Наконец я сказал:— Она заперта, Ева.Она взвизгнула и повернулась ко мне. Потом, прислонясь спиной к двери и прикрыв рукой рот, уставилась на меня широко раскрытыми от ужаса глазами.— Кажется, ты испугалась, — с удовлетворением отметил я. — Что, совесть нечиста, Ева?— Почему ты так на меня смотришь? — хрипло выдавила она.— А ты не догадываешься? Я узнал про завещание. Она вздрогнула.— Я не знаю, что ты хочешь этим сказать. Где Харджис? И я звала Марианну. Где они? Я осклабился.— Они все ушли. Я дал им расчет. Здесь никого нет, кроме нас с тобой, Ева. Мы одни.Она сглотнула, потом нерешительно направилась в мою сторону.— Боишься, Ева? — спросил я.— С какой стати я должна бояться? Я иду в свою комнату.— Нет. Сперва мы с тобой побеседуем.— Нам не о чем говорить. И нам нельзя оставаться здесь вдвоем. Я должна уехать сегодня.— Тебе это не удастся, Ева.Я быстро шагнул в сторону, отрезав ей путь к лестнице.— Да, я забыл тебя поздравить. Тебе приятно чувствовать себя обладательницей этого дома, да еще и тридцати миллионов в придачу?— Ну я же не виновата, что она решила оставить мне все это? — запинаясь, проговорила Ева. — Причем здесь я?— Вы вместе с Ларри замыслили, как спровоцировать меня на убийство, или это была твоя идея?— Ты же сам все это придумал!— О, нет. Неудивительно, что ты раздумала выходить за меня замуж. Ларри теперь в лепешку разобьется, чтобы заполучить тебя обратно и наложить лапу на твои денежки.Она вздрогнула, и ее лицо исказилось.— Хватит! Я поднимаюсь и собираю вещи! Я ласково улыбнулся.— Леггит знает, что это наших с тобой рук дело. Он был здесь сегодня и в подробностях рассказал, как мы все провернули.Она побелела.— Ты лжешь!— Увы, нет. Он оказался умнее, чем я думал. Он обнаружил песок в тине спущенного колеса. На месте аварии песка не было. Леггит сразу смекнул, что к чему. Он понял, что Вестал убили. Тебя он подозревает в большей степени, чем меня. У тебя есть мотив, Ева. Он спросил, не ты ли подбила меня убить Вестал. Так что, сама видишь, он подобрался к тебе вплотную.Она попятилась.— А что ты ему сказал? — голос ее поднялся почти до визга.— Чтобы он доказал это. Не думаю, что ему это удастся, но все же возможность такая есть. Тогда, милая моя, тебе тоже не миновать электрического стула.— Я тебе не верю! Ты хочешь запугать меня!— Твое дело. Если наше алиби окажется несостоятельным, ты не успеешь и глазом моргнуть, как тебя арестуют. И уж там с тобой церемониться не будут, поверь мне.— Он ничего не докажет!— Надеюсь. Кстати, ты уже поделилась с Ларри радостными новостями? Ты с ним была весь день?— Не твое дело! Я поднимаюсь укладывать вещи!— Ты его по-прежнему любишь, да? Хочешь, чтобы он жил здесь с тобой? А про убийство ты ему рассказала?— Оставь меня в покое! — выкрикнула она, попятившись.— А ты не догадываешься, о чем я думаю, Ева? Я прикидываю, насколько безопасно убить тебя сейчас. Мне просто не терпится покончить с тобой. Такое искушение — наложить руки на твою прелестную белую шейку и давить, пока ты не испустишь дух, лживая притворщица!— Ты сам не понимаешь, что плетешь! Я начал медленно приближаться к ней.— Пожалуй, убивать тебя сейчас — небезопасно, но не думай, что ты легко отделаешься. Из-за тебя я пошел на убийство. Я хотел тебя, как ни одну женщину в жизни. Я хотел на тебе жениться, и ты обещала стать моей женой. И все это время ты водила меня за нос. Не надейся, что тебе это сойдет с рук.Она вдруг резко сорвалась с места и кинулась к лестнице. Я бросился за ней. Наверху я успел схватить ее за плечо, но она ловко вырвалась и побежала в кабинет Вестал.Когда я вошел, она стояла за столом, сжимая в руке револьвер.— Давай, попробуй убить меня, — тихо сказала Ева, и палец, лежавший на спусковом крючке, побелел. Обрубленное рыло револьвера тридцать восьмого калибра смотрело мне в грудь.Мы стояли и смотрели друг на друга. Ненависть в глазах Евы ошеломила меня.— Что, смелости не хватает? — спросила она. — Неужто ты думал, что я вернусь сюда, не имея возможности постоять за себя? Только подойди, и я тебя прикончу.Я отступил.Выражение ее лица не оставляло никаких сомнений в том, что она нажмет на спусковой крючок.— Да, Чед, я обманывала тебя. И я тебя провела, — сказала она. — Я знала, что она собирается оставить все мне. Я сыграла на ее жалости. Ведь я была такой же убогой и непривлекательной, как она сама. Да, ты невольно помог мне. Когда ты появился, я вдруг подумала, а почему я должна дожидаться своего счастья столько лет? Зачем ждать, пока она умрет, если ты можешь убить ее? — она наклонилась вперед. — Выйти за тебя замуж? Да я ненавижу тебя! И лежа с тобой в постели, я терпела твои мерзкие ласки, хотя меня мутило от твоих тошнотворных поцелуев! Но теперь все мое, я за все заплатила, и ты не смеешь ни к чему здесь прикасаться! И дом этот тоже мой! Так что, давай, убирайся вон! И не подходи ко мне! Скажи мистеру Хоуи, где тебя искать, и он доставит тебе все твое барахло. Я не хочу, чтобы хоть одна вещь в доме напоминала мне о тебе. Убирайся!— Я тебе припомню, Ева, — яростно произнес я. — При первом же удобном случае я с тобой расправлюсь. Ты сама напросилась!— Убирайся!Я вышел в холл и прошагал к входной двери. Достал из кармана ключ, открыл дверь и пинком распахнул ее. Потом обернулся.Ева стояла в нескольких шагах от меня, держа меня под прицелом револьвера.— Спокойной ночи, Ева. Скучать тебе, надеюсь, не придется. Призрак Вестал составит тебе компанию. — Я мрачно хохотнул и шагнул во тьму.В половине двенадцатого я вошел в бар Джека. Народу было столько, что яблоку негде упасть. Пробившись через толпу к стойке, я вскоре допивал уже четвертую рюмку виски.Идти мне было некуда, да и заняться нечем. Я решил упиться в стельку.— Чед, дорогой, как я рада тебя видеть… Я оглянулся и увидел Глорию, расплывшуюся до ушей. Я уставился на нее, не в силах вымолвить ни слова. После нашей последней встречи минуло несколько месяцев. Я даже забыл о ее существовании. Расставаясь с Глорией накануне свадьбы с Вестал, я пообещал, что мы встретимся, как только я вернусь после медового месяца. Но Ева вытеснила все мысли о Глории из моей головы.— Это ты, Глория? — наконец пролепетал я.Она весело схватила меня за руку и радостно сжала ее.— Разве ты не рад нашей встрече?— Страшно рад. А что ты здесь делаешь?— Понятия не имею. — Она надула губки. — Один симпатичный мальчик пообещал встретиться со мной, но почему-то не пришел.— Ничего, теперь у тебя другой симпатичный мальчик.Пойдем отсюда куда-нибудь, где можно потолковать по душам.Она кивнула, Мы протолкались к выходу.— Моя машина здесь, Глория. Куда поедем?— Ко мне. — Она влезла в машину. — Третий поворот налево на бульваре Рузвельта. Чед, лапочка, ты совсем про меня забыл, да?— Не совсем, — ухмыльнулся я, лавируя, между автомобилями на стоянке. — Закрутился вконец. А теперь, увидев тебя, очень об этом жалею. А ты чем занималась?— Я была во Флориде. Когда ты уехал в Венецию, один пожилой джентльмен пожелал принять участие в моей судьбе. — Глория хихикнула. — На прошлой неделе жена разыскала его. Ох, какими стервами могут быть жены, правда, Чед?— Наверное, — я вырулил с бульвара Рузвельта. — Я тут повернул?— Да. Останови у второго столба. Я притормозил перед высоким домом.— А где оставить машину? Я проведу ночь с тобой.— Я, конечно, тебя не приглашала, но так уж и быть. Поставь машину за домом. И поспеши, дорогой, моя квартира на самом последнем этаже.Я завел машину в пустой гараж за домом и поднялся на лифте на верхний этаж.Квартира Глории состояла из маленькой спальни и просторной гостиной: уютно, но не слишком разгуляешься.Когда я открыл дверь, Глория поджидала меня на кушетке. Она уже успела переодеться в лимонно-желтый халатик. Она выглядела настолько прехорошенькой, что мне сделалось не по себе: как я мог забыть такую куколку?— Входи, Чед. Господи, как же я рада тебя снова видеть!— Я тоже рад, Глория, — сказал я, приближаясь к ней. Положив руки на ее мягкие бедра, я привлек ее к себе. — Тысячу лет не видел тебя.— А что случилось, Чед? Тебе тяжко пришлось?— Да. Знаешь, что она погибла?— Да, прочитала в газете. — Глория чуть отодвинула голову, продолжая прижиматься ко мне всем телом, и заглянула прямо в глаза.— Значит, теперь все ее деньги принадлежат тебе, Чед?— Кое-что из них. Она почти все раздала.— Почти все?— Да. Но не будем об этом. Мы можем заняться кое-чем более приятным, верно?Мы уже завтракали, когда Глория поведала нечто такое, что буквально сразило меня наповал.Началось с того, что она внезапно спросила:— Чед, дорогой, уж не влюбился ли ты, случайно? Я уплетал яичницу, которую приготовила для меня Глория, но не решился поднять голову и встретить взгляд девушки.— Ты слишком любопытна, Глория.— Мне просто подумалось, что, возможно, тебе самому хочется об этом поговорить. Мне-то какое дело? Я уже давно выкинула из головы все серьезные намерения насчет тебя. Расскажи мне все, и тебе полегчает.Я отодвинул тарелку и повернул стул так, чтобы сидеть вполоборота к окну.— Она была у Вестал секретаршей. Я и впрямь втрескался в нее по уши, но теперь все кончено, — сказал я деланно безмятежным тоном.— Бедненький Чед!Я встрепенулся и посмотрел на нее.— Что ты хочешь этим сказать, черт возьми? Она улыбнулась и потрепала меня по руке.— С тобой такое впервые, да? До сих пор ты всегда сам бросал своих женщин. Больно, да?Я выдавил улыбку. Вышло довольно натянуто.— Угу. А откуда ты знаешь?— Чувствую. Она красивая, Чед?— Не то слово! В ней было что-то такое, чего я не встречал ни у одной женщины. Это не опишешь.— Мне не понравился ее голос. Мне показалось, что она властная и своенравная. Я права, Чед?— Пожалуй, да. — Я начал ходить взад-вперед по комнате. Потом остановился, как громом пораженный. — А когда ты слышала ее голос?— По телефону. Я вернулась из Майами, узнала про твою жену и позвонила.— Ты звонила? А она мне ничего не сказала. Глория пожала округлыми плечами.— Я ее не виню.— Ты сказала ей, кто ты.— Нет, не успела. Она заявила, что тебя нет и бросила трубку. Но она солгала. Я слышала, как ты диктуешь письмо.Я похолодел.— Что… как… откуда ты знаешь, что я диктовал? Она посмотрела на меня, и ее синие кукольные глаза широко раскрылись.— Чед, дорогой, что с тобой? Чем я тебя напугала? Я подошел к ней и сел на кушетку.— А когда ты звонила?— Несколько дней назад. А почему это тебя так взволновало?— Отвечай на вопрос, черт побери! — заорал я. — Когда ты звонила? В какой день? Глория растерялась.— Прости, Чед. Я бы ни за что не позвонила, если бы знала, что это тебя так огорчит.Я схватил ее за плечи и резко встряхнул.— Ты ответишь мне наконец или нет?! Когда ты позвонила?— Позавчера, — пролепетала она, еле живая от страха. — Вечером.В тот самый вечер, когда я убил Вестал!— Во сколько?— Около девяти.— А ты не можешь вспомнить точнее? Черт бы тебя побрал! Точнее!— Чед, дорогой, мне больно. Что я сделала такого?— В котором часу ты звонила? — завопил я.— В начале десятого. Минут в двадцать десятого.— И ты слышала, что я диктую письмо?— Да. Ты меня пугаешь. Случилось что-то плохое?— Заткнись! Значит, ты позвонила позавчера в двадцать минут десятого, да?Она кивнула головой.— А кто снял трубку?— Наверное, она. Та девушка, которую ты… с которой ты…— Женский голос?— Да.— Что она сказала?— Я спросила тебя. Она сказала, что тебя нет. Но я слышала твой голос. Ты диктовал деловое письмо. Я решила не мешать тебе, поэтому не стала настаивать. А она положила трубку.Я отпустил ее. Мне было так плохо, что ноги подкашивались.— Чед, дорогой!— Заткнись, черт бы тебя побрал!Она соскочила с кушетки и бросилась к бару. Надо отдать Глории должное, она знала, как поступать в критических случаях. Огромный стакан виски, который она мне всунула в руку, уложил бы даже мула.Я выпил виски, как воду. Не забери Глория пустой стакан из моей дрожащей руки, я бы его выронил.— Господи, как ты меня пугаешь. Что стряслось, Чед? На тебе лица нет!Виски чуть прояснило мне голову.Я посмотрел на Глорию.— Ты уверена, что слышала, как я диктую письмо?— Да. Что-то насчет «Конвей Симент».— А женский голос тем не менее сказал, что меня нет.— Да.— Ты хорошо ее слышала?— Да. Хотя она… она нервничала. Ее голос прерывался.— Ладно. — Я поднялся на ноги. — Оставь меня на минуту: я должен подумать.Она сидела на кушетке, не сводя с меня глаз. Лицо Глории было белым как полотно, в глазах застыл испуг.Я не мог сосредоточиться.Мысли путались.Я дрожал с головы до ног. В ушах звучал голос Леггита после боксерского поединка: «…Это все от излишней самоуверенности. Например, кто-то совершает убийство, продумывает все до мелочей, чтобы замести следы; фабрикует железное алиби или делает так, чтобы подозрение пало на кого-то другого. И потом думает, что ему уже ничего не грозит. А это вовсе не так, мистер Уинтерс: как раз тот, кто уверен в своей безопасности и безнаказанности, легче всего попадает в ловушку для простака. Причем в тот самый миг, когда менее всего этого ожидает. Только что все было спокойно и вдруг — бах! и он в нокауте; правда, итог для него нестрашнее, чем сломанная челюсть».Словно завороженный, я бродил по комнате. Надо же так опростоволоситься! Я был настолько напуган, что дыхание сперло.— Чед, ну в чем дело?Я повернулся и посмотрел на нее. Увидев мое лицо, Глория тихо взвизгнула от ужаса.— Что… что я сделала, Чед? Я медленно подошел к ней.— Что ты сделала? — заорал я. — Ты лишила меня будущего, сука проклятая!Я отвел назад руку и с силой обрушил кулак на перекошенную, размалеванную кукольную физиономию. Глория отлетела в угол и лежала, не шевелясь.Я не стал проверять, что с ней стало. Я даже не взял свою шляпу. Я рывком распахнул дверь и помчался вниз по ступенькам, словно за мной черти гнались. Глава 19 Куранты на башне мэрии отбили половину десятого. На бульваре Рузвельта было людно. Я смешался с толпой, нырнув в нее, как голый человек под спасительное одеяло.Я оглядывался по сторонам как затравленный кролик. Полиция уже должна была разыскивать меня. «Кадиллак» я бросил в гараже позади дома Глории. Уж слишком он был заметен, чтобы я мог рискнуть сесть за руль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24