Он сразу догадывается, что это то самое письмо. Буквы на конверте так и пляшут. А если поднести письмо к носу – от него пахнет духами.
– Кто там? – кричит папа.
– Ерунда. Почта, – отвечает Сикстен.
Но папа всё же выходит в коридор. На нем старый боксерский халат. Папа трет глаза и не замечает, как Сикстен прячет что-то под рубашку.
– Есть что-нибудь интересное?
– Вот, – Сикстен машет рекламным проспектом. – на этой неделе скидка на жареных бройлеров.
– Отлично, – радуется папа.
– Ага, – поддакивает Сикстен. – Ну, мне пора.
Он хочет открыть конверт вместе с Йонте. И мчится к нему на велосипеде. Конверт спрятан на груди, и от этого сердце бьется сильнее.
– Ну и дела! – ликует Йонте. Он ведет друга к себе в комнату. – Она все-таки ответила!
Йонте протирает очки и изучает конверт.
– Хороший почерк, – отмечает он. – Откроем?
Но они оттягивают решающий момент. Сначала выпивают по стакану сока. А затем Сикстен бежит в туалет.
И только потом они открывают конверт и читают:

Дорогой Бенни!
Спасибо за письмо. Оно меня очень обрадовало. Я не посылаю фотографию. Лучше встретиться и посмотреть друг на друга. Хорошо было бы прокатиться с тобой на ночном автобусе. Спасибо за билет. Давай встретимся поскорее. Позвони мне, и мы договоримся, где и когда. Я живу в Карлскруне.
Сив Ларссон, Танцующие ножки.

Под подписью указан телефон.
Ребята дважды перечитывают письмо, а потом какое-то время сидят молча.
Интересно, понравится ей папа или нет, размышляет Сикстен. Не такой уж он весельчак. А с другой стороны, понравится ли Танцующие Ножки папе. Вроде женщины его совсем не интересуют.
Но Йонте доволен.
– Поздравляю, – радуется он. – Получилось. Осталось только с твоим отцом поговорить, убедить его, чтобы он ей позвонил.
– Бесполезно. Он не станет, – вздыхает Сикстен.
– Посмотрим, – не сдается Йонте. – Просто ему надо разобраться в своих чувствах. Я что-нибудь придумаю.
Йонте предлагает сыграть в шахматы и хочет прочесть Сикстену свое новое стихотворение.
Сначала звонит папа, потом Сикстен
Кофейные чашки и стаканы с соком стоят на столике в гостиной. А печенье «Балерина» – из магазина Слепого Свена. Так что они достались бесплатно. Печенье лежит на тарелке. Рядом стопка журналов, которые Йонте одолжил у мамы.
– Угощайся, – предлагает Сикстен.
– Спасибо, – говорит папа, – Очень вкусно.
Он макает печенье в кофе.
Йонте принимается листать журнал, находит фотографию женщины в коротком платье и высоких черных сапогах.
– Джулия Робертс в «Красотке», – показывает он папе. – Нравится?
– Уж не знаю, что и сказать, – смущается папа.
– Пожалуй, чересчур худая, – замечает Йонте. – А посмотрите на эту. Другое дело.
Он демонстрирует фотографию Мадонны. У неё взъерошенные волосы, огромные серьги и множество браслетов. А одежды почти совсем нет.
– Это Мадонна, – объясняет Йонте. – До того, как она похудела. Правда, у неё красивые глаза?
– Возможно, – соглашается папа.
– Вот бы такая с нами жила! – подхватывает Сикстен.
Папа вдруг закашливается и проливает кофе на только что полученную из прачечной рубашку.
– Мадонна-то? – переспрашивает он. – С какой стати?
– Ну, если на то пошло, не так важно, как она выглядит, – вставляет Йонте. – Самое главное, чтобы в доме был взрослый, с которым можно было бы поговорить.
– И потанцевать, – добавляет Сикстен.
– И посмеяться.
Папа ставит чашку на стол и смотрит сначала на Сикстена, потом на Йонте.
– К чему это вы клоните?
– Ни к чему, – смущается Сикстен.
Он уже ни на что не надеется.
– Мы думали, может, вы позвоните, – говорит Йонте.
Папа рассматривает кофейное пятно на рубашке. Он встает прежде, чем Йонте успевает закончить.
– Вот именно… – бормочет он. – И немедленно. Надо, наконец, вызвать мастера и починить стиральную машину.
Он решительно направляется к двери. Но вдруг останавливается.
– Вот где только его отыскать, – вздыхает он.
– В газетах полным-полно объявлений, – подсказывает Сикстен.
Папа идет на кухню. Мальчики слышат, как он листает газеты, а потом звонит по телефону.
– Конечно, – говорит он в трубку. – Хорошо. Ага. Да, всё подходит. Договорились.
Йонте грустно глядит на друга.
– Sorry. Пожалуй, ты был прав. Твой отец никогда никакой женщине звонить не станет.
Тогда придется мне самому, – решается Сикстен. – Идем к тебе!
– Напрасная затея, – сомневается Йонте. – Она сразу догадается, что это не он.
– Но она же не знает папиного голоса.
– Не глупи. Она сразу поймет, что это говорит не взрослый, а мальчишка.
– Ну, может, не сразу.
– Не надо этого делать, – просит Йонте.
– Что же, ждать пока я вырасту? – ворчит Сикстен.
На это Йонте возразить нечего.
Они оставляют велосипеды у дома Йонте. И проходят прямо в его комнату.
Сикстен сжимает в руке письмо с номером телефона. Он не собирается сдаваться.
На этот раз – ни за что. И пусть в животе все переворачивается, словно там завелась кенгуру.
– Ну, к делу! Где телефон?
Он включает синтезатор, вертит ручки – точно так же, как Йонте, когда читает свои стихи – а потом склоняется над микрофоном.
– Вот теперь у меня вполне взрослый голос, – говорит он.
В динамиках звучит глубокий мужской бас.
– Я набираю номер, – говорит голос, – а ты, когда я заговорю, поднесешь трубку к динамику.
– Гениально, – ликует Йонте. – Как я сам не додумался.
Дрожащими руками Сикстен набирает номер.
– Она ответила, – шепчет Сикстен. – Черт, что говорить-то?
– Скажи, пусть приходит сюда, – подсказывает Йонте.
– Привет! – говорит Сикстен. – Это я, Бенни Антонссон. Тот самый, с ночного автобуса, помнишь? Спасибо за письмо. Отличное. Давай встретимся.
Во время разговора он вертит ручки, чтобы изменить голос. Поначалу у него получился голос пятилетнего ребенка, а теперь – густой бас.
– Ну-ка, послушаем, что она ответит.
– Как тебе мой голос, немного странный, правда? – добавляет он. – Это у меня горло болит. Ангину подхватил. Так что долго разговаривать не могу.
И он снова умолкает и слушает.
– Конечно, к пятнице я наверняка поправлюсь. Тогда и увидимся. Адрес есть в письме. Можешь у нас пожить, если захочешь. У нас места много. Без проблем.
Сикстен победно машет рукой, женщина из Карлскруны что-то ему отвечает.
– Отлично, – соглашается Сикстен. – Договорились. А теперь мне надо дать горлу передышку.
И Сикстен кладет трубку. Выключает микрофон. И смотрит невидящими глазами, пока Йонте не принимается трясти его за плечи.
– Ну, как она?
– Обещала приехать в гости. В пятницу в четыре.
Женщина с коровьими глазами
В пятницу папа работает сверхурочно. Так что Сикстен и Йонте успевают навести порядок. Они протерли дверцы шкафа, пропылесосили пол. Почистили раковину и смахнули пыль с зеркала в коридоре. Сикстен предусмотрительно убрал свадебную фотографию мамы с папой и повесил над диваном боксерские перчатки.
Так-то лучше!
– А теперь что? – спрашивает Йонте.
– Надо позвонить и позвать Эмму. И в магазин сходить. Если уж приглашаешь в гости даму, надо её угостить как следует.
И они стараются не ударить лицом в грязь.
Обшаривают весь магазин, кидают в тележку картошку, хлеб, вонючий сыр, который нравится маме Йонте, три бутылки сидра и цыпленка, на которого на этой неделе скидка.
– Привет, Сикстен. У вас что, сегодня вечеринка? – удивляется кассирша.
– Да нет, просто покупаю всё по списку.
Потом Сикстен просит Йонте сгонять домой и привезти кассет с подходящей музыкой. Разве можно принимать даму без музыки! И не забыть бы цветы. Их они с Эммой купят сами.
– Откуда ты так хорошо знаешь, что надо делать, когда ждешь в гости даму? – удивляется Эмма.
– Жизнь научила, – вздыхает Сикстен. – Пойдем, надо торопиться.
Без четверти четыре всё готово. Стол в гостиной накрыт. Чистая скатерть, свечи, букет красных роз. Цыпленок, которого Эмма обмазала маслом уже в духовке. Картошка жарится. А на проигрывателе – пластинка с музыкой Бетховена, можно включить в любую минуту.
– Только вот что-то папа не возвращается, – беспокоится Эмма.
– Сейчас придет, – успокаивает её Сикстен.
И папа действительно приходит. Вот он уже в коридоре. Развязывает галстук и скидывает ботинки.
– Привет, ребятки! Ну и денек выдался!
Папа прямиком направляется в душ. Он так всегда поступает после рейса.
– Папа, – говорит Сикстен. – Мне надо тебе что-то сказать.
– Что-то очень важное, – поддакивает Йонте.
Но папа уже в ванной.
– Потом поговорим, – кричит он. – Сначала умоюсь.
Он еще в ванной, а в дверь уже звонят.
– Я открою! – кричит папа.
Он вылетает в коридор, запахивая на ходу старый боксерский халат. Волосы мокрые.
– Стиральная машина! – выпаливает он, пролетая мимо Сикстена, Эммы и Йонте. – Это мастер пришел. Я едва не забыл!
Ребята и рта раскрыть не успевают, а папа уже распахивает дверь.
Перед ним стоит женщина в джинсах и светлой блузке. У неё огромные карие глаза. В руках – большая дорожная сумка.
– А вот и я! – объявляет гостья.
Она улыбается папе, смотрит на его мокрые волосы, на боксерский халат и торчащие из под него волосатые ноги.
– Я не рано пришла?
– Нет-нет, – уверяет папа.
– Можно войти?
– Конечно, извините, – спохватывается папа. – Просто я не ожидал… Я звонил по объявлению. И думал, это по нему пришли.
Гостья входит и ставит сумку у порога.
– Именно по объявлению, – говорит она.
– Вот как! – удивляется папа. – Тогда проходите. Мы уже заждались.
Гостья смотрит на папу. Похоже, она находит его достаточно веселым. Потом она переводит взгляд на Сикстена, Эмму и Йонте, застывших в дверях гостиной. Сикстен протягивает руку и слегка подмигивает ей.
– А ты, верно, Сикстен? – спрашивает женщина.
Папа не может скрыть изумления.
– Так вы знакомы?
– Нет, – улыбается посетительница. – Но, надеюсь, что случай скоро представится.
Папа потуже запахивает халат.
– Ну да. Извините за мой наряд. Я вожу автобус. Что ж, пойдемте.
– Пойдемте? – удивляется женщина.
– Да. Покажу вам машину.
Он поднимает дорожную сумку и тащит её в ванную. Гостья замечает на халате надпись «Чемпион».
– Подождите! – окликает она. – Вы куда?
– К стиральной машине, ясное дело, – отвечает папа. – Надеюсь, вы сможете её починить. Она уже тыщу лет не работает.
– Неужели?
– Правда.
Папа замирает: он не может отвести взгляд от огромных карих глаз незнакомки. Вот так же любовно он смотрел на коров.
– Я не ожидал, что придет такая, как вы, – произносит он наконец.
– А как вы меня себе представляли?
– Ну, вообще-то никак. Другая одежда. И, честно говоря, я ждал мужчину.
– Мужчину?
– Ну да. Но не беда. Проходите.
И они скрываются в ванной.
– Папа, – окликает Сикстен, когда тот проходит мимо.
– Потом поговорим, – перебивает его папа. – Сначала я должен показать стиральную машину.
И больше никого
– Ну, все готово, – заявляет Эмма. – Куда ставить?
Они уже вынули цыпленка из духовки. Он покрылся золотистой корочкой и источает восхитительный аромат. Но Сикстена это не радует.
– Всё равно куда, – вздыхает он. – Теперь это роли не играет.
Он-то понимает: это – конец.
Вот сейчас папа поймет, что ошибся. И тогда женщине с большими карими глазами придется уйти.
Но только он об этом подумал, в комнате появляется папа. Он кидается к Сикстену и хватает его за плечи.
– Что это вы тут задумали?
– Мы хотели как лучше, – мямлит Йонте.
– Ага, – поддакивает Сикстен.
Папа смотрит на сына. Хочет что-то сказать, но тут его зовут в ванную.
– Принеси-ка гаечный ключ, Бенни, – просит гостья.
Папа выпускает Сикстена и принимается рыться в ящике буфета.
– Позже поговорим.
Размахивая гаечным ключом, он вновь скрывается в ванной.
Когда он уходит, Эмма подсаживается к Сикстену.
– Вот увидишь, всё будет хорошо.
– Вряд ли.
Так они сидят и целую вечность разглядывают салат на столе. Но вот снова звонят в дверь.
Сикстен бежит открывать.
Это мастер по ремонту машин.
Мужчина. В руках у него ящик с инструментами.
– Я пришел чинить стиральную машину, – заявляет вновьприбывший.
– Уже не надо, – говорит Сикстен. – Она сама починилась.
– Сама? – изумляется мастер.
– Да. Слышите?
Как раз в этот момент из ванной доносится шум работающей машины: ворчание, свист и стук.
Сикстен захлопывает входную дверь и кидается в ванную. Эмма и Йонте следом.
Папа Сикстена и Танцующие ножки сидят на краю ванны и смотрят на скачущую по полу машину. Из неприкрепленного шланга вырывается струя воды, поливая потолок и стены, папу и гостью.
– Заработала! – ликует папа. – Видите? Осталось лишь немного настроить.
– Не сегодня, – смеется гостья. – Сейчас мне надо переодеться.
Она выключает машину и выходит из ванной. Подхватывает сумку и скрывается в папиной спальне.
Папа смотрит в дверной проем. А потом оборачивается к Сикстену и Йонте.
– А ту красотку в кино тоже вы сосватали?
– Это я постарался, – признается Йонте.
– Мы не хотели, чтобы ты чувствовал себя одиноким. Хотели, чтобы с тобой был кто-нибудь твоих лет.
– Ну и ну! – удивляется папа. – Но чтобы больше – никого! И еще. Смотрите только, ей о ваших кознях не проболтайтесь.
С гордо поднятой мокрой головой папа выходит из ванной, не обращая внимания на то, что халат промок до нитки. В дверях он поднимает руки вверх, как боксер, победивший на ринге.
Когда звезды мерцают, как жемчужины
Довольные, они усаживаются за стол.
Отличный получился цыпленок, и картошка тоже. Приятно смотреть на горящие свечи, они сгорели уже до половины. И слушать тихую музыку.
Танцующие ножки сидит рядом с папой. На ней зеленое платье, которое она достала из сумки. А на папе – белая рубашка.
– Давненько мне не было так весело, – вздыхает гостья.
– И мне, – подхватывает папа.
– Я сразу поняла, что ты не как все, – говорит она. – Как только письмо прочитала. Кажется, что внутри тебя всё еще живет ребенок.
– Может и так, – соглашается папа.
– А еще эта фраза… про свет одиноких окон… Так красиво…
– Ага, – поддакивает Йонте.
– Это потому, что я сам всё это испытал, – объясняет папа.
1 2 3 4 5 6