Николай Коляда.
Букет.
Пьеса в двух действиях.
Действующие лица:
ФЕОКТИСТА МИХАЙЛОВНА, «ФЕКЛА» 70 лет
МИША, «МИНЯ», ее сын 30 лет
ГАЛЯ 20 лет
ИГОРЬ 20 лет
ГЕОРГИЙ 30 лет
АННА 35 лет
Старый дом в центре города, с садом и флигелем.
Сентябрь.
Первое действие.
В саду за домом сидят МИНЯ и ФЕОКТИСТА МИХАЙЛОВНА На дворе сентябрь. Последние теплые денечки, «бабье лето». Вечереет, около пяти часов. Злые осенние му?и не дают ФЕКЛЕ покоя. ФЕКЛА отма?ивается от них веточкой.
В саду растут старые толстые деревья. Сад большой и запущенный. Много дики? цветов, ярки?, по-осеннему сочны?. И репейник по всему саду: метра в два, целыми зарослями, хоть прячься в куста? эти?.
Крепкие ворота выкрашены желтой краской. От ворот к дому дорожка из битого кирпича. Крыльцо.
В доме четыре комнаты, одна другой меньше. Кухня, русская печь. Одна комната–за печкой находится. Чтобы попасть в нее, нужно идти по коридору, потом через кухню. Другие три комнаты имеют каждая свой вход–дверь в коридоре.
Слева от дома многоэтажные дома, справа–тоже. И впереди, и сзади–новостройки. А вот не сносят этот дом по улице Шмидта, 90.
Тишина.
Подъехал к дому автобус, у самых ворот остановился. Экскурсоводша сонным голосом принялась рассказывать что-то в микрофон. Двери автобуса открыты и слова ее далеко слышно:
ЭКСКУРСОВОД (быстро, заученно). …Уважаемые товарищи гости, продолжаем нашу экскурсию. Сейчас мы, осмотрев три церкви, замечательные творения рук мастеров прошлого приехали, так сказать, вот сюда. Кстати, должна вам сообщить, что до Великой Октябрьской социалистической революции рабочих и крестьян, главного события двадцатого века, в нашем городе было – угадайте? – не угадаете! – тридцать шесть церквей! Осмотрели мы с вами и мужской монастырь, жемчужину, так сказать, если можно так выразится, нашего города. Товарищи, не вытирайте окна занавесками, будьте культурными, как не стыдно? Занавески у шофера, между прочим, на подотчете. Ну и что, что пыль?.. Все видно… Итак, теперь мы с вами начинаем знакомится с боевой и трудовой и революционной тоже славой нашего города. Вот в этом доме по улице Шмидта, 90, куда мы с вами приехали… Улица, кстати, раньше называлась «Спасо-Николаевской»… Так вот, в этом самом доме жил наш земляк, наш, даже можно так сказать, прославленный земляк – рабочий, подпольщик, революционер, известный пролетарский писатель и публицист, чьё горячее слово звало на подвиги народы нашего города во имя торжества и справедливости… А-а, я вам его имя не назвала разве? Дак вот, товарищи туристы, на доме доска: «Здесь жил наш земляк И.Ф.Бородаев». Объясняю на ваш вопрос, почему на доме вторая доска, на которой написано: «Здесь работал наш земляк И.Ф.Бородаев.» Эти мраморные доски, товарищи туристы, повешены местными властями тут потому, что Бородаев активно готовил революцию, наше с вами светлое будущее закладывал… И по некоторым непроверенным данным именно здесь – здесь! здесь! – в этом неказистом дощатовском домишке он печатал свои листовки, которые потом, естественно, распространял. В жизни всегда есть место подвигам, товарищи туристы! Ну, а теперь мы с вами отправимся в краеведческий музей, где имеется обширная экспозиция о нашем прославленном земляке… У всех туристов обычно возникает вопрос: а как же теперь существует этот дом? Могу ответить, что и сейчас тут живут люди, но совсем не родственники, иначе мы бы знали… Просто, наверное, жители нашего замечательного трудового Дощатова!.. Обыкновенные рядовые труженики, как мы все, наверное… Да, да, Миша, закрывай двери, поехали, времени нету совсем, черт…
Взревел мотор автобуса. На дороге поднялась пыль, полетела в сад.
Снова тишина. Только мухи жужжат.
ФЕКЛА сидит в кресле-качалке, которое она специально для себя вынесла из дома на воздух.
МИНЯ сделал букетик из листьев, любуется, глядя на него, сидит у ног матери.
ФЕКЛА. Миня, слышишь? Помру я–что с тобой будет? А?
МИНЯ (смеется). Ты помрёшь, мама, а я еще не помру. Я еще поживу долго-долго.
ФЕКЛА. То-то и оно, что вместе в могилу не ляжем. Говорят, долго живут такие, как ты… Что с тобой будет, а? Сердце у меня болит который день, про плохое думаю. Ноет. Что будет, а? Что?
МИНЯ. Мама какой у меня букети-и-ик! Это – синий листочек, это – зеленый, это – жёлтый… А, мама? Букетик?
ФЕКЛА. Осень, вот оно все и красивое. Цветочки любишь?
МИНЯ. Люблю, мама. Это – синий, это – зеленый, это – жёлтый…
ФЕКЛА. А репья зачем нарвал? Выбрось. Букет испортил. Ну?
МИНЯ. Тоже цветы. Пусть!
ФЕКЛА. Какие же это цветы? Это бурьян. Понял? Выкинь. Ну-ка, достань книжку-то мою. Далеко она у тебя? Носишь с собой, как говорю, ну?
МИНЯ. Ношу, мама. Тут она…
ФЕКЛА. Ну, достань. Достал?
МИНЯ. Достал.
ФЕКЛА. Читай мне. Вслух. Ты читаешь ее, как я тебя прошу? Читаешь? Разбираешь мой почерк, нет? Читаешь?
МИНЯ. Читаю, мама.
ФЕКЛА. Ну, читай вслух, громко. Да понимай, что читаешь, понимай, ну? Читай.
МИНЯ (читает). Вот. «Борись, живи, побеждай. А сердце – сердце держи на цепи, неистовое, несчастное. А.Н.Толстой.»
ФЕКЛА. Граф?
МИНЯ. Другой! Не граф!
ФЕКЛА. Ну, правильно написал. Ты понял, что он написал? Вник?
МИНЯ. Понял, мама. Читать?
ФЕКЛА. Читай. Только вникни. Вник?
МИНЯ. Вник.
ФЕКЛА. Ну вот, а говорят, что ты – дурак. Какой ты дурак? Ты умный.
МИНЯ. Умный, мама.
ФЕКЛА. Давай, дальше читай.
МИНЯ. «Жизнь – это поиск. Лев Кассиль».
ФЕКЛА. Лев? Врет.
МИНЯ. «Человека ценят не по надписи на могиле, а по тому, как он прожил свою жизнь. Неизвестно-кто-сказал.»
ФЕКЛА. А правильно сказал. Ну, дальше?
МИНЯ. «Человек – это звучит гордо. М.Горький.»
ФЕКЛА. Молодец.
МИНЯ. «Прекрасен труд, велик он или мал.»
ФЕКЛА. Правильно. Верно. Точно.
МИНЯ. «Реки высыхают – русла остаются. Травы выгорают – корни остаются. Птицы улетают – гнезда остаются. Человек умирает – песня остается. Народная мудрость.»
ФЕКЛА. Аж до слез. Ну?
МИНЯ. «Без желания труд – будни, по призванию труд – праздник.»
ФЕКЛА. В точку.
МИНЯ. «Для человека, привыкшего уважать себя, смерть – гораздо легче унижений. Н.Г. Чернышевский»
ФЕКЛА. Заплачу сейчас… Николай Григорьевич? Ух, сила был…
МИНЯ. «Самое дорогое у человека – это жизнь. Она дается человеку один раз…»
ФЕКЛА. Ну, это старое. Достоевский сказал…
МИНЯ. «И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно…» Ай, больно!
ФЕКЛА. Что, сынок? Что?
МИНЯ (смеется). Комар укусил.
ФЕКЛА. Ну, убей его, читай дальше.
МИНЯ. «…больно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое… А.Н. Островский.»
ФЕКЛА. Кто-о?
МИНЯ. А.Н. Островский. Ост-ров-с-кий.
ФЕКЛА. Неправильно.
МИНЯ. Сама написала, мама.
ФЕКЛА. Зачеркни, напиши – Достоевский.
МИНЯ. Ладно, мама.
ФЕКЛА. Ну? Ты все понимаешь, что тут ты прочитал, нет? Все? Нет? Ну вот. А говорят – ты дурак. Ты, говорят, жить не способен. Способен. Ты сердцем прочувствовал? Нет?
МИНЯ. Прочувствовал.
ФЕКЛА. А почему так неуверенно говоришь? Ну?
МИНЯ. Потому что скажу «Нет», ты меня бить будешь…
ФЕКЛА. Я же тебя, дурака, учу, умным сделать хочу, понимаешь? Прочувствуй ты все до конца, до донышка, ну?
МИНЯ. Прочувствовал уже.
ФЕКЛА. Посмотри мне в глаза.
Пауза.
А говорят – дурак. Умный, умный, умный! Способен, способен, способен!
МИНЯ. Умный, мама. Никто на мне только женится не хочет, мама…
ФЕКЛА. То-то и оно, что никто. Никому ты не нужен. Помру вот я – что с тобой будет, что будет… А ну, скажи: никто тебе не говорил ничего про что-нибудь?
МИНЯ. Про что, мама?
ФЕКЛА. Про меня, про дом, про Ивана Федоровича про нашего про Бородаева – не говорили, нет? Анна, Георгий, этот новый – не говорили тебе?
МИНЯ. Они со мной не говорят, мама, совсем. Я только им все рассказываю, с ними разговариваю. А они – нет. Только молчат и слушают.
ФЕКЛА. То-то они и молчат, что боятся меня. А то бы, поди, сказали бы тебе, ребенку, все давно… У них у всех одно на уме: опрокинуть меня в помойную яму. Книжку закрой, не потеряй опять. Ну? Тут все для тебя, читай, перечитывай. Понимай все. Иди от меня, ладно. Голова у меня разламывается сегодня. Сил нету… Господь, помилуй, Господи, спаси, Мать Святая Богоридица, спаси, сохрани… Накрой меня марлей, чтоб мухи не лезли, да иди отсюда, на крыльце посиди, иди, иди…
МИНЯ накрывает ФЕКЛУ марлей, идет к крыльцу, мотает в воздухе букетом.
МИНЯ (весело шепчет). Синенький, красненький листочек, зеленький… Гады, маму обижают… Покажу вам… Синенький, красненький… (Сел на крыльцо, улыбается).
Прошло полчаса. МИНЯ сидит на крыльце, плачет. Из ворот к дому идет АННА, несет тяжелые сумки. Хлопнула калиткой.
ФЕКЛА. (кричит из-под марли). Кто там? Кто? Кто, ну?
АНЯ. Я, Феоктисточка Михална. Отдыхаете?
ФЕКЛА. Сдыхаю. Купила мне яички?
АНЯ. Купила.
ФЕКЛА. На столе деньги. Оставь там. Газету читала утрешнюю?
АНЯ. Про убийство какое опять?
ФЕКЛА. Не читала?
АНЯ. Вы у нас все политикой интересуетесь. А я старая уж. Вы там будете или нет?
ФЕКЛА. Там буду. Все там будем. Все.
АНЯ идет на крыльцо. МИНЯ вытер слезы. Улыбается.
МИНЯ. Аня-а-а! На букетик, на!
АНЯ. То плачет, то смеется… Не надо мне. Ну, пусти меня?
МИНЯ. Не пустю. Сядь со мной, поговорим.
АНЯ. Ну, давай, поговорим. Чего ревел-то?
МИНЯ. Жену хороню.
АНЯ. А, уже. Не вынесла она тебя. Ясное дело. Кто ж тебя вынесет.
МИНЯ. Милая моя жена! Зачем ты умерла! Как тебя жалко, как жалко тебя, если бы ты знала только! У-у-у! Я тоже повешусь! Тоже!..
АНЯ. Ну, что слюнями брызгаешь? Тоже, тоже, всю жизнь пугает…
МИНЯ (дотронулся до Аниной руки). Мягкая ты..
АНЯ. Убери грабли.
МИНЯ. Стань моей женой, помрешь – по тебе плакать буду. Ну? Стань?
АНЯ. Овощ ты, овощ натуральный. Незатейливый, как веник.
МИНЯ. Давай, поплачем вместе? У-у-у-у-у!
АНЯ. Хорошо у нас собаки нету. Ты вместо нее дом охраняешь. Пустолайка ты…
МИНЯ. Зато кошка есть. Они свою свадьбу играют! Я смотрел, смотрел на них! Гы-гы!
АНЯ. Сдвиг по фазе на этом деле. Достань лучше книжку вон, да читай, что требуется, всякие умные слова читай вслух, ну? Что мать-то просит? То и делай.
МИНЯ. Я лучше плакать буду. Горе мне свет застило, не вижу ничего-о-о! Порыдаем, давай, вместе, постонаем…
АНЯ. Вот жизнь людям: собирай, что попало, и живи. А тут как собака – работай, работай… Да пусти, сказала! Ну? (Пошла в свою комнату, за печку, хлопнула дверью).
МИНЯ. Злая ты, Аня! (Молчит. Снова ноет). Как мне жалко, женушка моя милая-а.
От ворот к дому идут ГЕОРГИЙ и ИГОРЬ. Тащат сумки.
ФЕКЛА (из сада). Кто там? Кого надо? Кто?
ГЕОРГИЙ. Свои, свои, Феоктиста Михайловна, не беспокойтесь, спите себе…
ФЕКЛА. Ты, Георгий? Взял билет? Обещал быстро?
ГЕОРГИЙ. Ну, быстро. На послезавтра. Все, еду.
ФЕКЛА. Давай, едь. Полный дом. Надоели… Денег ваших не надо, беспокойство одно. Тыр-тыр-тыр, с утра. За Мишей там смотрите. Не обижайте его, слышишь?
ГЕОРГИЙ (тихо). Нужен нам твой Миша. (ИГОРЮ). Ставь сюда. Подвинься, дебил, расселся тут.
Поставили сумки на крыльцо. ИГОРЬ машет руками.
Затекли? Тяжело?
ИГОРЬ. Нормально. Я привычный, ништяк. Куда ты едешь, ты не говорил?
ГЕОРГИЙ. Домой, в Краснодар. Там живу.
ИГОРЬ. Ого. На югах, свой дом?
ГЕОРГИЙ. Кого там, свой дом. Фу. Снимаю. Вот заработаю, куплю, куплю, куплю.
МИНЯ. Гошенька-Го, ходишь вот туда-сюда, а не знаешь, что под одним Богом все ходим. Не знаешь! Вот идешь ты торговать опять, а сверху кирпичик, чпок – и нету тебя.
ГЕОРГИЙ отряхивает брюки.
ГЕОРГИЙ. Ну, говно. (ИГОРЮ). Неси в комнату нашу, поставь у стенки.
МИНЯ. Кирпич – он ведь не разбрается. Он ведь – что? Он ведь красный или белый и – все. Вот жена моя так же шла, шла, а потом – умерла, повесилась взяла, бедная. В саду, на дереве вон на том повесилась …
ГЕОРГИЙ (тихо). Эх, Миня… С какой бы радостью я тебе бы по лобешнику врезал бы, в рог дал бы, чтоб не каркал ты… С какой бы радостью… Ох, и дал бы, ох и…
МИНЯ. Уйди! Уйди! Злой! Я маме скажу!
ГЕОРГИЙ. Скажи, скажи. Знаешь, что будет… (Уходит в комнату, уносит сумку).
МИНЯ ноет на крыльце, теребит листочки букета.
ИГОРЬ и ГЕОРГИЙ поставили сумки, сняли куртки. В их комнате стоит кровать, раскладушка стол, стул. Комната с одним окном, узкая-узкая, как щель, двум человекам не разминуться.
ГЕОРГИЙ. Спасибо, Игорек. Держи.
ИГОРЬ. Что?
ГЕОРГИЙ. Как – что? Это вот? Деньги. Ты помог –получи.
ИГОРЬ. Брось, я же просто так.
ГЕОРГИЙ (прячет деньги). Ну и хорошо. Мне пригодится. Если кто отказывается – я не настаиваю. (Роется в сумке). Мне деньги нужны, честно говорю и откровенно. Бедный я очень. И жадный. (Смеется). Сам на себя говорю: жадный. На улице копейку увижу, поднимаю, не ленюсь, всех расталкиваю. Деньги – все. Без денег ты – нуль. Без денег ты – никуда. Только деньги. Все можно деньгами, Игорек. Все продается. Абсолютно. Врут, что что-то нельзя купить деньгами. Книги врут. Все можно. Факт. У меня денег много, но надо еще больше.
ИГОРЬ. Я умоюсь схожу,вспотел…
ГЕОРГИЙ. Ты молодой, не обижайся, что учу. Плохому не научу. Меня жизнь научила, на собственной шкуре. Копейка рубль бережет. Скупой платит дважды. То есть, деньги надо беречь, но не до такой степени, понимаешь? На нужное дело можно и не жалеть. Можно все отдать. Я вот баб люблю. Много перепробовал. Еще больше хочу. Не жалею на это дело. За деньги – пожалуйста! Хоть с артисткой какой –пожалуйста!
ИГОРЬ (достал полотенце из чемодана). А зимой тут где умываться? Тоже на улицу идти?
ГЕОРГИЙ. Она рукомойник сюда переносит, в коридор. Фекла-то. За зиму я два раза тут был, по два дня, да весной рейс – два дня. А ты с бабами не спал? Мальчик? Нет? Ну, даешь! Бабы – это все! У меня вот одна цыганка была –кайф! До сих пор вспоминаю, аж коленки дрожат. Что ты! Бабы – это все. Моя плохая, которая – в Краснодаре. Ну ее. Я уеду – на мою кровать ложись. Раскладушку выкинь. Потребуй, чтоб никого не селила. Она боится напористых, хозяйка-то. В общаге плохо. Тут будешь жить один, дам сюда водить… Завидую даже тебе! (Смеется). Будет свой уголок! Кайф… Попробуешь, ничего, все впереди…
ИГОРЬ быстро прошел на улицу, умывается под рукомойником в саду. МИНЯ рыдает на крылечке. ГЕОРГИЙ выскочил на улицу, пошел к воротам.
МИНЯ. Гоша, а она приехала…
ГЕОРГИЙ (остановился). Кто приехала?
1 2 3 4 5 6 7