@BODYM = Закончив этот разговор, Мортон не стал терять времени и тут же с помощью иллюзии перенесся в свой двойник в магнитное поле, а потом в собственное тело.
@BODYM = Он оставил Изолину во власти чувств, типичных для диамондианских женщин.
@BODYM = Разумеется, она отбросила мысль, что брачный союз, заключенный лишь мысленно, - это настоящий брак.
@BODYM = Изолина, обычно такая быстрая, внимательная и подвижная, заинтересованная только настоящим моментом, во время всех событий, происходивших потом в этом зале, была полностью сосредоточена на своем плане замужества. Несомненно, слова людей и ирсков отпечатывались в её остром мозгу. Но предложение Мортона в переносном смысле нанесло ей смертельный удар.
@BODYM = Патриотизм Изолины улетучился. Роль "серого кардинала" при отце больше не существовала для нее. Ее верность диамондианским партизанам растворилась в пустоте. Судьба диамондианского народа была забыта. Умом Изолины владела одна мысль: она может выйти замуж, несмотря на все, что она сделала.
@BODYM = Это было опаснейшее проявление диамондианской женской натуры, но Изолина уступила этому чувству, а её ум в это время ослабил свой контроль.
@BODYM = Когда к Изолине вновь вернулась способность мыслить, молодая женщина не нашла ничего лучше, как участвовать в безумных планах, которые ей предлагали.
36
В Новом Неаполе было около восьми часов вечера.
Сержант Струзерс сидел в своем кабинете, и лицо его было мрачным. Он пожелал остаться на своем посту потому, что очень волновался из-за лейтенанта Брэя и полковника Мортона и думал: "С минуты на минуту зазвонит телефон и полковник или лейтенант заговорит со мной".
В тот момент, когда Струзерс повторял это себе в десятый раз, пол под ним закачался.
Струзерс был опытным человеком. Он сразу же решил, что это землетрясение, и спрятался под свой стальной письменный стол.
В находившемся по соседству университете специальные приборы показали, что вокруг одного из задних флигелей дворца Комиссии образовалось магнитное поле. Оно было таким мощным, что огромные стальные балки, поддерживавшие изготовленный из бетона, камня и дерева фундамент, были вырваны из земли и взлетели в воздух на несколько метров.
Потом магнитное поле исчезло так же мгновенно, как возникло. В тот же миг четыре этажа флигеля рухнули.
Во время падения почти все металлические балки скрутились в жгуты. Некоторые куски флигеля упали на землю почти целиком, но так случилось лишь в нескольких отдельных местах. Все остальное было раздавлено, взорвалось или разбилось.
Среди девяти человек, которых нашли живыми в развалинах, был Струзерс.
Прежняя клиника доктора Фондье (где он собирался практиковать под именем полковника Чарлза Мортона) была маленьким легким одноэтажным зданием, длинным и узким. Он уже много лет владел этой клиникой. Она была для Фондье убежищем, где он мог укрываться во время бесчисленных моментов того напряжения, которому были подвержены все диамондианские мужчины. И, естественно, здесь был кабинет для приема больных.
В глубине здания была довольно богато обставленная комната с кроватью для состоятельных больных, которые могли пожелать ненадолго прилечь. Апоплексический директор больницы Инкурибили был в глубине души добрым человеком и потому давно имел привычку предоставлять эту постель некоторым бедным уличным девицам для дневного сна. А если усталая проститутка случайно находилась в кровати самого добряка-врача, причем совершенно голого, то, в конце концов, врач-диамондианец должен где-то скрываться, когда не находится в своем кабинете, где ему положено проводить большую часть времени.
В тот первый вечер, когда клиника впервые открыла свои двери под новым названием, большая вывеска "Бесплатная медицинская помощь" привлекла много больных. В восемь часов вечера они уже больше часа ждали доктора в коридоре.
Так что, когда все старые дома, занимавшие противоположную сторону улицы, вдруг задрожали, оторвались от земли (вместе с фундаментом) и в буквальном смысле взлетели на воздух, было много свидетелей.
Трех-, четырех-, пятиэтажные дома действительно подпрыгнули и оказались в воздухе. Поскольку эти постройки были старыми и довольно ветхими, их металлические каркасы тут же начали извергать из себя этажи, потолки, мебель и жильцов под гром, в котором слились скрип дерева, глухие удары, взрывы и вопли.
Густое облако пыли, штукатурки и цемента окутало клинику доктора Фондье - полковника Чарлза Мортона. Пациенты мгновенно забыли о своих болезнях и разбежались кто куда. Что же до самого милейшего доктора, то он, повесив вывеску, ушел по делу, как поступил бы любой диамондианский мужчина. Нетрудно понять, что именно поэтому он не был у себя в час катастрофы.
Удар по клинике Фондье был второй почти удавшейся атакой Тьмы против первого попавшегося из полковников Мортонов. Остальные удары были нанесены один за другим на протяжении примерно двадцати пяти минут и направлены против примерно трехсот других полковников Мортонов. Каждый раз ущерб был ужасающим. В каждом случае жертвы насчитывались сотнями. Но при каждом ударе Тьма промахивалась больше чем на два километра. Поэтому большая часть лже-Мортонов узнала об этих катастрофах только позже, и ни один из них не догадался, что это в него целился нападавший враг, который был не способен попасть во что-либо мельче горы.
В 20.22 по новонеаполитанскому времени это массовое уничтожение прекратилось так же внезапно, как началось.
* * *
За несколько минут до восьми часов вечера Мортон открыл глаза в своем собственном теле. Он лежал на спине, над ним висела люстра. Вдруг она закачалась, по крайней мере так показалось Мортону. На самом деле её движение объяснялось проще: Мортон был на носилках, и его куда-то несли.
Полковник подумал о далекой Земле, о своих матери и сестре, живших в старом доме их семьи. Они сошли бы с ума от ужаса, если бы могли увидеть сейчас своего Чарлза. Он и сам был встревожен. Но даже в самые тяжелые кризисные минуты своей жизни полковник Мортон никогда не мучился сожалением о том, что сделал.
За те секунды, пока его проносили через огромный зал космического корабля, он собрался с силами и призвал на помощь то, что часто называл своим военным мужеством, - воодушевляющую силу иной природы, чем биологические инстинкты человека. Но было верно и то, что он смог собрать свои силы потому, что верил в то, о чем не знал никто другой. "Современная логика! - подумал полковник. - Только этой ночью или, может быть, ещё пять дней ты будешь существовать так, словно математические серии не ложь и люди взаимозаменяемы".
Додумывая это мысленное напоминание себе, Мортон почувствовал, что его носилки опускают на пол перед дилом, который вел себя как глава беспощадных убийц. Мортон заранее почувствовал, что сейчас начнутся бесполезные задержки и проволочки. А он был убежден, что он и Марриотт должны действовать, и действовать быстро.
Встревоженный этим предчувствием, полковник все же овладел собой и обратился к "королю" ирсков:
- Мгдаблтт, сейчас происходят важнейшие события, и мы с вами должны обсудить их немедленно.
Ирск перевел на него ледяной взгляд своих голубых глаз.
- Когда вы пришли в себя? Несколько секунд назад вы ещё были без сознания. И я буду вам признателен, если вы не станете пользоваться укороченным диамондианским вариантом моего имени.
- Прошу прощения, - извинился Мортон, но в глубине души вздохнул.
Он с уважением относился к этим растянутым до бесконечности необычным именам ирсков. Они, несомненно, усилили у ирсков остатки их индивидуальности. Но сейчас было неподходящее время для полного имени.
- Мугадааабеебеелатата, - с трудом выговорил Мортон, - по моему мнению, было бы в высшей степени желательно, чтобы я немедленно вернул Марриотту контроль над Тьмой. Существует способ, позволяющий сделать это, и я хотел бы, чтобы вы облегчили возвращение Марриотту этой власти. Согласны ли вы? После этого мы сможем переговорить.
В этот момент из группы ирсков, собравшихся в глубине зала, раздался пронзительный визгливый крик:
- Я считаю, сомнений больше нет, - вот настоящий полковник Чарлз Мортон!
Мортон удивленно моргнул: он почти забыл об этом главнейшем вопросе. Полковник должен был мысленно вернуться назад и подумать, прежде чем вспомнил, что ирски не блещут умом и достаточно медленно понимают что бы то ни было. Ему пришлось ещё раз столкнуться с этой проблемой.
Прежде чем полковник успел сказать хотя бы слово, предводитель гневно повернулся к наглецу, посмевшему вмешаться в его разговор, и во все горло закричал на него:
- Молчи, воды тебе в рот!
- Легко кричать на других, но ты тоже не открыл Диамондиану! отозвался тот.
Предводитель выкрикнул новое ругательство и получил другое в ответ.
Мортон с мучительной тревогой смотрел на этих двоих, которые, обезумев от ярости, орали друг на друга. Предметом ссоры был он, и это нужно было учитывать.
Полковник торопливо начал искать способ отвлечь внимание от крикунов и погасить излишнее возбуждение, которое грозило прорваться вспышками гнева во всех группах собравшихся: ирски шевелили щупальцами, а все сидевшие диамондианцы встали.
Глядя на них, Мортон подумал: "Ну конечно, ради этого мы и находимся здесь. Лучший способ отвлечь их - правда".
Мортон стал нетерпеливо ждать подходящего случая. Он беспокойно наблюдал за обстановкой в зале. И наконец...
Когда оба ирска, красные от ярости, остановились, чтобы передохнуть, Мортон крикнул:
- Мы все тонем в стакане воды. Настало время начать наши переговоры о мире!
Вождь ирсков, похоже, даже не заметил, что говорил уже не его оскорбитель. Он резко повернулся к Мортону и обрушил на него свой гнев.
- Мы, ирски, больше трех веков ждали милости от диамондианцев и подбирали крошки с их стола! - возмущенно прокричал предводитель.
- Этого больше никогда не будет, - пообещал Мортон, - но в наши дни ирски стали подвижными, как ртуть, и сделались похожими на худших из диамондианцев.
- Вас никто не просит нас учить - мы и так ученые, - сухо ответил ему ирск. - Нам не нужна ваша помощь.
- Нравится вам это или нет, я уже пляшу в этом хороводе: я вхожу в Комиссию по Переговорам.
- Вы снимаете с нас последнюю рубашку. Почему бы вам не вернуться к себе?
- Я не могу так легко покончить с этой работой - мой долг все предусмотреть. Кто наливает вино из бочки, сперва должен сделать для неё пробку.
- Вы мастера только говорить! Вся Комиссия по Переговорам сидит сложа руки!
- Наша задача - "ударить и по обручу, и по бочке" - воздать по заслугам обеим сторонам, а на это никто не соглашается.
- Это вы, непробиваемые, похожи на железные бочки, когда ведете себя так, словно беспристрастие - правильное решение!
- Какое вино в бочке есть, такое из неё и льется. Принимайте нас такими, какие мы есть.
Положение, которое создалось после того, как Мортон произнес эти слова, было логическим следствием предыдущих событий. Все, что кричал полковник, говорилось без настоящего раздражения, а Мгдаблтта явно душил гнев. И вот предводитель ирсков окончательно задохнулся от возмущения, не в силах подобрать слова. Теперь оба молчали.
В этой неожиданно наступившей тишине Мортон громко и четко изложил свой план установления мира на Диамондиане.
- Прекрасно! - крикнул он изо всех сил. - Посмотрим в лицо правде. Пусть ирски контролируют все те области Диамондианы, которые называют жаркими землями. Диамондианцы пусть владеют горами и побережьем моря. Ирски с зелеными полосами на одежде пусть получат право оставаться там, где живут, или покинуть эти места по своему желанию.
Едва Мортон замолчал, поднялся целый хор протестующих криков.
Мортон побледнел, когда понял, что эти визгливые вопли вырывались из глоток как ирсков, так и диамондианцев.
Все были против. Все были возмущены. Его предложение - глупость. Кем он их считает - детьми?
Мортон не стал тратить время на выяснение, каким дерьмом они считают его самого. Попытка отвлечь их удалась. Но ещё важнее было другое: в первый раз за всю историю ирсков и диамондианцев кто-то сумел полностью изложить проект установления мира. Что этот раз был первый, не было сомнения, так как в эти десять лет насилия и убийств все были полны такого мстительного гнева, что было невероятно, чтобы кто-то мог предложить публично: установим границы между территориями враждующих сторон так, как они сложились фактически.
А он справился с этим и одновременно получил возможность, которой дожидался. Вокруг него со всех сторон люди и ирски орали и ругались. Каждый думал лишь о себе. Мортон выбрал момент, чтобы стать духовным братом Марриотта.
"Можем мы начать сейчас? - спросил он. - У меня такое впечатление, что это поле наверху делает все возможное, чтобы отыскать и убить меня и не остановится, пока не сделает это или пока мы не подчиним его себе. Умоляю вас, действуйте!"
Сказав это, он вернулся в собственное тело.
Лежа на носилках, Мортон с огромным облегчением увидел, что Марриотт подходит к Мгдаблтту. Физику не сразу удалось привлечь к себе внимание предводителя ирсков, но в конце концов они смогли переговорить друг с другом тихо. За это время делегация ирсков успокоилась и вскоре замолчала. Диамондианцам для того же понадобилось больше времени. Но когда Марриотт наконец зашагал к носилкам, на которых лежал беззащитный Мортон, физик как будто хорошо держал в руках свою публику.
Марриотт поднял руку, делая знак доктору Герхардту и Лозитину. Психиатр подошел со своим обычным отстраненным и безразличным видом. Лозитин подчинился без слов и остановил взгляд на Мортоне, но, казалось, не видел его. Марриотт освободил Герхардта от веревок, потом вынул из своего кармана гипнотический пистолет и передал его врачу.
- Я взял его у Зооланита. Я хочу, чтобы вы загипнотизировали двоих. Сначала Лозитина.
Психиатр ответил, что Лозитин уже находится под гипнозом, и медленно спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29