Намагниченность труб, ничем
себя не обнаруживавшая прежде, внезапно возникла две недели назад и
заметно увеличивалась с каждым днем. В целом она была очень слабенькая, но
ведь ей не полагалось быть вовсе...
- Вы хотите сказать, Уилл...
- Я хочу сказать, что надо идти обедать.

5
Кравцов проснулся от завывания ветра. Было еще очень рано, рассвет
только начинал подсвечивать густой мрак ночи. Ветер врывался сквозь
распахнутые иллюминаторы в каюту, раскачивал шторки, шелестел страницами
журналов на столе. Он был прохладный и влажный, пахнул далекой московской
осенью, и Кравцову стало тревожно и сладко.
"Скоро конец вахты", - подумал он и вдруг вспомнил то, что
происходило в последние дни на плоту. Дремотная размягченность мигом
слетела с Кравцова.
Он оделся и вышел из каюты. Буровая была освещена. Что там делает
Уилл в такую рань? Кравцов быстро пошел к вышке. Он слышал, как
посвистывает ветер в ее металлических переплетах, слышал, как рокочет
океан, разбуженный начинающимся штормом. В темном небе не видно было ни
луны, ни звезд.
Кравцов взбежал на мостки буровой. Там, возле устья скважины, стоял
шотландец.
- Что случилось, Уилл?
Но он уже и сам увидел, что случилось. Превентеры медленно
поднимались сквозь восьмиугольное отверстие ротора, освобожденное от
вкладышей. Они лезли вверх прямо на глазах, выносимые обсадной колонной, -
дикое, непонятное, небывалое зрелище...
- Придется снять превентеры, - сказал Уилл.
- Не опасно, Уилл? А вдруг газовый выброс...
- Надо их снять, пока они здесь. Когда их унесет наверх, снимать
будет трудней.
Они принялись орудовать электрическими гайковертами, освободили
массивный фланец и сняли превентер, подцепив его к крюку вспомогательной
лебедки. Так же отсоединили они второй и третий превентеры. Когда они
возились с последним, он был уже на уровне груди: обсадная колонна
продолжала лезть вверх, выталкиваемая таинственной силой.
Правда, она лезла не так быстро, как бурильная колонна, - та уже
здорово поднялась, метров на сорок над устьем, но что будет дальше? Что
будет, когда она вылезет еще и закроет собой бурильные трубы? Резать? Но
автомат плазменного резака рассчитан только на восьмидюймовую бурильную
трубу, он не сможет обернуться вокруг двадцатидюймовой обсадной. Да и кому
могло прийти в голову, что обсадная колонна вздумает вылезать из
скважины?..
Кравцов поскреб бородку, сказал:
- Что сделал бы на нашем месте Али-Овсад?
- То же, что сделаем мы, - ответил Уилл.
Они взглянули друг другу в глаза.
- Спустить в бурильную колонну труборезку? - спросил Кравцов.
- Не успеем. Скорость все время возрастает. Да и не справимся вдвоем.
Будем рвать бурильные трубы.
Такие решения Принимают лишь в самых крайних случаях. Но тут и был
самый крайний случай. Им не справиться с обеими колоннами труб, ведь их
скорость все время прибывает. Да, только это и остается: тянуть бурильную
колонну, пока она не порвется где-нибудь в глубине, а затем как можно
быстрее вытягивать и резать автоматом оборванную плеть. После этого
останется только борьба с обсадной колонной.
Снова легли пальцы Уилла на клавиатуру пульта. Взвыл главный
двигатель, загудели шестерни редукторов. Поскрипывали, вытягиваясь под
страшной нагрузкой, талевые канаты, - жутковато становилось от этого
скрипа. Ветер, налетая порывами, путался в туго натянутых канатах,
высвистывая пиратскую песню. Стрелка индикатора нагрузки, дрожа, подползла
к красной черте. Молча смотрели инженеры на стрелку - и вдруг они услышали
слабый щелчок. Звук донесся из глубины по длинному телу колонны. Стрелка
резко качнулась влево: теперь на крюке висело только десять тысяч триста
метров труб.
- Порвали! - радостно воскликнул Кравцов. - Включайте резак.
Крюк продолжал вытягивать из скважины оторванную плеть бурильных
труб. Уилл уравнял скорость резака со скоростью подъема, и кронштейн
пополз вверх по штанге рядом с трубой, и синее пламя плазмы опоясало
трубу. Пока автомат-верховой отводил отрезанную свечу, резак съехал вниз и
снова приник к трубе, и так они отрезали свечу за свечой, и резак ходил
вверх-вниз, вверх-вниз.
Уже давно рассвело, припустил и перестал дождь, и ветер гнал низко
над океаном стада бурых туч.
Потом обсадная колонна вылезла настолько, что мешала резать
бурильную. Пришлось заняться ею. Кравцов снял плазменный резак с
кронштейна автомата и, держа его в руках, принялся кромсать шершавое,
облепленное морскими раковинами тело обсадной трубы, пока не срезал его
"под корень". И снова заходил вверх-вниз автомат.
Незаметно текли часы, наступил вечер.
Наконец они закончили эту дьявольскую работу: вся оборванная плеть
бурильных труб была вытянута и порезана и расставлена на подсвечнике.
Кравцов поплелся варить кофе. Когда он вышел из камбуза с подносом в
руках, Уилл корчился в шезлонге, держась за сердце.
- Нитроглицерин, - прохрипел он. - В стенном шкафу, верхняя полка...
Слева...
Кравцов кинулся в каюту Уилла, схватил стеклянную трубочку. Уилл
положил под язык две белые горошины.
- Ну, лучше вам? - встревоженно спросил Кравцов.
Уилл кивнул.
Кравцов напоил его кофе и поспешил в радиорубку. Только в
одиннадцатом часу вечера ему удалось связаться с центром.
- Да, да! Срочно! - кричал он. - Не менее двух бригад! И врача!..
Что? Да, врача, у Макферсона приступ...
Уилл выхватил у него микрофон.
- Не надо врача, - сказал он ровным голосом. - Четыре аварийные
бригады - полный круг - поскорее.

6
Моросил дождь, и океан был неспокоен.
Кравцов ничего не замечал. Всю ночь он резал обсадные трубы и не
заметил, как наступило серое утро. Лишь два раза он позволил себе сделать
передышку, чтобы проведать Уилла. Шотландец лежал у себя в каюте без сна.
- Какая скорость? - чуть слышно спрашивал он.
- Четыре метра в минуту, - отвечал Кравцов, беспокойно глядя на него.
- Как вы тут? Не лучше?
- Резак, - шептал Уилл. - Резак исправен?
- Исправен. - Кравцов пожал плечами. - Ну, ладно, постарайтесь
поспать, Уилл. Пойду.
Плазменный резак работал исправно, только вот руки ныли от его
тяжести. Трубы лезли из скважины все быстрее. Кравцов еле успевал цеплять
обрезки труб на крюк вспомогательного подъемника.
Кончился аргон, и ему пришлось бежать на склад, грузить на тележку
новые баллоны. Он провозился там с полчаса, и, когда он подъехал на
тележке по рельсовому пути к буровой, обсадная колонна подбиралась уже
чуть ли не к самому кронблоку.
Кравцов переключил управление с главного пульта на пульт лифта и
поднялся наверх. С трудом ему удалось сменить восьмидюймовый спайдер на
двадцатидюймовый. Затем, когда спайдер двинулся вниз, навстречу трубе, и,
лязгнув, обхватил мертвой хваткой ее верхний край, Кравцов отрегулировал
скорость подъема, спустился вниз и включил резак.
Он перерезал трубу - рез пошел косо - и оттянул вспомогательным
подъемником ее конец, подвел под него тележку.
Несколько осторожных манипуляций - и стодвадцатиметровая плеть легла
на мостки по ту сторону вышки.
Теперь над устьем скважины возвышался, как пень срубленного дерева,
трехметровый обрезок. Пока он дойдет до верха, есть немного времени.
Надо напоить Уилла чаем.
Сутулясь и едва передвигая ноги, Кравцов побрел к каюте шотландца.
Он стянул рукавицы и вытер ими лицо, мокрое от пота и дождя. Голова
слегка кружилась от усталости, а может быть, оттого, что он, в сущности,
целые сутки ничего не ел.
Уилла в каюте не было.
Дверь камбуза была распахнута. Кравцов побежал туда. Ну, конечно,
торчит у плиты, помешивает ложкой в кастрюле...
- Какого дьявола вы возитесь тут? - заорал Кравцов, не помня себя от
ярости. - Сейчас же ложитесь!
- Гречневая каша, - тихо сказал Уилл. - Я не представлял себе, что
она так медленно разваривается.
Кравцов помолчал, глядя на синие круги под глазами шотландца.
- Ложитесь, - повторил он. - Я сам доварю ее.
- Вам следовало стать тюремным надзирателем, а не горным инженером, -
проворчал Уилл и вышел на веранду.
Кравцов снял с плиты чайник и налил чаю Уиллу и себе. Он сделал
несколько глотков - и поставил кружку на стол. Отсюда, с веранды, было
видно, как ползла внутри вышки обсадная колонна, скорость се заметно
возросла.
Кравцов побежал к вышке. Но, когда он включил резак, вместо острого
синего жала высокотемпературной плазмы вспыхнуло широкое, ленивое,
коптящее пламя.
Кравцов выругался и отошел с резаком назад под яркий свет лампы,
чтобы посмотреть, в чем дело. Но едва он сделал пять шагов, как резак в
его руках исправно выбросил плазму.
Что еще за новости?..
Он поспешил к трубе, наставил резак, но плазма опять превратилась в
простой огонь. Кравцов нервно крутил ручки вентилей, дергал шланги - ничто
не помогало.
- Я ожидал этого, - раздался голос за его спиной.
- Послушайте, Уилл, если вы сейчас же не ляжете...
- Потушите резак, он не будет работать.
- Почему?
- Самоподъем ускоряется, и магнитное поле колонны возросло. Ионизатор
резака вблизи скважины отказывает. Нейтрализация, понимаете?
- Что же делать? - Кравцов выключил резак и швырнул его на палубу.
- На складе есть газовые горелки.
- Старье, - пробормотал Кравцов.
- Другого выхода нет. Надо резать.
Они взобрались на тележку и поехали в склад. Баллоны, с газами
пришлось вытаскивать из дальнего, заставленного разным инвентарем угла.
Уилл вдруг глухо застонал, сел на ящик. Кравцов оставил баллон, подбежал к
шотландцу.
- Ничего... Сейчас... - Уилл трясущейся рукой вынул из кармана
стеклянную трубочку, положил под язык белые горошины. - Сейчас пройдет.
Поезжайте...
Кравцов погнал нагруженную тележку к буровой. Лихорадочно, до крови
сбивая суставы пальцев, он вталкивал баллоны в гнезда рампы, навертывал
соединительные гайки.
Газовая резка шла куда медленнее. Нескончаемо тянулось время, и
нескончаемо тянулись из устья скважины новые и новые метры трубы.
Семь метров в минуту!
Он кромсал трубу как попало и уже не оттаскивал отрезанные куски,
только отскакивал, когда они с грохотом рушились на мостки. Гудело, не
переставая, голубое пламя, и горелка дрожала в его руках, и резы шли
вкривь и вкось.

Час прошел? Или сутки? Время остановилось. Гудящее пламя - и грохот
отваливающихся кусков труб. Больше ничего. И еще только одна мысль в
отупевшем мозгу: "Сам ее добью... Сам..."
Он не видел, как приплелся Уилл и стал следить за давлением,
переключая рампу с пустых баллонов на полные.
Он не слышал рокота воздушных моторов. Не видел, как возле плота сел
на неспокойную воду белый гидросамолет и как надувные красные шлюпки с
людьми в брезентовых плащах направились, прыгая на волнах, к причалу.
Чья-то тяжелая рука опустилась на его плечо.
- Убирайтесь! - рявкнул он из последних сил и дернулся.
Рука отпустила плечо, но не исчезла. Она выхватила у Кравцова
горелку, а другая рука мягко отстранила его.
Кравцов поднял голову и тупо уставился на жесткое, в морщинах, лицо с
черными усиками над губой.
- Али-Овсад?.. - проговорил он, с трудом ворочая языком.

7
В те дни во многих газетах мира появились сообщения собственных
корреспондентов из Манилы, Джакарты и Токио, подхваченные затем
провинциальными газетами.
"Вести с Тихого океана: ожила стодвадцатитысячефутовая скважина,
заброшенная еще во время прошлого МГГ".
("Нью-Йорк герольд трибюн").
"Загадочное явление природы. Недра выталкивают бурильные трубы из
сверхглубокой скважины".
("Таймс").
"Подвиг советского инженера. Сутки напряженной борьбы на плавучем
острове в Тихом океане".
("Известия").
"Мастер Али-Овсад приходит на помощь".
("Бакинский рабочий").
"Схватка русского и шотландца с морским дьяволом".
("Стокгольм тиднинген").
"Кара господня за дерзкое проникновение в глубь Земли".
("Оссерваторе Романа").
"Мы встревожены: это опять около нас".
("Ниппон таймс").
"Настало время вешать ученых и цветных".
("Джорджия он сандей").

8
Кравцов посмотрел на индикатор и, сморщившись, поскреб шею под левым
ухом. Бороду он сбрил сегодня утром, но привычка осталась. Десять метров в
минуту... Скоро вся обсадная колонна выползет наружу...
Четыре бригады, сменяясь, резали и резали трубы, еле справлялись с
бешеным темпом подъема. Плот был завален кусками труб; автокран
беспрерывно грузил их в самосвалы, а у причала трубы перегружались в трюмы
транспортного судна под голландским флагом. Это судно было по радио
зафрахтовано президиумом МГГ в Маниле. Туда же, в Манилу, срочно прилетели
два представителя Геологической комиссии МГГ, и судно, приняв их на борт,
форсированным ходом направилось к плоту. Сразу по его прибытии началась
погрузка.
К Кравцову вразвалочку подошел мастер Али-Овсад. Жесткая, дубленная
ветрами и зноем кожа его лица лоснилась от пота.
- Жалко, - сказал он.
- Да, жарко, - рассеянно отозвался Кравцов.
- Я говорю: жалко. Такой хороший труба - очень жалко. - Али-Овсад
поцокал языком. - Джим! - крикнул он белобрысому долговязому парню в
кожаных шортах. - Давай сюда!
Джим Паркинсон спрыгнул с мостков и пошел по трубам, размахивая
длинными руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15