да, сейчас она повзрослела и женским своим чутьем способна понять, как он тогда страдал. И все же до сих пор в поединке с Кайлом она чувствует себя слабым, уязвимым, затравленным зверьком, до сих пор в его присутствии ей приходится следить за каждым своим словом и жестом.
— Все готово. Обедать будем в столовой. Прошу. Столовая была обставлена с той же подкупающей простотой, что и другие комнаты, которые уже видела Мод, — вполне в духе почтенных лет всего дома. Обшитые дубовыми панелями стены матово поблескивали в свете огня, плясавшего в камине.
— Ты, конечно, понимаешь, что кое-что придется переменить? — отрывисто спросил Кайл, накрыв на стол.
Мод ничуть не удивило, что он так ловко управляется с готовкой: в конце концов, мать всегда требовала, чтобы они оба умели обихаживать себя, а отец учил их выполнять мелкие домашние дела. В доме родителей Мод никогда не существовало разделения на мужские и женские обязанности — если не упоминать о том факте, что они всегда мечтали о сыне.
Мод отложила нож и вилку, совершенно забыв об аппетитно пахнущей запеканке. Мыслями она была сейчас далеко.
— Ты слышала, что я сказал?
Сдвинув брови, Мод взглянула на Кайла, сидевшего по другую сторону полированного дубового стола.
— Да, ты говорил о каких-то переменах.
— В частности, о вашем доме. После операции твоему отцу будет трудновато одолевать лестницы. Твоя мать поговаривает о покупке небольшой виллы в Португалии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19