Тогда Помаре вытребовал с Мореа трех евангелистских миссионеров так же, как и новопосвященных туземных пасторов, чтобы они крестили его подданных.Дело упростили еще более, чем на Мореа. Все дикари были собраны по округам, и, заставив их войти в воду по пояс, их окрестили всех вместе.Помаре не замедлил покорить все соседние острова и архипелаг Помету, но не мог распространить далее своих побед, ему недоставало средств для преодоления больших расстояний… Это так огорчило его, что, не имея пищи для своей неудержимой энергии, он мало-помалу предался страсти к спиртным напиткам до такой степени, что расстроился и физически, и нравственно. Это было как нельзя более на руку миссионерам, которые начали управлять от его имени и устроили на несчастном Таити такое же суровое и бессмысленное управление, как иезуиты в Парагвае, так как нельзя не сознаться, что лютеранские пасторы стоят католических.С течением времени разум оставил этого человека, который, без сомнения, играл бы большую роль, если бы имел в своем распоряжении более обширные средства, чем те, которыми он мог располагать, а в последнее время его жизни, когда к нему возвращались проблески рассудка, очень часто слышали, как он говорил:«О, король Таити, о Помаре! Свинья, бродящая в кустах, теперь более способна царствовать, чем ты! »Когда он скончался, ему еще не было сорока восьми лет.Такова личность этого необыкновенного человека, который, будучи одарен блестящими способностями, мог действовать лишь в узком кругу. При нем и благодаря ему, как мы видим, христианские проповедники наводнили Океанию. Чисто политическая власть, которую они приобрели над Таити, не была продолжительна, так как сейчас же после смерти короля регентша, его вдова, просила проповедников остаться в их храмах, угрожая в противном случае, восстановить поклонение Оро.Конечно миссионеры не заставили повторять себе этого и удовольствовались тем, что прибавили к своей славе более выгодное занятие отправки в Лондон хлопчатой бумаги, перламутра, жемчуга и кокосового масла, а таитяне, освободившись от своих опекунов, превратились в то, чем они прежде были, т. е. снова сделались веселым, счастливым народом.Однако, английские миссионеры не сохранили в этой части Океании свою религиозно-коммерческую монополию. Рим, в свою очередь, пожелал эксплуатировать страну и послал туда своих самых ловких дельцов. И тогда между протестантами и католиками началось самое забавное соревнование. Главная забота заключалась в том, кто приобретет себе более прихожан, чтобы иметь более перламутра, жемчуга и кокосового масла, миссионеры превратились в открытых негоциантов и платили за продукты страны частью молитвами, частью товарами.Надо сказать, что, к счастью, Таити испытал только комические стороны борьбы.Прежде чем закончить этот длинный рассказ, который, может быть, даже возбудит интерес, потому что говорит о стране, о которой все слышали, и о которой мало кто что-либо знает, я упомяну еще об одном.Два римских миссионера на Мореа в течение нескольких месяцев не давали ничего, их церковь была пуста, депо товаров также. Несмотря на все их усилия, они не могли сохранить даже простого слуги, а между тем, отстоявший менее чем в двух милях, евангелистский храм оглашался молитвами, а магазины пасторов, видимо, наполнялись бочками кокосового масла и перламутра. Триумфом своим эти последние были обязаны гениальной выдумке начальника английской миссии: он выписал из Лондона целую партию мужских фуражек и женских платьев с серебряными и золотыми галунами, и все пожелали украситься этими новинками. Чтобы получить этот великолепный убор, надо было быть протестантом раньше или перейти в протестантизм, а затем заплатить за вещь ее стоимость произведениями страны.И вот, по милости моды, все католики дезертировали.Но вскоре улыбка возвратилась на лица католических миссионеров, они даже начали с насмешкою гулять мимо учреждения их собратьев, хотя их храм был по-прежнему пуст. Через несколько дней причина этой радости объяснилась: судно, пришедшее в гавань Папекти, привезло им множество громадных ящиков, которые патеры поспешили открыть в присутствии всех жителей острова, привлеченных любопытством.В ящиках было три тысячи маленьких ящичков с музыкой… На другой день один из патеров крестил целыми дюжинами, тогда как другой обменивал инструменты и наполнял пустые магазины.Через четыре дня на острове не осталось ни одного протестанта. Однако, на следующий год протестанты отплатили католикам волшебными фонарями.Мы очень удалились от экипажа «Bounty», но я уже сказал, что питкернское происшествие служит только рамками для рассказа об Океании. VI Праздник — Отъезд «Bounty» — На море Стоянка «Bounty» близилась к концу. Натуралист и садовник уже успели погрузить на судно множество самых разнообразных деревьев, оставалось еще исполнить кое-какие мелочи. Офицеры и матросы были предупреждены, чтобы они скорее кончали все свои дела, так как по истечении пяти суток никто не будет отпускаться на берег, иначе как по службе, потому что «Bounty» только ждал попутного ветра, чтобы отправиться в дальнее плавание.Известие это было выслушано всеми с крайним неудовольствием: прелесть Таити очаровала всех. Особенно же были неприятно поражены Христиан и три гардемарина — Гайгуд, Юнг и Стивард, когда они не были при исполнении служебных обязанностей, то жили в изящных бамбуковых хижинах в атмосфере покоя, любви и сладких мечтаний, под влиянием этого мало-помалу забывая и Англию, и свои служебные обязанности.Нет сомнения, что если бы им удалось получить отставку от Виллиама Блига, то они остались бы на острове.В течение целых двух дней они составляли самые безумные планы, то предполагая убежать в неприступную часть острова и ждать там, когда отойдет «Bounty», то сказаться больными и под этим предлогом остаться на острове, забывая, что это было бы возможно только для одного, а не для всех, в конце концов, после зрелого обсуждения и не желая подвергаться строгому наказанию за дезертирство, они решили вернуться на бриге в Англию, но поклялись, что, прибывши туда, они законным путем освободятся от службы и вернутся обратно на Таити, как раз в это время Упу-Фара, министр молодого короля Помаре, пригласил экипаж «Bounty» на праздник у озера Вэгириа.Виллиам Блиг, которого это обстоятельство заставляло отложить отъезд на несколько дней, сначала хотел отказаться, но потом, решив, что это будет не политично, переменил свое первоначальное решение и отложил отъезд еще на семь дней.Накануне самого праздника командиру «Bounty» пришла в голову несчастная мысль арестовать Христиана на все время стоянки на Таити, предлогом к этому послужила простая забывчивость молодого офицера, заслуживавшая, самое большее, выговора.Христиан понял, что Блиг действовал подобным образом из желания вывести его из себя и заставить сделать какое-нибудь нарушение дисциплины, а потому, несмотря — на страшный гнев, сдержал себя и не сделал никакого замечания.Вследствие определенного приказа адмиралтейства Блиг во все время стоянки на Таити должен был давать полную свободу как офицерам, так и матросам, но за несколько Дней до отъезда он не мог устоять против искушения помешать Христиану проститься с прекрасной Моэ. Христиан с мрачным видом смотрел как на амураму отправилась большая часть его товарищей вместе с Блигом, а он остался со вторым штурманом Эдуардом и восемью матросами.Целый день его мучила мысль, что Моэ будет на празднике одна, и он с нетерпением ждал наступления вечера.Пообедав, Христиан пошел на корму и стал пристально смотреть на берег, находившийся на расстоянии ружейного выстрела. Эдуард, которому Блиг передал командование над судном на пять или шесть дней, понял намерения Христиана и, чтобы не пришлось писать рапорта на своего приятеля, сошел вниз.Спустя несколько мгновений, несмотря на темноту, молодой офицер заметил отделившуюся от берега черную точку, которая быстро приближалась к кораблю, сердце его страшно забилось, когда он различил пирогу, вскоре приставшую к «Bounty».— Титани! Титани!.. — это Моэ звала тихим голосом Христиана его именем, переделанным на свой лад.Офицер вздрогнул, огляделся кругом и одним прыжком очутился в пироге.Когда маленькая лодка отделилась от борта, чтобы плыть к берегу, до Христиана донеслись слова, сказанные шепотом:— До рассвета вернись обратно.Это был голос Эдуарда, понявшего все и дававшего своему другу разумный совет.— Благодарю, — отвечал тихим голосом Христиан, и пирога удалилась… Море было тихо, и только временами доносился шум волн, разбивавшихся о рифы.Только кое-где старые рыбаки, которых не привлекала амурама, ходили по рифам с факелом в одной руке и копьем в другой, убивая рыбу, которую свет привлекал на поверхность моря.Около четырех часов утра маленькая пирога отчалила от острова, и Христиан в сопровождении своей юной подруги возвратился на «Bounty», не обратив на себя внимания часовых. Так повторялось каждый вечер и утро, пока Блиг был в отсутствии.На следующий же день после своего возвращения, Блиг отдал приказ поднять якорь и, воспользовавшись благоприятным ветром, «Bounty» беспрепятственно вышел в открытое море и, пройдя через пролив между островами Таити и Мореа, направился к югу, чтобы попасть под попутный ветер.Амурама, данная королем в честь английского командира, была великолепна, в течение пяти дней вокруг всего озера дымились канакские печи, померанцевое вино лилось в изобилии, и каждый вечер при свете факелов, придававших всему фантастический и таинственный вид, триста молодых девушек, самых красивых на всем острове, исполняли танец гупаупа.С распущенными по плечам волосами, украшенными цветами, они соперничали в танцах с такой же толпой молодых людей, приближавшихся с противоположной стороны.Но вот празднества окончились, и моряки с глубоким сожалением покидали этот поэтический остров, воспоминание о котором немало способствовало заговору, душою которого стал Христиан. Можно с твердостью сказать, что, покидая Таити, все были одушевлены одинаковым желанием, как можно скорее вернуться обратно.Однако от этих желаний до катастрофы, завершившей плавание, было еще далеко, и нет сомнения, что если бы Блиг, характер которого сильно испортился, не злоупотреблял данной ему властью, то все бы окончилось благополучно.Случайно узнав от повара, как Христиан проводил время своего ареста, Блиг пришел в страшную ярость, которая выразилась придирками, тем более многочисленными, что официально он не мог наказать Христиана за неповиновение.Ничего не вышло и из попытки заставить Эдуарда подать рапорт на своего друга.— Этот офицер всегда аккуратно подписывал корабельный журнал в те часы, когда он по закону обязан был доказать свое присутствие на палубе, вы знаете это так же хорошо, как и я, командир, — отвечал бравый моряк.— Однако, сударь, повар…— В таком случае, отчего бы вам не потребовать рапорта от повара, — перебил с горечью его Христиан, проходивший в это время мимо.— Я отдам вас под суд, когда мы прибудем в Плимут! — вскричал Блиг.Видя, какой оборот принимает дело, Эдуард поспешил скрыться, чтобы, в случае чего, не быть свидетелем против своего друга.Тогда Христиан поспешно огляделся кругом и видя, что никого из людей поблизости нет, подошел к Блигу и сказал ему глухим голосом:— Я отлично знаю, что вы хотите меня довести до суда, но я поклялся, что вы не истощите моего терпения и готовлю вам другое удовольствие… Как только мы прейдем, я подам в отставку и тогда…— Тогда, — повторил Блиг.— Тогда, — продолжал Христиан, — я поспешу, как можно скорее, наказать такую дрянь, как вы.— Негодяй! — вскричал командир «Bounty» и занес руку, чтобы ударить своего прежнего товарища.— Ради Бога, Блиг, — вскричал, дрожа, Христиан, не приближайтесь ко мне, а не то я вас убью.Несколько мгновений они молча глядели друг на друга, потом, как бы движимые одной и той же мыслью, быстро повернулись друг к другу спиной, что было самым благоразумным из всего, что они могли предпринять.— Смотри хорошенько за собой, — говорил ему после вышеописанной сцены Эдуард. — Мы будем в Англии не раньше чем через полгода, и я боюсь, чтобы с тобой за это время не случилось какой-нибудь неприятности.— Я не думал, чтобы можно было так бессовестно злоупотреблять властью!— Совершенно верно, но разве ты не видишь, что он и с нами так же обращается?— Это действительно верно, но то, что по отношению к вам можно назвать грубостью, относительно меня есть подлость… Можно подумать, что воспоминание о нашей прежней дружбе увеличивает его ненависть.— Так не забывай моих слов, — повторил Эдуард, меняя своего друга на вахте… — Малейшая неосторожность с твоей стороны может поставить твою честь и жизнь в опасность.— Чаша переполнилась, — решительно заявил Христиан, — пора положить этому конец.Но слова были унесены ветром и не достигли Эдуарда. VII Предшественник Робинзона — Англия и Франция в Океании В это время «Bounty» находился у южной стороны архипелага островов Дружбы и держал курс к острову Тофоо.Этот маленький уголок земли был за несколько лет до того театром странного события, которое должно бы было вдохновить Даниеля Дефо и писателей всех наций, подражавших ему. Некто Патрик, ирландский матрос, проходя на корабле мимо острова Тофоо, бросился в воду и доплыл до него.Это был порядочный негодяй, и капитан, вместо того, чтобы его преследовать, был очень счастлив, что избавился от него.У Патрика был свой план, а потому, прежде чем броситься в воду, он привязал к доске мешок с семенами всех сортов и, толкая все это перед собою, поплыл к берегу.Добравшись до земли, он обошел остров и выбрал себе для постоянного местопребывания долину, в которой было около двух гектаров земли, удобной для обработки, ему удалось вырастить на ней картофель и овощи, которые он продавал или обменивал приезжавшим в эту местность рыболовам.По словам капитана Соединенных Штатов Поттера, видевшего этого человека несколько раз, наружность его была самая отталкивающая, он едва прикрывал свою наготу кое-какими лохмотьями и был покрыт паразитами, его рыжие волосы, всклокоченная борода, загорелая от солнца кожа и дикие, отталкивающие манеры делали его более похожим на чудовище, чем на человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13