Вспомним разговор между
революционным аббатом Симурдэном и его бывшим воспитанником Говэном. На
заявление Симурдэна, что он признает только право, Говэн отвечает:
— А я нечто высшее.
— Что же может быть выше права?
— Справедливость.
И сколько русских людей, испытавшие ужасы февральско-октябрьской
революции, могут повторить вслед за Говэном: „
—Лучше человеческий ад, чем скотоподобный революционный рай!

III

Другие деятели французской революции были не менее отвратительны своей
безнравственностью, чем Марат или Робеспьер.
В книге Эдгара Кипе "Революция", мы находим следующую характеристику
Мирабо:
"Первый апостол революции есть в то же время ее Иуда, бесчестие его так
же громадно, как и его слава".
"Спастись можно только посредством такого плана, — утверждал Мирабо, —
который соединяет в себе соображения государственного человека и происки интриг,
мужество великих граждан, и дерзость злодеев".
Про Робеспьера и Сен-Жюста говорили, что если им дать полную волю, то от
Франции скоро останется только двадцать человек их сторонников.
"Говорят, — пишет Эдгар Кипе в книге "Революция", — что террористы ждали
благоприятного случая для того, чтобы покинуть систему террора. Мечта! Эта
благоприятная минута никогда бы не наступила. Отказаться от своего оружия,
значило бы для них идти на верную погибель. Как могли террористы обезоружиться и
снова появиться на площадях в качестве простых граждан? Их непременно в тот же
день задушили бы те, которым они оставили жизнь".
Марат во время речи против Роланда признался, что революционеры не могут
быть уверены в судьбе революции, прежде чем не отрубят головы еще 270.000
человек. Историк Таи сообщает, что только в одиннадцати восточных провинциях
Франции от террора погибло 500.000 человек.
Среди бумаг, найденных в доме Робеспьера после его казни, был найден план
уничтожения 15.000.000 французов. План этот был составлен Маратом и подписан
Робеспьером и Карри.
Во Франции было создано 178 революционных трибуналов. Из этого числа 40
революционных трибуналов были разъездные, которые все время переезжали из одного
населенного пункта в другой.
Суд над подозреваемыми в контрреволюции производился не более 5 минут и
осужденные немедленно убивались. 63 женщины были казнены только за то, что
присутствовали на тайном богослужении. 400 детей от 6 до 11 лет казнены за то,
что они были детьми богатых или зажиточных.
Собор Парижской Богоматери во время революции был посвящен философии. И в
нем, по этому случаю, три дня продолжалось пиршество революционной черни, на
котором во множестве участвовали проститутки Парижа.
В эти дни в собор было приведено 200 священников, которые все были убиты.
"Система, вследствие которой в последние месяцы отрублено было тысяча
четыреста голов в одном Париже — такая безумная система не могла найти себе
поддержки. Она шла совершенно наперекор принципам террористических правительств,
которые обыкновенно стараются поразить своих врагов одним сильным ударом и
поразить в самом начале. Тут же, напротив, варварство увеличивалось с каждым
днем, и государственная мудрость была оскорблена точно так же, как и
человеколюбие." (41)
"По крайней мере одна мысль никогда не приходила в голову современникам
Робеспьера — мысль, что он был чужд террору. Что сделал бы этот человек без
террора." (42)
"Хотя память Робеспьера и Сен-Жюста была стерта в течении многих
поколений, но она оставила по себе пагубное наследство, которым воспользовались
многие, не зная его источника. Наследство — это идея о необходимости диктатуры
для основания свободного государства." (43)
Разбирая утопические политические системы Эдгар Кине замечает:
"Употреблять в дело высшую философию там, где ей нечего делать — не
всегда признак ума. Есть вещи на которые следует смотреть просто, невооруженным
взглядом: если вы посмотрите на них в телескоп, то произведете только туман,
который не имеет даже достоинства реального существования". "Все утопии, —
продолжает он, — имеют две общие черты: диктатора и папу, которые чаще всего
соединены в одном лице. Они не могли освободиться от влияния средних веков: они
возвращаются к ним путем химеры. После нескольких поворотов, они (утопии) все
примыкают к папству, к святому престолу, в который они возводят сами себя. Они
приковывают себя к этому новому трону, чтобы приковать к нему и других. Построив
свою религию, они требуют, чтобы ум склонился перед нею и оспаривают у него
право анализа.
Чему учат нас люди всех партий во время революции? Умирать. В этом
искусстве они дошли до совершенства. Но кто желает жить свободным, тот должен
смотреть в другую сторону".
Ламартин был прав, когда писал:
"В этом мире все рабы -
Богов, самих себя и судьбы.
От Сены и до Тибра,
При Консуле и Короле,
Будь добродетелен и будешь ты свободен,
И независимость твоя — в тебе самом".
Полной свободы никогда не было в прошедшем. Не будем же искать ее позади
себя имея кровавый опыт английской и французской революции и ужасный опыт
февральско-октябрьской революции в России.
* * *
За все ужасы французской революции прямую ответственность несут так
называемые философы-просветители. Гюго правильно указывает в "93 годе", что
"книги родят преступления" и что "пока будут Вольтеры будут и Мараты".
XVII. ПРИЗНАНИЯ МАСОНОВ О ТОМ, ЧТО ФРАНЦУЗСКАЯ
РЕВОЛЮЦИЯ — ДЕЛО ИХ РУК
О том, что масоны являются основными инициаторами Великой французской
революции, имеются откровенные признания самих масонов.
На первом международном конгрессе масонов, состоявшемся в 1889 году в
Париже и посвященном 100-летию французской революции, масон Амиал открыто
заявил, что:
"Космополитизм — это главное в их союзе", и что "Всемирная
демократическая республика — вот идеал франкмасонства, рожденный и высказанный
за полвека до революции 1789 года".
На этом же конгрессе масон Франклин, член ордена Великого Востока, так
сформулировал конечные цели масонства:
"..Наступит день, когда народы, не имевшие ни XVIII века, ни 1789 года,
сбросят узы монархии и церкви. Этот день теперь уже недалек, этот день, которого
мы ожидаем, этот день принесет всеобщее масонское братство народов и стран...
Это идеал будущего. Наше дело ускорить рассвет этого всеобщего мирового
братства".
В 1904 году, перед революцией в России, Турции, Персии и Китае, в
декларации ордена Великого Востока Франции было заявлено:
"Франкмасоны подготовили великую революцию... На их долю выпала честь
дать этому незабвенному событию формулу, в которой воплотились ее принципы:
свобода, равенство и братство..."
В книге, посвященной международному съезду масонов в 1910 году в
Брюсселе, мы читаем:
"Остается навсегда незабвенным, что именно французская революция
осуществила масонские начала, изготовленные в наших масонских храмах." (44)
Масон Паницци заявил на конгрессе:
"Масонство и демократия, это одно и то же, или даже больше — масонство
должно быть рассматриваемо, как армия демократии".
Характерны следующие заявления:
"С того дня, когда союз пролетариата и масонства, под руководством
масонства скреплены мы стали армией непобедимой." (45)
"Масонство, которому история обязана национальными революциями, сумеет
провести и самую крупную, так называемую интернациональную революцию." (46)
А в книге "Le Symbolisme Mars", 1933, стр. 161, мы встречаем следующее
утверждение:
"Масонство сосредотачивает усилия всех революционных умов". Так что сами
масоны признают, что о™ являются творцами всех политических и социальных
революций, начиная с Великой французской революции".

XVIII. КАК ОНИ ЛГАЛИ О ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Когда вышла в свет "История французской революции" Ипполита Тэна, она
обрадовала врагов революции и взбесила ее почитателей. Книга выдержала 24
издания во Франции в короткий срок.
Одностороннее миросозерцание поклонников "великой" французской революции
и практические цели которые они преследовали, заставляла их всячески восхвалять
деятелей революции и героизировать их личности. До Тэна французскую революцию
описывали в романтических тонах, доказывали, что она благодеяние, а Робеспьер,
Марат и другие ее деятели — герои. Делалось то же самое, что делают сейчас
большевики в отношении "великой" октябрьской революции.
Тэн подошел к исследованию истории французской революции с приемами
чистого натуралиста. Источником своей истории он сделал не написанные до него
книги, а подлинные документы; он изучил море документов эпохи французского
октября.
Вывод, к которому пришел Ипполит Тэн был следующий:
Революция была диктатурой городской черни в Париже и других городах, так
же как Жакерия — диктатура черни в деревнях.
Поклонники революции подняли неистовый вой против подобного толкования
своего кумира. Но с Тэном трудно спорить: всегда и всюду он указывает факты и
документы, из которых он заимствовал эти факты.
Сочинение Тэна состояло из трех частей. В первой он описал Францию при
королях, во второй ход революции и в третьей части — эпоху Наполеона.
Русские поклонники великой французской революции перевели на русский язык
и выпустили только первую часть, в которой описывалось состояние Франции при
последнем короле. Второй и третий том сочинения Тэна русские революционеры ни
переводить, ни издавать не стали.
Почему? Да потому, что не хотели доводить до сведения русского читателя о
всех ужасах и мерзостях "великой" французской революции, повторить которую они
хотели в России. О слишком уже ужасных зверствах революционеров повествовал,
ссылаясь на документы, Ипполит Тэн.
События же, о которых рассказывал И. Тэн в первом томе, рисовали жизнь во
Франции не в очень идиллических красках, и это русских революционеров
устраивало. Но неблаговидные действия королевской администрации выглядели
невинными шалостями по сравнению с теми чудовищными преступлениями, которые
проделывала под руководством Робеспьеров и Маратов революционная чернь. А вот об
этом то господа эсеры, меньшевики и большевики, подготавливая русский вариант
"великой французской революции", старались умолчать. Поэтому то второй том
"Истории французской революции" Тэна в России и не выходил. Только долгое время
спустя, в журнале "Мирный Труд", выходившем, кажется, в Харькове, был напечатан
второй том работы И. Тэна.
Описывая свои впечатления от чтения этого тома, рецензент журнала
"Исторический Вестник" (рецензия была напечатана в 1907 или 1908 году), писал:
"...Читая эту книгу и сравнивая с тем, что не так давно пришлось пережить
нам самим, убеждаешься, что история повторяется, что должно быть, революция
имеет свою природу и где бы она ни проявлялась, природа эта будет одинакова".
И рецензент был глубоко прав. Когда мечты русских революционеров сбылись
и они, наконец, произвели свою "великую русскую революцию", все увидели, что она
развивалась по тем же самым законам, что и великая французская революция.
Это был, как и во время французской революции, чудовищный шквал
человеческого фанатизма, человеческой низости и невероятных преступлений,
делавшихся опять во "имя всеобщего блага".
И где кончался идейный фанатизм, и где начинались потрясающие по своей
низости преступления, разобрать было опять нельзя.
Ибо природа всех революций всегда одинакова, — зачинаемые фанатиками, они
всегда совершаются руками самых преступных слоев каждого народа.

XIX. ФРАНЦУЗСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И РУССКИЕ ВОЛЬТЕРЬЯНЦЫ И МАСОНЫ

Только когда началась "Великая французская революция" Екатерина II начала
понимать, какие ядовитые семена она посеяла в России, всячески потакая
распространению французской "Просветительной философии". Ей не понравилось, ее
испугало, что во французской революции приняли участие русские аристократы
-"вольтерьянцы". При штурме Бастилии присутствовал известный масон А. М.
Кутузов, друг Радищева. В штурме Бастилии участвовали два сына князя Голицына.
Один из них, Дмитрий Голицын, позже прославился в созданных английским
масонами Соединенных Штатах как "Апостол Аллеганских гор".
Юность князя Д. Д. Голицына прошла в разных странах Европы. В Германии,
вслед за матерью, он перешел в католичество и из Дмитрия, стал Августином. Перед
тем, как поступать в русскую гвардию, родители отправили бывшего Дмитрия
попутешествовать, "людей посмотреть и себя показать".
Но из этого путешествия Августин Голицын больше не вернулся. Юный русский
князь решил остаться в Америке и стал католическим священником.
"В 1795 г. Дмитрий Голицын был рукоположен в священники, став "первенцем
американской католической церкви" — первым католическим священником, получившим
в Америке свое духовное образование..."
"Через некоторое время Голицын был назначен священником в Мэк-Гвайрский
поселок и в его ведение также перешла и вся лесная паства.
Мягкие линии Аллеганских гор, самая девственность природы, окружавшей
поселок, произвели на Голицына неотразимое впечатление: и тут его осенила идея,
воплощению которой он посвятил всю свою жизнь а именно: создать вокруг
Мак-Гвайрского поселка идеальную христианскую общину. По идее Голицына, такая
община, самим примером своей соборной жизни, должна была в будущем преобразить
всю страну".
Преображать Америку Августин Голицын решил за счет русских крепостных
крестьян.
Автор статьи "Апостол Аллеганских гор" Татиана Ненисберг, из которой
заимствованы приведенные выше цитаты, повествует об этом "благородном намерении"
князя Голицына следующее:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15