Зато сегодня утром, едва закончив завтракать, Розалин объявила, что долгожданная посылка наконец пришла и она привезла ее с собой. Гэйл хорошо знала историю с покупкой древнего меча, ибо она всегда была в курсе всех дел своей подруги.
Они вместе выросли в небольшом городке штата Мэн, окончили одну и ту же школу и колледж. Сколько Розалин себя помнила, Гэйл была неотъемлемой частью ее жизни, самой любимой ее подругой. Никто не знал ее лучше, чем Гэйл, даже Дэвид: ведь Гэйл она поверяла самые сокровенные тайны, которые не могла доверить названому брату.
Они были совсем непохожи: Розалин с рыжевато-каштановыми волосами и карими глазами и Гэйл — голубоглазая блондинка. Розалин была высокой, ужасно стеснительной, «книжной» особой, а Гэйл — маленькой круглолицей хохотушкой, которая никогда в жизни ничего не боялась. Они прекрасно дополняли друг друга, ибо, как это часто бывает, каждая из них обладала теми качествами, которых недоставало ее подруге.
В годы учебы в колледже Гэйл была не особенно избалована вниманием со стороны однокурсников — не потому, что она не пыталась завязать с ними знакомства. Просто в свои шестнадцать лет она была далеко не красавицей, и ей часто приходилось выслушивать отказы, на которые она научилась отвечать резким словцом, что, в свою очередь, отпугивало тех молодых людей, которые действительно хотели с ней познакомиться.
У Розалин же просто не было времени на свидания. Она рано поняла, чего хочет достичь в жизни, и хорошие оценки на экзаменах были одной из составляющих ее успеха, к которому она стремилась с присущими ей упорством и настойчивостью. Правда, способности у нее были не блестящие, и ей приходилось много заниматься. Розалин стала тем, кем стала, только благодаря своей усидчивости и работоспособности и вправе была этим гордиться. Но напряженные занятия совсем не оставляли ей времени на личную жизнь.
Со временем Гэйл из нескладной пухленькой девчушки превратилась в настоящую красотку. Она была все так же полновата, но теперь это ее ни капельки не смущало. Она бросила колледж на втором году обучения и вышла замуж. Это было третье по счету предложение руки и сердца, которое ей сделали, и она приняла его без долгих раздумий.
Розалин никогда бы не решилась на такой опрометчивый шаг, даже если бы ей и сделали предложение. Но так или иначе, а предложений не поступало: однокурсники обращали на нее внимание только тогда, когда им нужна была помощь в учебе, а те, с которыми она все же пробовала встречаться, довольно быстро поняли, что с ней не удастся весело провести время, а именно — пообниматься на заднем сиденье автомобиля. Для этого они могли пригласить более сговорчивых подруг, и Розалии им была не нужда.
Бэрри Хортон был первым мужчиной, который действительно заинтересовал Розалин. Узнав об этом, Гэйл издала радостный вопль: «Наконец-то!» — ибо Розалин в ту пору исполнилось уже двадцать шесть, Барри стал работать преподавателем в Уэстерлее год спустя после того, как туда пришла Розалин. Они сразу понравились друг другу — у них было много общих интересов, и, в частности, общее увлечение историей.
Уэстерлей, как и несколько других престижных колледжей и университетов, уже давно предлагал Розалин работу, так как она за последний год обучения в колледже получила высокие баллы. Она выбрала уэстерлейскйй колледж, потому что он находился в небольшом тихом городке, от которого было всего три часа езды до Гэйл, да еще потому, что там ей сразу же пообещали постоянную должность преподавателя в случае, если она оправдает возложенные на нее ожидания.
Когда Розалин стала встречаться с Бэрри — вскоре после того, как он пришел на работу в Уэстерлей, — она вдруг поняла, что далеко не всех мужчин интересует в отношениях с женщиной только постель. Бэрри покорил ее своей образованностью и умом, и она решила, что влюблена в него без памяти.
Вскоре он сделал ей предложение, но незадолго до того, как она ответила ему согласием, он попросту украл ее заметки для книги об эпохе средневековья. Она об этом ничего не знала — ей и в голову не пришло обвинить его в этой пропаже. Розалин, наверное, так бы и продолжала думать, что плоды двухлетнего напряженного труда она случайно выбросила в мусорную корзину, как пытался внушить ей Барри, если бы год спустя книга не вышла под его именем.
Теперь-то Розалин знала, почему Бэрри так торопился со свадьбой: он старался успеть до того, как книга выйдет из печати. Оглядываясь назад, Розалин готова была поверить, что сама Пресвятая Дева удержала ее от этого опрометчивого шага: повинуясь какому-то необъяснимому предчувствию, она все время откладывала день свадьбы то под одним, то под другим предлогом и этим избежала еще одной, самой ужасной ошибки в своей жизни.
Розалин, конечно же, обратилась в суд и предъявила Бэрри иск, чуть не потеряв из-за этого работу: декан требовал, чтобы она отказалась от своих обвинений, но она стояла на своем. Дело Розалин проиграла, ибо все воспринимали ее как отвергнутую, озлобленную и мстительную женщину, любыми средствами пытающуюся отомстить своему бывшему жениху. Все это было не правдой, за исключением, пожалуй, ее озлобленности, но доказывать это было бесполезно. Итак, Бэрри теперь мог с полным правом пожинать плоды ее трудов, но л Розалин тоже получила хороший урок — мужчинам никогда нельзя доверять.
Все это случилось полгода назад. С тех пор Розалин не раз подумывала уйти из Уэстерлея и поискать работу где-нибудь в другом месте. Ей не хотелось находиться даже в одном штате с Бэрри Хортоном, не то что в одном колледже, где она постоянно сталкивалась бы с ним в коридоре и он имел бы возможность устраивать свои глупые розыгрыши, вроде того, что он выкинул вчера с этим пришельцем.
Розалин собиралась принять окончательное решение летом: она поедет в Англию, в Кейвено-коттедж, доставшийся ей пять лет назад в наследство от бабушки, и там все хорошенько обдумает. С тех пор как она вступила во владение коттеджем на правах наследницы, она приезжала туда каждое лето. Там она писала свою книгу и там же впервые услышала о Проклятье Бладдринкера.
Теперь, открывая полированный ящик красного дерева, Розалин чувствовала то же радостное возбуждение, что и накануне вечером. Однако сейчас к этому чувству примешивалось еще что-то, и она вдруг сказала своей подруге:
— Взгляни, но, пожалуйста, не прикасайся к нему. Гэйл рассмеялась:
— Да ты, Роузи, говоришь о нем, как о мужчине.
— Неужели? Что ж, тебе лучше знать, — усмехнулась Розалин, про себя удивляясь, почему она сказала именно то, что сказала.
Слова вылетели у нее как бы сами собой, и в их интонации явственно слышались собственнические нотки. Такого с ней раньше не случалось: Розалин, конечно, гордилась своей коллекцией, но никогда не была ее ревнивой хранительницей.
Смущенная своей неожиданной репликой, она попыталась оправдаться:
— Это очень древний клинок, и я боюсь даже долго держать его на открытом воздухе, а не то что прикасаться к нему руками. Конечно, это глупо, я знаю, — он ведь отлично сохранился. Но я не успокоюсь, пока не положу его под стекло.
— Я на тебя и не обижаюсь. Это смертоносное оружие действительно нуждается в твоей нежной опеке, — произнесла Гэйл с самым серьезным видом, но тут же рассмеялась, а за ней и Розалин. — А меч и вправду очень красив, — восхищенно продолжала Гэйл. — Меня так и тянет потрогать его. Ну что же ты, Роузи, закрывай скорее футляр, а не то я не смогу за себя поручиться!
Гэйл подшучивала над ней, но тем не менее Розалин тут же закрыла ящик и заперла его на ключ. Если кто-то из них и не мог за себя поручиться, то это, без сомнения, была сама Розалин: она снова почувствовала неодолимое желание коснуться рукояти меча. Старинный клинок просто околдовал ее — другого объяснения она не могла придумать.
— Теперь поговорим о твоем будущем, — предложила Гэйл. — Ты добилась в жизни всего, чего желала: получила блестящее образование, сделала карьеру, а теперь исполнилась и самая давняя твоя мечта — ты стала обладательницей этого прекрасного древнего меча. Когда же ты наконец собираешься вплотную заняться своей несуществующей личной жизнью?
Розалин передернула плечами: Гэйл неизменно затрагивала эту тему, когда она была у нее в гостях.
— Я ведь пыталась, ты знаешь.
— Роузи, Роузи, да неужели ты и впрямь считаешь, что все без исключения мужчины похожи на этого негодяя Бэрри? К тому же он ведь был интеллектуал. Почему бы теперь тебе для разнообразия не попробовать завязать отношения со спортсменом или рабочим — человеком, который работает мускулами, а не мозгами? Уверяю тебя, ему и дела не будет до твоих исследований, так что с этой стороны ты можешь быть совершенно спокойна — никто больше не будет покушаться на твою книгу. А что до остального — будь спокойна, уж в постели-то он будет хорош.
Розалин усмехнулась: Гэйл не скрывала своей симпатии к «мачо» — этаким «настоящим мужчинам».
— С тех пор как я отделалась от Барри, прошло не так уж много времени — дай мне передохнуть, — попыталась возразить она.
— Ошибаешься, времени прошло чересчур много.
— Ну все это время я искала… — Розалин принялась выдумывать на ходу, но Гэйл недоверчиво хмыкнула:
— Где это ты искала? Неужели в колледже? Ты ведь никуда больше носу не показываешь. И посмотри на себя, Роузи, ты слишком много работаешь. Так не годится — у тебя уже круги под глазами. Работа, работа — и ни дни отдыха. Что же дальше-то будет?
— О, прошу тебя, Гэйл, остановись. Я вижу, ты решила дать волю своим материнским чувствам и испортить мне выходной. Ради Бога, не заставляй меня укладываться в постель засветло.
— Да ты шутишь, что ли? Я просто хочу вытащить тебя из твоего уединения и познакомить с каким-нибудь молодым человеком. А отоспаться ты преспокойно сможешь и дома. Я не могу больше видеть, как ты валишься с ног от усталости после очередной плодотворной рабочей недели.
Розалин вздохнула:
— Может быть, я и правда слишком много работала в последнее время: заканчивала книгу, да и конец семестра на носу — меня просто завалили экзаменационными работами. Надеюсь, мне удастся отдохнуть летом в Англии.
— О, конечно, конечно, — скептически промолвила Гэйл. — Будешь целыми днями носиться по антикварным магазинам, а вечерами опять работать над своей книгой, и так весь отпуск. Почему бы тебе не поехать куда-нибудь просто отдохнуть?
— Я так и сделаю, обещаю тебе. А что касается личной жизни… Знаешь, Гэйл, я пока еще не готова снова пуститься в это рискованное предприятие. Возможно, когда вернусь из Англии…
— А что если ты встретишь мужчину своей мечты именно в Англии? Пообещай мне, что не упустишь такую возможность, если ваши пути пересекутся.
— Хорошо, хорошо, я буду все время об этом помнить, — торопливо проговорила Розалин, чтобы поскорее закрыть эту тему. — Если я ненароком столкнусь с мистером Прекрасным Принцем, я его не упущу.
— Обещаешь?
Розалин неохотно кивнула. За все эти годы она могла вспомнить всего лишь нескольких мужчин, которые ей действительно нравились, но они, в свою очередь, едва замечали ее. И кроме того, ей казалось невозможным снова впустить кого-то в свою душу, ибо Бэрри сделал все, чтобы убить в ней доверие к мужчинам. Но, может быть, когда-нибудь…
Глава 4

— Мне до сих пор не верится, что ты привезла его с собой, — произнес Дэвид, наполняя свой бокал шотландским виски из маленького бара в углу огромной залы. — Если бы я знал, что тебе это придет в голову, я бы просто переслал его сюда, в Кейвено-коттедж, и он бы здесь преспокойно тебя дожидался.
. Розалин виновато потупилась и стала помешивать ложкой в чашке с чаем. Сопротивляться той власти, которую имел над ней этот клинок, было выше ее сил. Дэвид никогда бы не поверил, но она просто не могла уехать и оставить Проклятье Бладдринкера в Америке.
Розалин даже опоздала из-за этого на самолет: в самый последний момент перед посадкой она вдруг отправилась домой забрать меч. Ей почему-то казалось, что он непременно должен постоянно находиться рядом или хотя бы в одной с нею стране. В результате она прилетела в Лондон только на другой день.
Но все это нужно было как-то объяснить Дэвиду, и поэтому она сказала:
— Я так хотела поскорее увидеть этот меч, что для меня было бы сущей пыткой ждать еще целый месяц до начала летних каникул в колледже. Я все равно бы не утерпела и примчалась сюда. И потом, не думаю, что в моем поведении есть что-то странное — меч ведь очень ценный, а моя охранная система давно устарела, и, находясь в Англии, я бы все время о нем беспокоилась.
Кстати, у меня в Америке теперь новые соседи. Правда, я с ними еще не познакомилась — их трейлер подъехал только несколько дней назад. Я всегда нервничаю в таких случаях: никогда не знаешь, станут они твоими лучшими друзьями или заклятыми врагами.
Дэвид усмехнулся и поднял бокал.
— Я только пошутил, Роузи. Мне-то хорошо известно, как ты хотела заполучить этот меч в свою коллекцию. Я бы не удивился, если бы узнал, что ты на ночь кладешь его под подушку.
Он подтрунивал над ней, но Розалин смущенно покраснела — Дэвид был не далек от истины: за последний месяц она не раз была к этому близка. В ее стремлении постоянно оберегать эту вещь было что-то нездоровое, во всяком случае, странное.
В ее коллекции были и другие не менее ценные экземпляры, например, великолепный кинжал, датированный XV веком. Он был длиной почти в фут, а в его ножнах имелись два кармашка, в которых находились крошечные столовые приборы с инкрустированными рукоятками. Ей нравился этот кинжал, но она никогда не поднимала по этому поводу такой суматохи, как в случае с Проклятьем Бладдринкера. С этим клинком она носилась как с младенцем, не находя себе места от тревоги, когда оставляла его без присмотра или когда к нему прикасались чужие руки. Каждую секунду она вздрагивала от страха, что его могут повредить или он потеряется.
В самолете Розалин внезапно охватил почти панический ужас:
1 2 3 4 5