но прелат-саксонец не приблизился к нему и сказал: «Слушай, король Вильгельм! Ты чужеземец, но так как Господь хотел наказать нас за надменность, ты с Его помощью, хотя и ценой большого количества крови, завладел королевской властью в Англии; тогда я совершил над тобой миропомазание и, благословив тебя, возложил на твою голову корону. Но сегодня я, по заслугам твоим, называю тебя гонителем церкви и Бога, угнетателем его служителей и нарушителем данных мне с клятвами перед престолом святого Петра обещаний».
Неустрашимый Вильгельм, как и все люди его века, был доступен внезапному страху. Его смутило подобное зрелище, эта сцена и непонятные для него слова и, бросившись в ноги архиепископу, он просил объяснить, чем мог он заслужить подобный приговор.
В то же время окружавшие его нормандские повелители, движимые совершенно иным чувством, обратились к архиепископу со словами гнева, грозя ему смертью или изгнанием за оскорбление, нанесенное им Вильгельму, и приказывали ему немедля поднять стоящего перед ним на коленях короля. Но Эльдред, черпая силу в уязвленной гордости и достоинстве сана, спокойно перенес брань и угрозы: «Оставьте его, дайте ему смириться; ведь не предо мною он повергся ниц, но пред апостолом Петром, могущество которого сознает!» Затем, положив конец этой тягостной сцене, он взял за руку короля, который узнав причину его неожиданного появления, обещал возвратить то, что у него отняли.
Архиепископ Эльдред пустился в обратный путь в свой город, везя с собой письма, содержавшие королевский приказ и строгий выговор графу, который позволил себе враждебные действия. Он получил удовлетворение и был доволен настоящим, но он уже не верил в будущее. Он видел, что его надежда на мир после завоевания не более, как мечта: с одной стороны его соотечественники, чувствовавшие омерзение к чужеземному игу, будут только выдерживать непродолжительные перемирия, с другой – сознание собственной силы и кичливость победой достигли у победителей такой степени, что сам король не в состоянии был бы сдержать их.
Под влиянием тяжкой печали, в которой раскаяние в том, что ему представлялось, соединялось с отчаянием, он сильно заболел. Год спустя, когда саксонцы приблизились, желая взять город, горесть Эльдреда и томление удвоились; он стал просить Бога смилостивиться над ним и не дать ему увидеть разрушения его храма и родного края, и, как и просил того, скончался.
Война еще продолжалась по окраинам Англии.
Один из сыновей Гарольда, Годвин, явился из Ирландии, ведя с собой на помощь англичанам несколько кораблей и небольшую дружину. Он осадил Бристоль; но не будучи в состоянии одолеть его, посадил свои войска обратно на суда, поплыл вдоль юго-западного берега и высадился в провинции Сомерсет. При его приближении все жители страны поднялись против нормандцев, и восстание распространилось на провинции Девен и Дерсет.
Союз бретонцев с их соседями-саксонцами возобновился, и они вместе атаковали расположенные в этих провинциях отряды войск. На помощь нормандцам были посланы союзные английские отряды. Предводительствовал им Эднот, старый воин Гарольда, от которого Вильгельм хотел избавиться, так как это была его тактика – столкнуть одних саксонцев с другими, и при этом он испытывал большое облегчение, на чьей бы стороне ни была победа. Эднот погиб вместе со многими соотечественниками; восстание не прекращалось, и сын Гарольда, хотя на его стороне была победа, возвратился обратно в Ирландию, чтобы захватить там старшего из своих двух братьев и привести оттуда свежие войска.
Годвин и Эдмунд, плывя вместе и огибая длинный нос, вошли на этот раз в устье реки Тэви, к югу от провинции Девен. Они безрассудно углубились в местность, где нормандцы сосредоточили все свои силы, чтобы положить конец восстанию на западе.
Два полководца, из которых один был сын Одо – Бриэн, граф или герцог Бретанский, неожиданно напали на них и избили более 2000 человек англичан и ирландцев.
Сыновья последнего короля-саксонца сели на свои суда и пустились в путь, потеряв уже всякую надежду.
Чтобы прекратить мятежи в Дерсете и Сомерсете, епископ Жоффруа явился с лондонскими, винчестерскими и сольсберийскими войсками. Он обрыскал обе эти провинции, преследуя как вооруженных, так и тех, которые подозревались в том, что они брались за оружие; всех, кто оказывал малейшее сопротивление, постигала смерть, и пленники, если не все, то, по крайней мере, часть из них, были для примера другим замучены.
Это поражение и отступление явившихся из Ирландии союзников нисколько не уменьшило возбуждения населения запада.
Два военачальника – Бриэн и Вильгельм, разбившие сыновей Гарольда и покорившие жителей Девене и Корнуэлл, двинулись тогда с юга, а сам король с отборными войсками – с востока. У подножия горного хребта он встретил самый сильный отряд восставших и в одной только битве разбил их наголову.
Другие нормандские военачальники пошли на Шросбери, и этот город с окрестными деревнями снова подпал под власть чужеземца; жители сложили оружие; только незначительное число храбрецов, желавших сохранить его, бежали в горы. Они продолжали трудную и безуспешную борьбу с маленькими отдельными отрядами, устраивали по опушкам лесов и узким долинам ловушки заблудившимся воинам, отважным наездникам и гонцам; но большие дороги, города и села были открыты для неприятельских войск. Ужас сменил надежду в сердцах побежденных, и вместо того, чтобы соединяться вместе, они стали избегать друг друга, и снова весь юго-западный край был усмирен.
На севере, упрочив власть в Йорке, завоеватель попытался было расширить пределы покоренной страны; это рискованное предприятие было поручено верному Роберту. Войско его было незначительно, но зато самоуверенность очень велика и превзошла всякую меру, когда он увидел себя почти у цели.
Он уже находился в виду стен Деррема, когда епископ города Эгельвин явился ему навстречу и предупредил, чтобы он остерегался, так как жители решили умереть, но не сдаваться.
«Что мне за дело до того, что они говорят, – возразил Роберт Комин, – они во всяком случае на меня не нападут – никто из них не решится на это».
Нормандцы вошли в Деррем и убили несколько беззащитных человек, как бы вызывая англичан на бой; затем солдаты расположились лагерем по площадям, а их вождь занял дом епископа.
Наступила ночь, и жители берегов Тэна зажгли на всех возвышенностях костры – это послужило им сигналом; они собрались в огромном количестве и поспешили к Деррему. На рассвете они достигли городских ворот, разломали их и напали со всех сторон на нормандцев.
Саксы положили конец битве, поджегши дом епископа, который и сгорел дотла вместе с запершимися там нормандцами. В числе последних находился Роберт Комин.
Это ужасное поражение произвело такое впечатление на всех нормандцев, что многочисленные отряды, посланные для того, чтобы отомстить за убийство, двинулись было вперед до Эльфертума, но дойдя до этого места, пустились обратно, охваченные паническим ужасом.
Разнесся слух, что их охватил полнейший мрак, и они вынуждены были поворотить обратно по воле одного святого, по имени Куберт.
Нортумберийцы, одержавшие такую блистательную победу, были потомками датчан и ни на минуту не прекращали дружеские отношения с Данией.
С той минуты, когда им стали угрожать нормандские нашествия, они обратились к датчанам с просьбой о помощи во имя старинного родства; с подобными же просьбами явились к датскому королю англодатчане – жители Йорка и Линкольна.
Толпа саксов просила за свою страну у северных народов, неотступно убеждая их принять участие в борьбе против нормандцев, которые угнетали Англию, убив ее короля – близкого родственника многих северных конунгов.
Вильгельм, во всю свою жизнь не произнесший слова на языке северян, на котором некогда изъяснялись его предки, предвидел с самого начала этот союз англичан с датчанами и поэтому велел построить много крепостей на восточной окраине Англии.
Много раз посылал он к датскому королю Свейну посланников и опытных переговорщиков – красноречивых епископов с богатыми дарами, стараясь убедить его жить в мире.
Но жители Севера, говорят датские хроники, не дали себя обольстить и не согласились оставить английский народ в рабстве. Свейн собрал свой флот и войска. 240 кораблей отправилось в Англию, под предводительством брата короля – Осборна и двух сыновей его – Гарольда и Кнута.
При известии об их отправлении, англичане с нетерпением стали высчитывать, сколько дней должно было пройти до прибытия детей Балтики, некогда столь страшных для них, и с любовью произносили имена, которые отцы их проклинали. Ободренные своей победой жители Нортумбрии стали совершать частые вылазки на юг против укреплений чужеземцев.
Во время одной из таких стычек был убит главный тан Йорка.
Сыновья Свейна, брат его Осборн и пять других знатных датских воинов пристали к берегу Англии. Они сделали смелую попытку высадиться на юго-востоке. Затем они поднялись к северу и вошли в залив Эмбера. Как только разнесся по окрестностям слух об их прибытии, все англичане устремились из сел и деревень, чтобы вступить с датчанами в дружеский союз и присоединиться к ним.
Юный король Эдгар поспешно явился из Шотландии.
Саксонцы поместились впереди войска, датчане образовали главную армию, и в таком порядке они направились к Йорку – одни верхом, другие пешком, но все, говорит современная хроника, сияя от радости.
Вперед были отправлены гонцы предуведомить граждан, что час их освобождения близок, и вскоре город Йорк был осажден со всех сторон.
На восьмой день осады нормандцы, защищавшие оба замка, опасаясь, как бы соседние дома не послужили для осаждающих материалом для заполнения рвов, подожгли их. Пожар быстро распространился, и при свете пламени датчане с помощью жителей ворвались в город и заставили чужеземцев укрыться внутри их цитаделей; в тот же день обе крепости были взяты штурмом.
В этой решительной битве погибло, как выражается саксонская хроника, много сотен французов.
Юный Эдгар, снова ставший королем, заключил, следуя древнему саксонскому обычаю, союзный договор с гражданами; таким образом, в несколько мгновений было восстановлено королевство англосаксов.
Владения и власть Эдгара простирались от Твида и до Эмбера; но на всем юге царствовал еще Вильгельм, а вместе с ним и рабство.
Наступала зима. Датские суда были поставлены в заливе Эмбер, в устьях Узы и Трента.
Даны и отряды свободных англичан стали выжидать наступления лучшего времени года, чтобы двинуться к югу, заставить отступить Вильгельма.
Вильгельм был не совсем спокоен; известие о взятии Йорка и полном поражении своих войск повергло его в гнев; он поклялся, что не выпустит из рук копья, пока не перебьет всех нортумбрийцев; но, умерив свой порыв, он пожелал испытать сначала хитрость и отправил к брату короля Свейна Осборну послов. Он обещал тайно переслать ему огромную сумму денег и позволить пользоваться со всей восточной окраины съестными припасами, если только он согласится к концу зимы поднять паруса и удалиться без всякой битвы.
Датчанин, к великому позору своей страны, обещал все, чего просил король Вильгельм.
Вильгельм между тем не ограничился этим; тайно лишив свободных саксов их главных сил, он обратился к саксам подчиненного края, оказал правосудие по некоторым их жалобам, смягчил мнение значительной части их, произнес несколько хороших речей и взамен потребовал новых клятв и заложников. Затем он скорым маршем двинулся с отборными войсками на Йорк. Защитники города в одно время узнали о приближении неприятеля и об уходе датских судов.
Всеми покинутые и потеряв всякую надежду на лучшее, они оказали все-таки сопротивление, и целые тысячи их были перебиты на стенах. Бой был продолжителен, и победа обошлась дорого.
Король Эдгар был принужден бежать.
Завоеватель, вторично ставший господином Йорка, не останавливался здесь вовсе; он продолжал быстро двигаться со своими войсками к северу. Чужеземцы жгли засеянные поля, дома, целые отряды избивали, как отдельных людей.
Это опустошение производилось обдуманно и по правильно составленному плану, чтобы храбрецы Севера, найдя свой край необитаемым, были вынуждены покинуть его и рассеяться по другим местностям.
Нормандцы вторично вошли в Деррем, и сон их не был нарушен, как это было с Робертом Комином.
Воины Вильгельма обрыскали во всех направлениях эту в первый раз завоеванную область, и следы их прохода запечатлелись здесь глубоко.
Вильгельм дошел до подножия Великой римской стены, остатки которой тянутся еще с востока на запад, от устья Тэна и до залива Сольуэ.
Затем он возвратился в Йорк, куда он велел доставить из Винчестера золотую корону, позолоченный скипетр, подбитую мехом мантию и всякие другие знаки достоинства английского короля; он их торжественно выставил во время Рождественских праздников напоказ, как бы делая этим вызов сражавшимся с ним несколько месяцев тому назад за короля Эдгара и за свою страну.
Но не нашлось никого, кто был бы способен принять этот вызов: последние остатки храбрецов были рассеяны на берегу Тэна.
Таков был исход сопротивления северного края, конец, по выражению англичан, свободы, независимости и мятежа – как выражались нормандцы.
Король Вильгельм со своими отборными войсками не подвигался далее Коксема, и уже его полководцы сами, пробившись далее, покорили остальную часть Нортумбрии к северу и югу.
После завоевания северных областей завоевание северо-западных областей, соседних с валлийским графством, казалось, должно было скоро совершиться.
Эдрик Дикий не преграждал уже пути отрядам нормандцев, которые приходили со всех сторон и перестал тревожить своими нападениями их поселения в окрестностях Оффа, которые до тех пор были ненадежными убежищами.
Нормандская армия, покорив пограничное валлийское население, не остановилась у укрепления Оффа, но, перейдя эту границу к западу от Шросбери, она двинулась на территорию Кембрии.
1 2 3 4 5 6 7 8