– Если это выплывет наружу, скандал будет еще почище, чем в Штатах. Почему-то связь между белой женщиной и чернокожим мужчиной приводила людей в бешенство. Эвандер думал, что умрет, так и не узнав, каково же провести ночь с белой женщиной. О нет, ему приходилось спать с белыми женщинами и раньше, с бедными белыми проститутками, которые опускались на самое дно, – лишь такие соглашались продавать свое тело чернокожим парням.
Все эти разговоры о неграх, о том, как негры замечательно танцуют, какая у них природная пластика… Белым нравится твоя музыка, твои душевные песни, нравится вращаться в обществе чернокожих музыкантов, потому что это модно, но если белые узнают, что ты спишь с кем-нибудь из их женщин, то они превращаются в стаю хищников. Как там сказал этот парень – Шекспир, что ли? Черный баран, покрывающий белую овцу. Что ж, именно это Эвандер и сделал. И, боже, как же ему это понравилось!
Ночь, проведенная с Керри, стоила всего того, что может обрушиться на его голову. Аромат ее кожи, шелк черных волос – такого еще никогда не случалось в его жизни. К тому же она оказалась девственницей, и это тоже было замечательно! Девственница! В темноте прошедшей ночи он был так поглощен своим желанием обладать ею, что совершенно не думал о последствиях. Сейчас, когда спящая девушка лежала возле него и солнце начало пробиваться сквозь занавески, ему стало страшно. Однако желание снова обладать ею превозмогало страх.
– Эвандер, любовь моя, иди ко мне!
Он взглянул ей в лицо и увидел, что девушка смотрит на его набухающий член таким же зачарованным взглядом, каким он смотрел на ее прекрасное тело. Ее длинные белые пальцы гладили все его тело, ласкали его мужскую плоть. Он громко застонал и начал ласкать в ответ ее большие белые груди с розовыми сосками, покрыл поцелуями ее живот и понял, что пропал, что ни сейчас, ни впредь он не сможет устоять перед властью ее тела. Разум полностью отключился, и пучина страсти поглотила Эвандера.
Бриони и Томми обедали, но Бриони лишь рассеянно размазывала еду по тарелке.
– Вчера мы имели оглушительный успех, Бри.
Она кивнула:
– Да, хорошо все прошло. Керри была великолепна.
– Послушай, Бри, как говорится, слезами горю не поможешь.
Она покачала головой:
– Каждый раз, когда я думаю о том, что случилось с Жинелль, я вся закипаю от злости. Не могу просто сидеть сложа руки и ждать очередной подлости. А вдруг они решат причинить вред кому-нибудь еще из наших девушек?
– Мы усилим охрану. Черт возьми, Бри, да в наши дома сейчас даже муха не сможет залететь незамеченной.
– Я думаю, мы должны все рассказать девочкам. Они вправе знать об этом.
Томми рассерженно отодвинул от себя тарелку.
– Рассказать? Чтобы началась паника и они все разбежались? Чем меньше девушек в курсе дела, тем лучше. Если в городе заговорят о том, что у Бриони и Томми проблемы, то нам не поздоровится. Нет уж, мы должны держать все в секрете, должны подождать и посмотреть, что будет. Если бы с девушкой расправился какой-нибудь маньяк, то тело не прислали бы. Труп Жинелль – предупреждение лично нам.
– Конечно, тебе-то что? Не тебе ведь идти к матери Жинелль и сообщать, что ее дочь мертва. Мне еще нужно придумать историю, будто с ней произошел несчастный случай или что-нибудь в этом роде. Как я скажу матери, что ее дочь, ее единственная кормилица разделана на куски, словно коровья туша?!
Томми встал и, обойдя круглый стол, подошел к Бриони. Он нежно обнял ее и прижал к себе.
– Послушай, любимая, постарайся расслабиться. Как только мы узнаем, кто это сделал, он не жилец.
Бриони подтвердила:
– О да, он не жилец, Томми. Я уничтожу его сама. Своими собственными руками.
Он крепче прижал ее к себе. Еще никогда в жизни он не видел Бриони такой. Казалось, смерть Жинелль задела ее лично – словно погибшая была ее дочерью или сестрой. Томми не мог понять, какие чувства Бриони испытывает к своим девушкам. А она любила их. Всех вместе и каждую в отдельности.
Мария Юргенс была женщиной крупной. Ее отца, шведского матроса, отличали высокий рост и могучее телосложение. Ее мать была ирландка. Мария унаследовала стать и белокурые волосы отца вкупе с ирландским характером матери. Двадцать лет назад Мария пользовалась огромным спросом у мужчин. Ее большая грудь и тонкая талия в сочетании с высоким ростом и прекрасным цветом волос заставляли богатых мужчин терять голову.
Мария понимала, что получает безумные деньги только благодаря своей неординарной внешности, и всячески старалась еще подчеркнуть эту необычность. Она носила туфли на высоченных каблуках и потому казалась даже выше, чем на самом деле. Девушку крайне забавляло то, что большинство ее клиентов были мужчинами маленького роста – она от души смеялась над этим, складывая гинеи в кошелек. Сейчас, глядя на коротышку, сидевшего перед ней, Мария снова с трудом подавляла смех. Мужчина достал сигару. Судя по запаху, сигара была дорогой, а по размеру практически не уступала росту коротышки.
– Ну, Мария, что скажешь?
Она сплюнула в камин и безразлично пожала плечами.
– Мне нужно все хорошенько обдумать. Я дам тебе ответ завтра.
Она заметила, что ее собеседник нахмурился, и вновь подавила в себе желание рассмеяться.
– Ты вообще понимаешь, что я тебе предлагаю?
Она кивнула:
– Понимаю.
– Ну и что ты об этом думаешь?
– Мистер Болджер, прежде чем принять предложение, я всегда хорошенько его обдумываю. Мне кажется, именно так дела и делаются.
– Как тебе будет угодно, Мария. Завтра утром я жду ответ. Он встал. Женщина также поднялась, чтобы проводить его.
Возвышаясь над ним, она протянула ему свою огромную руку с ярко-красными ногтями и крепко сжала его ладонь, демонстрируя силу. Когда мужчина удалился, Мария позвонила в колокольчик. В комнату вошла молоденькая служанка, и Мария, мило ей улыбнувшись, сказала:
– Принеси-ка мне виски и чего-нибудь перекусить.
– Да, мэм.
Мария откинулась на спинку кресла и задумалась. Болджер был обычным бандитом, хотя и очень жестоким. Этот замысел – уничтожить Бриони Каванаг и Томми Лейна – не мог возникнуть в его пустой голове. Его явно кто-то надоумил. Любая дельная мысль в голове Болджера умерла бы, не вынеся одиночества. Нет, здесь, безусловно, замешан кто-то еще.
Служанка принесла поднос с виски и едой. Поблагодарив, Мария велела ей вызвать Большого Джона. В ожидании она написала записку Бриони Каванаг, пригласив ее к себе в заведение в семь часов вечера. Две сучки сговорятся быстрее, чем сучка с кобелем. От людей Мария слышала, что с этой Бриони Каванаг надо держать ухо востро.
Сэнди Ливингстон шел со своим сыном Питом по Каледония-стрит. Мальчик до смешного походил на отца. Питу недавно исполнилось пятнадцать, но он уже догнал папашу по росту. У обоих были голубые водянистые глаза, красноватый цвет лица и рыжеватые волосы и брови, из-за которых Сэнди и получил свое прозвище. Пит обожал отца. Он знал, что Ливингстон-старший известен своей силой, что ему платят хорошие деньги за устранение неугодных людей, и с нетерпением ждал того дня, когда сможет присоединиться к отцу и продолжить семейное дело. Его старшие братья уже работали сами, зарабатывая себе славу. Семья Ливингстонов была силой, с которой считались во всем Ист-Энде.
Сэнди увидел, что им навстречу идет Бриони, и поздоровался:
– Здравствуйте, мисс Каванаг.
Бриони лениво улыбнулась:
– Привет, Сэнди. Не зайдешь на минуту? Мне нужно с тобой поговорить.
Просьба удивила Ливингстона, но он не задумываясь пошел следом за Бриони в маленький домик с террасой. Он знал Томми, а через него и Бриони Каванаг. Сэнди уважал ее, что было удивительно, поскольку он презирал всех женщин на свете, включая собственную жену, которая родила ему сыновей, а теперь не ждала от него ничего, кроме подзатыльников, получая их по меньшей мере трижды в неделю.
Пит с напускным безразличием вошел в небольшой домик вместе отцом, засунув для солидности руки в карманы. В гостиной они увидели Томми Лейна и двух огромных арабов.
– Привет, Томми. Как дела?
Сэнди окинул взглядом комнату, и по его спине пробежал холодок страха.
Внезапно арабы схватили его и прижали к стенке.
– Что вы делаете? Оставьте моего старика в покое!
Пит был потрясен. Его отец, этот огромный мужик, которым он так гордился, явно испугался, и это потрясло мальчика до глубины души. Бриони отпихнула Пита в сторону.
– Заткнись, и все будет в порядке.
Сэнди облизнул губы желтым прокуренным языком.
– Послушайте, мисс Каванаг, я не знаю, что здесь происходит, но, клянусь, в чем бы вы меня ни подозревали, я этого не делал!
Бриони и Томми рассмеялись. Бриони запустила руку за пояс его брюк и достала большой разделочный нож, который Сэнди там прятал. Она вытащила оружие из кожаных ножен, несколько секунд рассматривала, затем поднесла его к горлу пленника.
– Эта штучка очень опасна, Сэнди, ею можно причинить массу неприятностей, – порезать кого-нибудь, например. Ты ведь именно это хорошо умеешь делать, не так ли? Резать людей? За кругленькую сумму?
– Сыном клянусь, я не причинял вреда вашим друзьям…
– Заткнись и слушай! Я сейчас задам тебе несколько вопросов, и если соврешь мне, ты покойник, Сэнди. Я не шучу.
Ты зарезал одну из моих девочек, Сэнди? Маленькую такую блондиночку по имени Жинелль? Бог свидетель, если ты соврешь, я перережу тебе горло собственными руками.
Сэнди посмотрел сверху вниз на маленькую девушку, стоявшую перед ним. Встретив жесткий взгляд ее зеленых глаз, он судорожно сглотнул слюну.
– Нет, я не режу шлюх. Клянусь вам, я не режу шлюх! Даже за бабки.
Бриони медленно кивнула. Она видела, что мужчина боится.
– Кто же тогда режет, Сэнди? Вы, головорезы, все знаете друг дружку, вы же общаетесь между собой. Кто зарезал мою девочку? Назови мне только имя, и с тобой ничего не случится.
Пит видел, что отец борется с собой. Стукачество считалось страшным грехом для человека его профессии. Попадаясь, головорезы вроде Ливингстона покорно мотали свой срок, держа рот па замке, и выходили на свободу с чистой совестью, довольные тем, что не запятнали бандитской чести. Затаив дыхание Пит наблюдал за отцом.
– Я слышал, что Вилли Болджер вчера пришил проститутку в доках. Но это только так, слух, ничего больше, один парень сказал. Я не знаю, правда это или нет…
Бриони тяжело вздохнула.
– Это все, что я хотела знать.
Она кивнула арабам, и те отпустили Сэнди. Бриони вернула ему нож и улыбнулась:
– Не сердись, Сэнди, это было нужно для дела. – Она посмотрела на Томми. – Дай ему пятьсот фунтов, теперь он работает на нас. И только на нас.
Она снова перевела взгляд на Сэнди:
– Нет возражений?
Тот энергично закивал:
– Конечно, нет. Я всегда к вашим услугам.
– Хорошо, можешь идти.
Пит был очень расстроен тем, что его отец сдрейфил. Но и не сдрейфить перед этой рыжей фурией было трудно. Не поздоровится тому, кто так ее разозлил. Если ей удалось напугать отца, она сможет напугать самого дьявола.
Нелли Дикинс с годами чудовищно растолстела. Ее шея, некогда длинная и гладкая, теперь превратилась в несколько подбородков, глаза утопали в складках жира. Она всегда пыхтела так, словно только что пробежала марафон, хотя на самом деле редко вылезала из кресла. Нелли курила дешевые сигареты и любила окружать себя красивыми молодыми парнями. Своих «девочек» она до последнего времени держала в страхе, беспощадно избивая их за малейшую провинность. Сейчас ей было шестьдесят два года – не такой уж и большой возраст для «мамочки», но она стала настолько ленивой, что с каждым днем управление домом делалось для нее все большей обузой. Она потеряла всякое желание следить за заведением, содержать его в надлежащем виде и, что хуже всего для «мамочки», – заботиться о своих «девочках».
Сегодня ее решила почтить своим визитом эта молоденькая птичка-невеличка Бриони Каванаг. Нелли поджала губы, чтобы рот не расплылся в улыбке. Эта Каванаг была, как говорили, девочкой умной. Умной, красивой и чувствительной. Убийственное сочетание! Она открыла свое первое заведение на паях с Томми Лейном, будучи еще совсем зеленой девчонкой. Теперь же по городу ходили слухи, что Бриони на лету подхватывает все новомодные затеи, как законные, так и незаконные, лишь бы они приносили деньги.
Нелли откинулась на спинку кресла и рассеянно развернула конфету. Засунув ее в рот, она уселась поудобнее и стала ждать приезда Бриони Каванаг. Интересно узнать, что понадобилось от нее этой девчонке.
Бриони прождала в прихожей около десяти минут, прежде чем поняла, что впустившая ее девица давно о ней забыла. Она вошла в главную залу без приглашения и огляделась по сторонам, снимая перчатки. Комната когда-то была красивой, но сейчас хрустальные канделябры покрывала пыль, а ковры в некоторых местах протерлись до дыр. За столом сидели девушки, болтая и куря. Они бегло взглянули на вошедшую и снова вернулись к разговору. В комнате висел тяжелый запах немытых тел и лавандовой воды. Дом Нелли Дикинс пришел в еще больший упадок, чем Бриони предполагала. Ни одну из девушек, торчавших в зале, не приняли бы на работу в ее заведения.
Бриони подумала, что у них у всех наверняка вши, и ее передернуло.
– Где я могу найти Нелли? – громко спросила она, и все девушки повернулись к ней.
– Ты новенькая? – с ухмылкой спросила одна из девиц. Остальные оценивающими взглядами окинули светло-зеленое платье и пальто Бриони, прикидывая в уме их стоимость.
– Меня зовут Бриони Каванаг, – процедила в ответ Бриони и едва сдержала улыбку, увидев, какие разные выражения возникли на лицах девушек: от страха до здорового любопытства. Она осталась довольна произведенным эффектом.
– Я пришла встретиться с Нелли, но одну вещь я скажу и вам всем, прежде чем кто-нибудь из вас любезно покажет мне, где она. От вас воняет! Уверена, что все вы вшивые. К тому же вы набитые дуры: я могла оказаться кем угодно, а вы свободно впустили меня в дом. Если бы одна из моих девочек сделала подобное, я бы мерзавку в порошок стерла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63