Я, наверное, так и буду добиваться самых прозаических вещей— выйти замуж, пустить корни, родить детей, и главное-обеспечить им в жизни стабильность. Мне всегда не хватало именно стабильности. — Элис легко и просто раскрылась перед Ральфом, как бы стремясь ответить ему откровенностью на откровенность. — Понимаешь, мои знакомые считают, что у меня слишком уж низменные идеалы-достаток, постоянство. А я вижу в этом гораздо больше смысла, чем просто в сексе или даже в романтической любви.
— А почему, — перебил ее Ральф, — нужно выкидывать из этого списка хоть что-нибудь? Элис нахмурилась.
— Ты о чем?
— Я вот о чем: разве ты не встречала пары, которые счастливы во всем, — их жизнь вполне стабильна, они любят друг друга всем сердцем
— И секс их тоже радует?
— И еще-они верны друг другу! Я, например, считаю, что современная женщина может претендовать на все это и иметь в своей жизни. Сердечная любовь, счастлива секс, стабильный брак, любящий преданный муж, дети, хорошая работа…
— Теоретически, конечно да, — согласилась, Элис. — Но, честно тебе скажу, в сексе я, похоже не очень преуспела, прямо скажем, не достигла высот…
— Кто мог тебе такое сказать? Роджер?
— Нет, — ответила она, задетая его интонацией, полной издевки, и насмешливым выражением лица.
Какая досада! Элис позволила втянуть себя в разговор на очень опасную тему, а с мужчинами лучше беседовать о чем угодно, только не о сексе! Да и Ральф, заговоривший об этом, пробуждал в ней такие безумные плотские желания! И мысль о собственной холодности сейчас, как никогда, была сомнительной. Что-то много рассуждений на сегодня!
— Я почему-то всегда за собой это знала, — твердо произнесла Элис. Похоже, что больше всего она старалась убедить в этом именно себя.
— Всегда?-Ральф опять насмешливо поднял бровь.
Снова его потянуло на насмешки, точно такая же издевательская гримаса была у него на лице, когда они впервые увиделись. И опять что-то тревожно заныло у нее в душе.
— Да, именно так, я давно знаю это за собой. Точнее, я поняла это сразу, как только стала целой. С тех пор, как узнала насчет того, как что есть, если я тебя правильно понял, ты убедила себя в этом? Или это сделал кто-нибудь другой. Надо полагать, твой первый мужчина?
Ральф явно путал ей все карты, пытаясь разрушать возводимые ею барьеры.
— Да нет, не так, — сказала она поспешно, но поспешность эта и выдала ее.
— Как же не так!-снова взлетела черная бровь. — Готов спорить, у тебя было не так уж много мужчин; максимум-двое, ну от силы— трое. Роджер, понятно, не в счет.
— Трое? — Элис растерялась. — Конечно же, нет. Я бы никогда…
И тут до нее дошло, что она выдает себя с головой, прямо и откровенно обрисовывает ему свою ситуацию. Несмотря на удивление и насмешки сверстниц, Элис была явно не из тех, кто с легкостью делится с подругами или с кем-то еще своими интимными переживаниями, рассказывая были и небылицы из своей или чужой сексуальной жизни. И вдруг чуть не доверилась такому собеседнику и такому мужчине, как Ральф Уорбертон! Естественно, что он сочтет ее взгляды устаревшими и нелепыми.
— Итак, если я правильно понимаю, у тебя в жизни был некто, и этот некто тебе подобные глупости и внушил. Так вот, чтоб ты знала: если мужчина, общаясь с девственницей, начинает убеждать ее, что она несексуальна, то знаю наверняка-он сам мало на что годится, а ей лишь морочит голову для отвода глаз.
В душе Элис зародилась паника. Слава Богу , он ее еще и утешает! Еще указывает, кто и где так себя повел! Тем не менее Ральф, и надо это признать, легко, по ее оговоркам, без подсказок понял всю ситуацию до мельчайше нюансов! И ей захотелось дать ему сдачи за эту легкость. Дать сдачи-и одновременно выплеснуть тайно мучившие ее страхи, которые нахлынули на нее сейчас…
— Мне уже не восемнадцать лет, а двадцать четыре, и уж теперь-то я вполне уверена в своих сексуальных потребностях.
— Да, — ответил он, — действительно, ты взрослая. Только говоришь все не о том. Ты же сама себя не знаешь, а твердишь о каких-то там потребностях!
И Ральф уставился на нее без тени смущения уверенный в собственной правоте. Спорить с ним Элис боялась, все-таки тема была достаточно скользкая. Но и просто так согласиться с ним было невозможно. Однако осторожность взяла в ней верх, и она переменила тему.
— Думаю, что соус у нас вполне готов. Чем еще тебе помочь?
Ральф пробормотал себе под нос:
— Обычно я предпочитаю есть на кухне, но рождественский обед, наверное, лучше устроить в столовой. Так что давай я здесь все закончу сам, а тебе поручу накрыть стол. Пойдем, покажу тебе, где что лежит. Выбери сама скатерть, фарфор, фужеры, серебро, салфетки и прочее.
Элис вытерла руки и вышла в холл. Вместе они прошли в столовую, обшитую деревянными лебедями. Эта комната тоже выглядела уютной и теплой. Посередине стоял большой стол про который Ральф охотно принялся рассказывать, что он был подарен его бабушке и дедушке на свадьбу. В те времена двенадцать человек за столом никого не могли удивить, считалось, что это немного, пожалуй, так, средненько… бабушка выросла в семье, где было семеро детей, дедушка был пятым ребенком у своих родителей.
— Наверное, очень приятно быть частью такой большой семьи, — не удержалась Элис. — Я у родителей одна, да и сами они были единственными детьми.
— Но, Элис, ты же не станешь спорить, что в этом тоже есть свои преимущества. Я, кстати, тоже вырос один. — Казалось, Ральф хочет ее утешить.
Элис возразила:
— Зато у тебя есть разные там дядюшки, тетушки, кузены…
— Что правда, то правда. Но знаешь, я ведь в детстве потерял мать… А такие потери оставляют в жизни слишком глубокий след, причем навсегда. Очень может быть, что пережить подобную утрату гораздо тяжелее, чем всю жизнь горевать о гипотетических родственниках… Я даже догадываюсь, о чем ты думаешь сейчас. — И, взглянув на Элис, он сочувственно дотронулся до ее плеча, как бы ободряя девушку.
— Конечно, догадываешься, ведь, похоже, я ною и жалуюсь и жалею только себя. Моим родителям нужна и важна была их работа, а я…
— Перестань, не надо! Тебе просто надо знать, что дочь для них на первом месте, в какие-то моменты их искусство может и подождать. А как же иначе, нам всем это нужно знать, что на свете есть хоть одна душа, которой ты свет в окне. Согласна?
В глазах Элис он прочел полнейшее и безоговорочное согласие.
— Ты прав. Но мне так странно слышать это все от тебя! Ты выглядишь столь независимым уверенным в себе; я как-то не представляю что у тебя…
— И что же у меня? Сейчас я, конечно, стал поувереннее в жизни, даже приобрел некоторую независимость. Но вообще в моей жизни были и неприятности и беды. Например, меня отвергла моя первая любовь. И хочешь знать почему? Она сказала, что уж очень я эмоционально зависимый. Тогда это было похоже на правду.
— Ты, наверное, очень любил ее, да?
— Да, — согласился Ральф, — я думаю, что так тогда и было на самом деле. Но кое-чему меня эта история все-таки научила. Потому что я пережил нечто большее, чем крах первой юношеской любви.
Какой же она была, эта девочка, первая, совсем юная возлюбленная Ральфа Уорбертона? И, размышляя об этом, Элис занялась приготовлением — открывала шкафы, выбирала серебро, тарелки, скатерть, салфетки, бокалы. Неужели есть на свете хоть одна женщина, способная отвергнуть Ральфа? Как нехорошо поддаваться ревности! Да и что было у нее с Ральфом? Считай, что ничего — ну, поцеловались пару раз. А как хочется, чтобы в этом заключалось что-то особенное… Еще сутки назад Роджер считался ее женихом, а теперь Элис даже мысленно не могла поставить его рядом с собой. Вот так!
Ральф подал Элис тяжелый хрустальный бокал, наполненный красным вином.
— Знаешь, — сказала она, — мне этого вина наверняка хватит на весь вечер!
Минут пятнадцать назад они отужинали. Ральф подвинул к огню удобный мягкий диван, Элис свернулась на нем как кошка в ожидании, пока хозяин дома возвратится из кухни, куда он понес грязную посуду.
Такого Рождества Элис за всю свою жизнь не могла припомнить. Еда была удивительно вкусна разговор шел на редкость легко и приятно. Ральф поразил ее веселостью и остроумием, и девушка от души смеялась его шуткам.
А этот придурок Роджер за все восемь месяцев-целых восемь месяцев!-ни разу не заставил ее даже улыбнуться. Элис отхлебнула из бокала. Вино было богатейшего красного цвета, мягкое, вкусное, и после хорошего ужина пить его— одно наслаждение. Но вскоре вино ударило Элис в голову, даже на миг почудилось, что потемнело в глазах. Повисло молчание. Казалось, эта странная тишина жила своей собственной жизнью, торопила, подталкивала к каким-то шагам.
— Мне, наверное, совсем не надо было бы вить, — прошептала Элис. Тем не менее взяла бокал и еще раз из него отхлебнула.
Ральф подошел к ней,
Да, похоже, тебе и правда хватит пить.
Он, осторожно разжав пальцы, взял бокал, отставил его в сторону. Затем обнял несопротивляющееся тело, и Элис почувствовала теплые мягкие губы на своих губах его теплые мягкие губы.
— Не надо, — бормотала она, обнимая Paльфа, — не надо, прошу тебя!
А пальцы ее уже мягко погрузились в его густые черные волосы, глаза светились желание а тело в его объятиях буквально таяло.
— Милая, наше время пришло, это наш с т бой праздник, — шептал Ральф, и они вновь приникали друг к другу.
— Постой, не торопись, — бормотала Элис— ты ведь уже меня поцеловал, когда поздравлял с Рождеством. Помнишь, мы вышли из церкви.
Он на секунду оторвался от ее губ и внимательно взглянул ей в глаза.
— Да нет, дорогая, это было не только поздравление с Рождеством, у меня на уме кое-что другое.
И, прошептав это, Ральф погладил ее по спине, еще крепче прижав к своему мускулистому телу. Другая его рука скользнула ей под волосы на затылок, он осторожно привлек ее лицо к своей груди.
Никогда прежде Элис не испытывала ни к кому таких чувств-ни к первому возлюбленному, ни тем более к Роджеру…
— Что же у тебя на уме? — прошептала она,
— А ты не догадываешься? Понимаешь, я как только тебя увидел, так ни о чем больше не мог думать. Неужели ты не заметила до сих пор?
Ничего себе! Если я не путаю, ты был на меня безумно зол.
— Наверное, больше всего меня бесил я сам, тело, которое отреагировало на тебя моментально. Между прочим, сейчас происходит то же самое Элис прикрыла глаза. Неужели их взаимность была такой полной? С самых первых секунд? Все что случилось дальше, случилось очень быстро. Еще минуту назад Элис находилась под опьянением тепла и уюта этого дома, красного вина, огня в камине, а сейчас ничто уже не туманило ее ум. Сердце стучало в ушах, гулко звенела в теле кровь. С ними обоими происходило что-то особенное.
— Если ты велишь мне остановиться-будь по-твоему, я это сделаю, — прошептал он, продолжая сухими губами ласкать ее шею.
Элис издала нежный горловой воркующий звук, который выдал ее желания с головой. Тело ее напрягалось и выгибалось в его руках.
— Нет, дорогой, нет, не останавливайся, прошу тебя…
— Хорошо. Я и не хочу останавливаться, ты веришь мне? Единственное, чего я хочу, — это быть с тобой, Элис. Ты средоточие моих желаний. Милая, если бы ты знала, как я тебя хочу…
— Мне никто никогда так не говорил…
— Как же ты не чувствуешь, что происходит со мной? Ни одну женщину я не хотел так, как тебя! Я очень долго не был ни с кем, ни с одной ч не загорался так, как с тобой, ни одна не встревожила моих мыслей так, как ты!-Ральф уже почти кричал.
Несмотря на исходивший от него жар э знобило в его объятиях. Нет, не от холода! Сейчас она ощущала лишь нараставшее желание. Теперь все было иначе, чем вначале, да и он сам был иным. Пришло великое небывалое время чувств, когда самое невероятное становится возможным'
Ральф нежно провел языком по ее губам обняв его за плечи, Элис приникла к нему, подалась навстречу его ласке. Ральф Уорбертон в этот миг стал для нее олицетворением и частью невероятного сказочного мира с огнями, нежный и острым запахом хвои, чудом их встречи. На краю сознания еще шевелился страх, нежелание возвращаться в реальный мир, такой не похожий на замкнутый оазис их счастья. Возвращаться придется все равно, но сейчас…
Ральф стонал от удовольствия, впивался в ее губы, а Элис дала себе волю. Она отрешилась от всего-от своих тяжелых мыслей, ожиданий и опасений. Их губы встречались сначала с осторожной нежностью, а потом-с силой и страстью, и для нее это было ново. Никогда раньше она не испытывала ничего подобного. Она теряла голову и от тяжести его тела, жарко и близко припавшего к ее хрупкой фигурке, и от жестких волос, в которые она запустила пальцы. А его руки, скользящие по ее талии и ниже, по бедрам!.. Какое это блаженство-чувствовать, как он напрягся, возбудился, и одновременно улавливать в себе мощный отклик на его возбуждение.
Они оба словно налились расплавленным огнем. Ральф подхватил ее, приподнял, вплотную прижал к себе, коснулся груда, бедра ее раздвинулись, они неумолимо приближались к самому чувственному моменту.
— Вот они, твои скромные сексуальные потребности, — насмешливо шептал Ральф ей на ухо —До чего же ты обольстительная женщина, удивляюсь, как ты до сих пор этого не знала?! что ты делаешь со мной? Я сейчас умру… если бы ты знала, что со мной творится! А что со мной делалось, когда я пришел тогда к тебе
Стоял у тебя в прихожей, а ты, передо мной, я этом чертовом костюме… а твоя грудь…
Его рука скользнула к ее груди-он тихо застонал. Ласково и осторожно он погладил ее нежную кожу, дотронулся до соска.
— Давай снимем все это, — шепнул Ральф, и Элис молча подчинилась, ощущая, как он расстегивает на ней одежду.
Их глаза встретились, и она увидела его расширенные зрачки. Ральф склонился и снова поцеловал Элис в потемневшие губы. Оторвавшись от нее на секунду, он произнес шепотом, полным страсти:
— Я хочу тебя, хочу видеть тебя всю и касаться тебя. Хочу, чтобы ты была моей!
Руки его бережно и нежно раздевали ее, губы то шептали нежные слова, то покрывали шею, губы и грудь Элис страстными поцелуями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19