ГАЛЯ поджидала его.
ГАЛЯ. Георгий, постой, погоди, не уходи, постой…
ГЕОРГИЙ. Слушай, я тебе денег дам, только отстань от меня, а? Сколько тебе надо, скажи, сколько?
ГАЛЯ. Я на себя руки наложу, я люблю тебя, бесценный мой! Люблю!
ГЕОРГИЙ. Что ты орешь? Что ты строишь? Что ты врешь? С мая – пять месяцев. Где твой живот?
ГАЛЯ. Никакого? А я, может, аборт сделала? Я убила своего ребенка!
ГЕОРГИЙ. Артистка… Не ори.
ГАЛЯ. Она – лучше? Неужели она – лучше?
ГЕОРГИЙ. Вот дом куплю всех вас выгоню. (Хлопает по стене ладонью). Всех. Хороший дом. Большой дом. Мой будет. У меня будет дом. И вишневый сад у дома будет. Мой дом! Я его вырвал у всех из зубов! По дешевке! (Смеется). Слышишь?
ГАЛЯ. Ты – купишь?
ГЕОРГИЙ. Я куплю, я. Она уже деньги взяла. Я опекунство над придурком сделаю, все, что попросит. Сделаю. Аня молодец. Аня – поняла, что мне тут обломится… Соображает. Человек! Она по земле ходит, не по небу. Она понимает меня. Я буду жить тут. Я. Я. (Хохочет, ходит по коридору, стучит ладошками по стенам). А хотел уезжать! А мне тут счастье! Поселюсь, хозяином стану, пойду требовать, чтоб его снесли к черту! Квартиру получу! Как следует! Буду жить! Куплю дачу с вишневым садом! Мое! Мое! Буду жить!
ГАЛЯ (вдруг). Не купишь. Нет. Я за Миню замуж выхожу. Со мной теперь будешь торговаться! А я – дорогая! Не купишь ты! Съел? Она мне поверит, тебе – не поверит… Сделаю. На зло тебе. Я буду тут хозяйкой, я! Из гадства сделаю тебе… Хочешь? А что – идея! Все сдохнут от зависти…
ГЕОРГИЙ. Не сделаешь, не сделаешь. Мой дом. Мой дом.
ГАЛЯ. Не сделаю? Не сделаю? (Вылетела на крыльцо). Все сюда, товарищи! Смотри, смотри! Феоктиста Михайловна! Мама! Мамочка моя! (Целует ФЕКЛУ). Кому вы хотите дом продать? Я ведь согласна! Отдайте ему деньги назад! Кому вы поверили, мама?! Будет, как вы сказали! Мама! (Тянет к МИНЕ руки). Муж мой! Бесценный мой! Сокровище мое! Иди ко мне! Любовь моя! Поцелуй же ты меня! Потом я тебя! Потом вместе мы поцелуемся! Иди ко мне! Ну?! Ну?!
МИНЯ, растопырив пальцы, идет к ГАЛЕ. Поцеловал ее, хихикнул.
ГАЛЯ хохочет и плачет.

***
Поздняя ночь. Летают ночные птицы. Фонарь качается на столбе. На крыльце сидит ИГОРЬ. Курит. Вышла из дома ГАЛЯ с бутылкой в руках и стаканами… Встала рядом с ИГОРЕМ, молчит.
ГАЛЯ. Разнервничалась… Третий час, я не сплю… До утра теперь. А ты что?
ИГОРЬ. Не надо. Иди, спи.
ГАЛЯ. Что не надо? Поговорить нельзя? Ну, почему не спишь?
ИГОРЬ. Кошмары мучают. Все, что Миня говорил – мне снится. Война, его мать, ее ведут на расстрел… Потом вдруг: это моя мать…
ГАЛЯ. Охота запоминать…
Молчание.
Будем ждать, когда кончится ночь. Правда? Чтобы избежать кошмаров. Кош-ма-ров. Правда?
ИГОРЬ молчит.
Я не помешаю, если рядом? (Села на крыльцо). Ничего. Ночь скоро пройдет. Ночь не может длиться вечно. Нет, не может! Придет солнце! Все станет совсем, совсем другого цвета! Будет белый, красный, яркий чистый свет! Пахнет от меня?
ИГОРЬ. Да.
ГАЛЯ. Ну и что тебе? Я выпила. Да, выпила. Решила! Согреться! Давай тоже?
ИГОРЬ. Давай.
ГАЛЯ. На. Наливай. Ночь! Пьем! Красиво!
ИГОРЬ. Холодно.
ГАЛЯ. Жарко! Я уже много выпила! Горит внутри… Снаружи тоже! (Смеется). Несильно, но напилась. Вино согрело, все забудется, все, все! (Смотрит в темное небо, что-то мечтательно мурлыкает). Мелочна наша жизнь, скажи, Игорь?
ИГОРЬ. Не понимаю я таких слов. Говори понятнее. А то всегда левой ногой за правое ухо. Ладно?
ГАЛЯ. Перестань, перестань! Не прикидывайся! Ты должен понимать, что жизнь наша – всех, всех людей – ничтожна, глупа…
ИГОРЬ. Ничтожна. Глупа. Ты в философском настроении…
ГАЛЯ. Да! Люблю быть в философском настроении! Глупа и мелочна! Что тут такое было три часа назад? Что за тараканья возня? Не знаю. Не помню. Не понимаю. Зачем, почему? Смешно. Глупо. Но! Но! Не ныть, не скулить, не мучаться, не страдать. Потому что все замечательно! Судьба так много дала мне. И мне, и тебе, и всем нам. И просить ничего у судьбы не надо! Все пройдет. Все. Я вижу, вижу, как через двадцать лет я подхожу сюда, к этому месту. Дома этого уже не будет. А площадка, на которой растет бурьян, репей, ромашки – городские цветы. Или клумба здесь будет, а на ней желтые ноготки, что угодно будет, но только дома этого и сада, и крыльца, и прошлой моей жизни – не будет. Может быть, многоэтажный дом встанет тут, или баня, или магазин, а вот этого ничего не будет. Ни репейника, ни дорожки, ничего. Никто не будет помнить, что тут когда-то стоял дом по улице Шмидта девяносто, и что когда-то тут жили люди, дрались, ругались, спорили, ссорились черте из-за чего! Из-за чего? Никто не будет помнить. А уж о Бородаеве и подавно все забудут. Я одна буду знать все-все-все и помнить все. Знать, что было. Бы-ло. Я – та, которая пришла сюда через двадцать лет. А найду я это место только по колонке. Она будет стоять все там же, на дороге, чуть наискосок – та самая, ржавая колонка, к которой я девчонкой бегала за водой с ведерком. (Молчит). А ты – ты придешь сюда когда-нибудь?
ИГОРЬ. Может быть. Не думаю. Я, наверное, поеду завтра назад, домой.
ГАЛЯ. Вот здрасьте! Ты здесь неделю, у нас – двое суток и все, назад? Разонравилось, а так восторгался? Ну-ну…
ИГОРЬ. Хватило. Домой поеду. Документы заберу утром.
ГАЛЯ. Все с ума сошли.
ИГОРЬ. Это точно. Все с ума сошли. Вы тут сошли.
ГАЛЯ. Все рвутся, едут, ехать хотят. Это я пример подала, сказала, – и все сразу пошли-поехали!
ИГОРЬ. Нет. Я сам.
ГАЛЯ. Ну, зачем? Скучаешь по дому? Нас ждут везде и нигде. Никому ты не нужен. И я не нужна. Никто никому не нужен.
ИГОРЬ. Я по улицам хожу и каждую минуту хочу только одного: лечь на асфальт, под ноги всем, лечь, глаза закрыть, зажмурить их сильно, потом открыть их – и как в сказке. Уже дома. Мамка, папка, отец, сестра, брат. И я тоже – дома.
ГАЛЯ. Неужто так плохо?
ИГОРЬ. Плохо.
ГАЛЯ. Ну и дурак. Глупый. Хотя у меня тоже так было в начале. Я ведь в артистки приезжала поступать….
ИГОРЬ. Я уже это понял…
ГАЛЯ. Да. Была трагедия. Не вышло. Не поступила. Надо благодарить судьбу все равно! Надо перетерпеть и остаться. Все скучают, так что же теперь… Терпеть.
ИГОРЬ. Ты перетерпела. Хорошо сейчас?
ГАЛЯ. У меня пути назад нету, только вперед…
ИГОРЬ. Вперед?
ГАЛЯ. Я еще покажу, кто я. Я еще докажу. Я еще поживу.
ИГОРЬ. Кому? Мне? Им?
ГАЛЯ. Им. Тебе. Всем! Георгиям таким. Думает, купил все? Фиг. Не продается!
ИГОРЬ. В дом войти не могу – всех распознал, воротит…
ГАЛЯ. За два дня? Распознал? (Хохочет). Не смеши!
ИГОРЬ. Думаешь, много ума надо?
ГАЛЯ. Да что ты распознал-то? Распознал он…
ИГОРЬ. Нарисованные, придуманные, кочевряжатся друг перед другом как в цирке. Все не по правде, все понарошку. Как в музее фигуры.
ГАЛЯ. Ты уже и в музей сходил? Да? Что, и я тоже такая?
ИГОРЬ. Такая.
ГАЛЯ. Лжешь!
ИГОРЬ (молчит). Не могу вот такое слушать. Одной минутой живете, врете все. Не верю никому, никому.
ГАЛЯ. Ты злой и недалекий деревенский человек. Корешок эдакий. Да?
ИГОРЬ. А говоришь – не такая.
Молчание.
ГАЛЯ. Человеки – разные бывают…
ИГОРЬ. Человеки должны человеками оставаться.
ГАЛЯ. Ой, пустой разговор! Ты как Миня – цитатами! Слова складываешь! Набор! Человек – это звучит гордо! Надо прожить жизнь так, чтобы не было мучительно больно! Жизнь – это поиск! Жизнь – это чушь собачья!
ИГОРЬ. Не знаю, какие он книжки читает. А без книжек если: человек должен быть человеком, не свиньей, в любом положении.
ГАЛЯ. К Мине, к Мине иди, он тебе почитает, вы подружитесь! Он умеет такие слова! К нему, к нему!
Молчание.
Вот он вчера кричал: кто я? что я? Так и ты тут, сидишь вот, рефлексируешь…
Молчание.
Нет, то есть, я хотела сказать: я понимаю его. Ты прав. Я понимаю. И тебя понимаю. Надо терпимей быть. Правильно говорят. Надо понимать! Выпьем!
Выпили, молчат. Смотрят на звезды.
Ты прав. Конечно, ты прав. Ты да он хоть в чем-то хотите разобраться… Но, миленький мой, не надо разбираться! Надо жить, просто жить и все, все, все!
ИГОРЬ. Не надо.
ГАЛЯ. А что я такого сказала? Ты да дебил хотите в жизни разобраться, а остальные… (Хохочет). Кто я? Что! Звучит гордо слово «человек»! Ах, прости, прости…
ИГОРЬ. Пойду спать.
ГАЛЯ. Посиди, миленький! Послушай! Какая замечательная мысль! Только дебил хочет понять зачем он живет и кто он! А больше никто! Это так трагично, если вдуматься! Так хочется плакать! (Хохочет).
Молчание.
ИГОРЬ смотрит на свинцовое, мрачное, притихшее, словно перед дождем небо.
ИГОРЬ. Звездочки маленькие какие отсюда… У меня дома они ярче. Никогда не думала, что свет от звезд идет до земли миллионы лет. Нет? А это так. Миллионы людей умерли за это время, десяток миллионов родилось снова, заново и снова сгнили, так и не дождавшись, когда придет свет от далекой звезды… Во-он той звезды. А он пришел сюда только секунду назад. Только сейчас он попал на наши ресницы и тут же исчез. Зачем миллионы лет он летел и летел к земле, сквозь черноту и темноту…
ГАЛЯ. Боже мой, как красиво… Да ты поэт?
ИГОРЬ (не слушает). Наверное, ему хотелось коснуться глаз совсем других людей, не нас с тобой… Он бежал к земле и думал встретить красивых, добрых, честных и умных людей, как положено быть человеку. Он так надеялся, что попадет в их глаза и заставит чуть больше любить друг друга, ценить, прощать. Он так надеялся… Он так долго гнался, летел к земле… А где-то там в эту секунду родился свет другой звезды и он летит сейчас к земле, летит и летит, он уже начал свой путь… Он прилетит сюда, когда нас давным-давно не будут, когда нас никто не вспомнит даже. Здесь будут другие люди, хорошие люди. Они не будут помнить о нас. Они не будут вспоминать нас. Никогда….
ГАЛЯ. Да, да… Ты прав. У нас свой ресторан. Правильно. Очень красиво, ты говори, говори, у нас будто бы свой ресторан, под открытым небом. Они придут, а мы тут. Можешь даже обнять меня и говорить о звездах… Разрешаю… Ты интересный вдруг… Мне холодно, можно обнять меня, ну? Обними?!
По саду идет человек в белой простыне.
ГАЛЯ замерла от ужаса.
Это Бородаев… Привидение… Мама-а-а-а… Привидение!
МИНЯ (подошел к крыльцу). Рукам волю не давай.
ГАЛЯ (молчит). Перепугал, идиот… Миня, это ты?
МИНЯ. Муж твой законный. Я. Я.
ГАЛЯ. А ну, иди в дом! Ты что не спишь?
МИНЯ. А я простыночку уже приготовил.
ГАЛЯ. Иди, сказала!
МИНЯ. Я – экскурсовод. Слежу за домом. Всем сообщаю про дом Ивана Федоровича Бородаева. Посмотрите налево: здесь жил и работал. Закладывал будущее листовками. А теперь его на свалку истории. А теперь – все. Жил, жил, и после смерти жил. А потом не нужен стал. Его взяли и под жопу.
ГАЛЯ. Миня, иди в дом.
МИНЯ. Я тебя караулю.
ГАЛЯ. Я же сто раз сказала тебе уже: пошутила я. Шутка была такая. Ну, сам подумай: тебе я какая жена? Ты какой муж? Объелся груш. Ищи в другом месте.
МИНЯ. Жена у меня сидит на крылечке, с мужиками щупается. Вот дела какие! Надо ее побить хорошенько!
ГАЛЯ. Я тебе побью, дурак! Пошел вон, сказала. Ходит, пугает. Я уеду завтра, понял? Правильно Игореша говорит: нарисовались тут все. Фальшивые все. Дураки все. Ты главный дурак. Уеду, уеду. Еще как уеду. Пусть тут все будет, как они хотят, пусть дом покупают, пусть дерутся, Бородаева любят, в рестораны ходят… Уеду и все!
МИНЯ. Ты ведь пообещала. Человек – это звучит гордо. Теперь уже поздно. Не откажешь. Откажешь – я повешусь. Смерть гораздо лучше унижений.
ГАЛЯ (кричит). Отстань, дебил! Без тебя тошно. Иди, вешайся, свинья. Каждая свинья в душу лезет! Вон сказала! Зарядил одно и тоже… Дурак!
ИГОРЬ. Миня, иди спать. Поздно уже.
ГАЛЯ. Да, да, уеду! Сейчас пойду, вещи соберу! Вместе с Игорем уеду! Да, да! Уйди с дороги, свинюга копченая, ненавижу! Он по ресторанам с этой, а я уеду!
Шатаясь, идет в свою комнату. Вытащила в коридор чемодан, кидает в него тряпки.
МИНЯ (ИГОРЮ). А я букетик собрал… Желтый листочек, голубой, синий, красный… Красиво… где моя книжка? Вот она… листочек, ручечка тут…
ИГОРЬ. Иди в дом.
МИНЯ. Сейчас. Сейчас я. Кто это я? Куда это я? А-а, схожу туда вон только и назад. Приду сейчас. Минуточку. Только минуточку. Человек – это звучит гордо. Чтобы не было мучительно больно. (Ушел в темноту сада).
В коридор вышла ФЕКЛА.
ФЕКЛА (ГАЛЕ). Пьяная какая…
ГАЛЯ. Трезвая! Уезжаю вот! Оставайтесь тут со своими любимчиками…
ФЕКЛА. Спать не дают… Пьяная какая…
ГАЛЯ. Какая хочу! Не прикажете!
ФЕКЛА. Пьяная какая…Пропадаем все … Все пропадаем…
ГАЛЯ ушла в свою комнату, собирает вещи. ФЕКЛА стоит у стены в коридоре, что-то шепчет.
От ворот к дому идут АНЯ и ГЕОРГИЙ.
АНЯ (громко). В золоте, в парче… Богатые! Мне бы вот так… Завалилась бы на свою макаронку в таком наряде – все сдохли б от зависти… Спасибо. В таких заведениях сто лет на бывала…
Молчат, смотрят друг на друга.
ГЕОРГИЙ (тихо). Сразу к тебе пойдем? Или ко мне?
АНЯ. Ко мне – нет, Фекла узнает… У тебя там – Игорь живет…
ГЕОРГИЙ. Погуляет пусть сходит… Это мой дом теперь, поди… Заметано. Он мне кто?
АНЯ (улыбается). Он спит давно…
ГЕОРГИЙ. Разбудим… Молодой, пусть на улке подождет… Тепло…
АНЯ. Сильный какой… Ты сильный… Пойдем… Надо платить за веселье, да?
ГЕОРГИЙ. Поможешь мне эту до конца уговорить, да ведь? Поможешь… Ты добрая…
АНЯ. Что обещаешь?
ГЕОРГИЙ. Все будет, все обещаю… Все, что захочешь будет…
АНЯ. Много хочу, много, тебя хочу…
ГЕОРГИЙ. Я теперь тут хозяин, я теперь… (Обнимает АНЮ).
ИГОРЬ кашлянул.
Кто тут сумерничает? А, Игорек… Иди в дом, не сиди тут, малыш, тут взрослые разговаривают… Ну-ка, ну-ка, ну-ка, давай, мухой, мухой, ну-ка…
ИГОРЬ (вскочил на крыльце, кричит). Не командуй! Не нукай, не командуй! Купил? Ты меня купил?! Купил?! Свинья, идиот, купил?! Купил?! Купил?!
Кинулся на ГЕОРГИЯ с бутылкой в руках. Драка. АНЯ визжит. ГЕОРГИЙ оттолкнул ИГОРЯ, схватил с земли палку, нелепо размахивает ею, обороняясь. ИГОРЬ идет напролом. Снова драка. Упали в бурьян, барахтаются по земле, пыхтят.
На крики выскочили ГАЛЯ и ФЕКЛА.
ГАЛЯ (вопит). Игореша! Побил его? Побил?! Правильно! Молодец! Заступился за меня! Хоть один джентельмен! Побил эту морду говняцкую! Ура! Ура!!!
АНЯ (со злостью). Давай, давай, Георгий, вставай, дай ему сдачи, хорошенько, дай ему… Ну, Георгий…
ГАЛЯ. Игореша, иди ко мне! Плюнь на него! Ты победил! Мы с тобой уедем отсюда!
1 2 3 4 5 6 7