Никто еще не сумел его определить. Интересно, какие он даст цветы.— Это колокольчик? — переспрашивает гость. — Листья у него скорей, как у хрена.— Какой хрен! — возражает владелец. — У хрена листья гораздо больше и не такие блестящие. Это безусловно колокольчик… Но, кажется, species nova (новый вид (лат.).), — скромно добавляет он.
Благодаря обильному поливанию означенный колокольчик растет с ужасающей быстротой.— Поглядите, — говорит его обладатель. — Вот вы говорили, что у него листья, как у хрена. Но разве вы видели хрен с такими огромными листьями? Это, милый, какая-то campanula gigantea (гигантский колокольчик (лат.)) у нее будут цветы с тарелку.И вот этот единственный в своем роде колокольчик выбрасывает покрытый цветами стебелек… Да, это всего-навсего хрен. Черт его знает, как он попал в питомник.— Послушайте, — осведомляется гость через некоторое время. — Где у вас этот огромный колокольчик? Как он? Еще не цветет?— Увы! Он погиб. Знаете, эти редкие сорта так прихотливы. Это был какой-то гибрид.Вообще с покупкой посадочного материала — сущее наказание. В марте владелец питомника вашего заказа обычно не выполняет из-за того, что еще холодно и культуры не высажены; в апреле тоже не выполняет, так как у него слишком много заказов, а в мае — потому, что почти все уже продано. Белой буквицы больше нет; возьмите вместо нее дягиль: у него тоже цветы желтые.Но бывает и так, что почта вдруг доставит вам корзину с заказанными культурами — ура! А мне как раз требуется на куртину что-нибудь повыше — между омегой и острожей. Посажу-ка туда диктамнус — ну да, который еще называется диптаном, или глистным корнем. Присланный саженец, правда, какой-то крохотный, но ничего, вырастет — не успеешь оглянуться!Проходит месяц — саженец не хочет расти; так, что-то вроде низенькой травки: не будь это диктамнус, можно подумать — диантус. Нужно его как следует поливать, чтоб лучше рос. И цветы какие-то розовые…— Посмотрите, — говорит садовод опытному человеку, пришедшему к нему в гости. — Какой низкий диктамнус.— Вы хотите сказать — диантус, — поправляет гость.— Ну да, диантус, — подхватывает хозяин. — Я оговорился. Мне подумалось, что между этими двумя высокими многолетниками лучше было бы посадить диктамнус. Как по-вашему?…В любом пособии по садоводству сказано, что “выращивать культуры лучше всего из семян”. Но ни одно из них не говорит о том, что в отношении семян у природы есть свои правила. Например, существует закон, по которому у вас либо ни одно семя не прорастет, либо прорастут сразу все. Человек говорит себе:— Хорошо бы посадить что-нибудь декоративное колючее, — скажем, цирзиум или остропестр.
И покупает по мешочку семян того и другого, высевает их и любуется дружными всходами. Приходят время их рассадить, и садовод радуется, что у него сто шестьдесят горшочков с буйными ростками. “Самое лучшее дело — из семян выводить”, — думает он,И вот уже пора высаживать в грунт. Но куда их девать — целых сто шестьдесят колючих саженцев? Каждый свободный клочок земли уже утыкан ими, и все-таки остается сто тридцать с лишним. Неужто после стольких трудов — в мусорную яму кидать?— Не надо ли вам саженчиков цирзиумов, сосед? Они ведь такие декоративные.— Что ж, пожалуй.Слава богу, сосед взял тридцать штук и начинает метаться с ними по саду, — не зная, куда воткнуть. Есть еще сосед по другую руку и напротив…Да поможет им бог, когда у них вырастут этакие двухметровые декоративные колючки! Благодатный дождь Почти в каждом из нас таится некая наследственная частица сельского хозяина, — пусть даже на окне нашем не растет ни пеларгонии, ни морского лука; если целую неделю светило солнце, мы уже начинаем озабоченно поглядывать на небо и при встрече вести такие разговоры:— Пора бы быть дождю, — говорит один горожанин.— Пора бы, — отвечает другой. — На днях я был на Летне. Там такая сушь, что земля трескается.— А я на днях ездил по железной дороге в Колин, — продолжает первый. — Страшно сухо.— Нужен хороший дождь, — вздыхает второй.— Чтоб хоть три дня лил, — подтверждает первый.Но солнце палит, и Прага мало-помалу пропитывается жарким запахом пота, в трамваях уныло преют человечьи тела, все раздражены друг на друга, во всем разлад.— Наверно, будет дождь, — говорит одно взмокшее существо.— Хорошо бы, — вздыхает другое.— Хоть бы недельку на травку полило и вообще, — продолжает первое.— Ужасно сухо, — подтверждает второе.Между тем начинает парить, в воздухе нависла гнетущая тяжесть, по небу перекатываются громовые раскаты, не принося облегчения ни земле, ни людям. Но вот опять на горизонте прокатился гром, пахнуло влажным ветром и — началось: жгуты дождя упали на мостовую, земля почти внятно для слуха вздохнула, вода бурлит, журчит, плещет, звонко стучит в окна, барабанит тысячью пальцев по желобам, бежит в канавах, звенит в лужах, и тебе хочется кричать от радости, высунуть голову в окно, чтоб охладить ее влагой небесной, хочется свистеть, орать, встать босыми ногами в стремящиеся по улицам желтые ручьи. Благодатный дождь, прохладная ласка воды! Обдай мою душу, омой мое сердце, сверкающая студеная роса! Я был злым от жары, злым и ленивым; был ленивым и тяжелым, тупым, грубым, эгоистичным; высох от зноя и внутренне задыхался от неподвижности и отвращения. Звените, серебристые поцелуи, которыми жаждущая земля отвечает на удары капель. Шумите, летучие водяные вихри, смывая все. Ни одно из чудес солнца не сравнится с чудом благодатного дождя. Беги по канавам в землю, мутная водица. Напои и смягчи жаждущую материю, у которой мы в плену. Все вздохнули с облегчением: трава, я, земля — мы все. Так нам хорошо!Шумный ливень перестал, будто по команде. Земля засияла серебристыми испарениями, в кустах запел дрозд: заливается как сумасшедший. Нам тоже хочется петь, но пока что мы выходим без шляпы на улицу — подышать свежей искрящейся влагой воздуха и земли.— Славно спрыснуло, — говорим мы.— Славно, да мало. Надо бы еще.— Надо бы, — отвечаем мы. — Но и это была благодать.Через полчаса — опять дождь; падает длинными тонкими нитями. Настоящий, тихий, добрый дождь. Беззвучный, широкий, урожайный. Уже не стремительный, хлещущий ливень, а чуть шелестящий, воздушный мирный дождик. Из твоих капель, тихая роса, ни одна не пропадет зря. Но тучи разошлись, и тонких нитей коснулись лучи солнца; нити разрываются, дождь проходит, и земля дышит теплой влагой.— Вот это был настоящий майский дождь, — восторгаемся мы. — Теперь зелень славно распустится.— Еще чуть-чуть попрыскало бы — и довольно…Солнце совсем овладело землей; от мокрой почвы подымаются знойные пары; тяжело дышать; душно, как в парнике. В одном углу небосклона снова темнеет, зной сильней, несколько тяжелых капель падает на землю, и откуда-то с другой стороны повеял ветер, напоенный дождевым холодком. В проволглом воздухе размаривает, как в горячей ванне. Вдыхаешь капли воды, шлепаешь по лужам, смотришь, как па небе собираются белые и серые клубы паров. Словно весь мир хочет тепло и мягко растаять в майском дожде.— Надо бы еще дождичка, — говорим мы. ИЮНЬ САДОВОДА Июнь — главная пора сенокоса. Но, поскольку речь идет о нас, городских садоводах, пожалуйста, не воображайте, что мы в одно росистое утро, наклепав косу и расстегнувши на груди рубаху, пошли косить могучими свистящими взмахами искристую траву, распевая при этом народные песни. У нас это выглядит не совсем так. Прежде всего мы, садоводы, желаем иметь английский газон, зеленый, как бильярд, и густой, будто плотный ковер, газон безупречный, ничем не запятнанный, дерн мягкий, как бархат, лужок ровный, как стол. И вот еще весной мы замечаем, что этот английский газон состоит весь из каких-то лысин, одуванчиков, головок клевера, глины, мха да нескольких сухих, пожелтелых кустиков травы. Сначала надо это выполоть; мы садимся на корточки и выдергиваем весь негодный сорняк, оставляя за спиной землю, пустую, вытоптанную и до того голую, словно на ней плясали каменщики или целое стадо зебр. Потом заливаем все это водой и предоставляем ему трескаться на солнце; а затем решаем, что надо бы все-таки выкосить.
Неопытный садовод, приняв такое решение, отправляется на ближайшую окраину, и на общипанной, голой меже находит гам старуху с тощей козой, объедающей куст боярышника или сетку вокруг теннисной площадки.— Бабушка, — приветливо говорит садовод, — не надо ли вам отличной травки для вашей козочки? У меня можно накосить сколько угодно.— А сколько заплатите? — спрашивает старушка после некоторого раздумья.— Двадцать крон, — отвечает садовод и возвращается домой — ждать старушку с козой и серпом. Но старушка не приходит.Тогда садовод покупает серп, брусок и объявляет, что больше не станет никого просить, а сожнет всю траву сам. Но то ли серп слишком тупой, то ли трава в городе слишком жесткая, то ли еще что — только серп ее не берет. Приходится взять каждую травинку за кончик и, потянув изо всех сил, полоснуть внизу серпом, причем по большей части вырываешь ее с корешком. С помощью обыкновенных ножниц дело идет гораздо быстрей. Когда садовод, наконец, по мере сил выстриг, обкарнал и выщипал место, предназначенное для газона, у него набралась небольшая копенка сена. И вот он опять идет искать старушку с козой.— Бабушка, — говорит он медовым голосом, — не возьмете ли вы у меня корзину сена для вашей козочки? Сено хорошее, чистое…— А сколько вы мне заплатите? — спрашивает старушка после долгого размышления,— Десять крон, — объявляет садовод и бежит домой — ждать, когда старушка придет за сеном. Просто жалко ведь выбрасывать такое прекрасное сено!В конце концов сено соглашается вывезти мусорщик, но требует за это крону.— Понимаете, хозяин: не имеем мы права такие вещи на телегу брать…Более опытный садовод сразу покупает себе косилку. Это такая штука на колесиках, тарахтит, как пулемет, и когда водишь ею по траве, стебелечки так и летят. Доложу вам: ну, просто одно удовольствие. Стоит такой машинке появиться в доме, как все члены семьи — от деда до внука — начинают спорить, кому косить. Ведь как славно! Знай себе стрекочет да режет буйную траву…
— Погодите, — говорит садовод, — я вам покажу, как это делается.И давай возить ею по газону с торжественным видом механика и пахаря — одновременно.— Дай теперь мне, — пристает другой член семьи.
— Еще разок пройдусь, — отстаивает свои права садовод и двигается дальше, стрекочет и косит так, что трава летит во все стороны.
Это — первый, торжественный сенокос!— Послушай, — говорит через некоторое время садовод другому члену семьи. — Ты не хочешь взять машинку и немножко покосить? Очень приятная работа.— Я знаю, — отвечает тот без энтузиазма. — Да мне сегодня некогда.
Как известно, пора сенокоса — период гроз. Вот уже несколько дней, как многие признаки на небе и на земле говорят о надвигающейся грозе! Жара нестерпимая, какая-то яростная, земля трескается, собаки пахнут псиной; хозяин озабоченно поглядывает на небо и думает: “Пора бы дождю!” После этого появляются так называемые зловещие тучи, и бешеный вихрь, поднявшись, гонит перед собой пыль, шляпы, сорванные листья. Тут садовод с развевающимися волосами кидается в сад — не для того, чтобы, подобно романтическому поэту, вступить в единоборство со стихиями, а для того, чтобы привязать все, что треплет ветер, убрать инструменты, стулья и вообще принять меры предосторожности против стихийного бедствия. Пока он безуспешно пытается подвязать стебли дельфиниума, падают первые крупные жаркие капли, на минуту спирает дыхание и — трах! Вслед за ударом грома хлынул проливень. Садовод бежит к дому и, остановившись на крыльце, с огорчением наблюдает, как мечется сад под ударами вихря и дождя. И в самую страшную минуту кидается, как герой, спасающий тонущего ребенка, — подвязать надломленную лилию. Господи, сколько воды! А тут еще зашуршали градины: прыгают по земле, уносятся мутными водяными потоками. И в сердце садовода тревога о клумбах вступает в борьбу с тем тайным восторгом, который вызывают в нас великие стихийные явления. Но вот гром становится глуше, бурный ливень сменяется холодным дождем, который тоже постепенно редеет. Садовод выбегает в прохладный сад, с отчаянием смотрит на занесенный песком газон, на поломанные ирисы и смятые куртины и, услышав первый свист дрозда, кричит через забор соседу:— Хелло! Как жалко, что дождь перестал. Деревьям этого мало.На другой день газеты сообщают о катастрофической грозе, нанесшей страшный вред посевам, но ничего не пишут об ущербе, причиненном, в частности, лилиям, или о том, что Papaver orientale особенно пострадал. Нас, садоводов, всегда затирают. Если б от этого был какой-нибудь прок, садовод ежедневно молился бы, став на колени:“Господи боже, сделай так, чтобы каждую ночь — примерно с полуночи до трех часов утра — шел дождь, но только, знаешь, тихий, теплый, чтобы влага хорошо впитывалась. Но да не падает он на смолку, торицы, девятильник, лаванду и прочие, которые тебе в твоей бесконечной премудрости известны, как растения сухолюбивые… если нужно, могу составить списочек. И да светит солнце целый день, но не на все, например, не на таволгу или, скажем, на горечавку, богулку и рододендрон, — и не слишком сильно. И да будет вдоволь росы и мало ветру, много дождевых червей, а тлей и улиток да не будет совсем, так же, как росы мучнистой. И да прольется раз в неделю с небес разбавленная навозная жижа и просыпется помет голубиный. Аминь”.Ибо знайте: именно так было в райском саду. Иначе там ничего бы не выросло, что вы!Но раз я уж заговорил о тлях, прибавлю, что именно в июне их и надо истреблять. Для этого существуют разные порошки, препараты, настойки, экстракты, отвары и окуривания, мышьяк, табак, деготь и другие яды, которые садовод испытывает поочередно, как только заметит, что на его розочках не на шутку расплодились жирные зеленые тли. Если вы будете применять эти средства с надлежащей осторожностью и в соответствующих количествах, то увидите, что ваши розы от этой травли не пострадают, разве что вы нечаянно сожжете листок или бутон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10