Джек ВЕНС
ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧЕЛОВЕКА


Реликт, крадучись, спускался по скале - неуклюжее существо,
изможденное, с мукой в глазах. Он передвигался быстрыми бросками,
используя плиты темного воздуха для укрытия. Он бежал вслед за каждой
движущейся тенью, иногда падая на четвереньки и прижимая голову к земле.
Достигнув последнего скального обнажения, он остановился и посмотрел на
равнину.
Вдали поднимались низкие холмы, туманясь в небе - пятнистом,
желтовато-землистого цвета, как стакан плохого молока. Равнина тянулась,
как гнилой бархат, сморщенная, темно-зеленая, вся в полосках цвета охры и
ржавчины. В воздух бил фонтан жидкого камня, распуская ветки, словно
черный коралл. Неподалеку целенаправленно эволюционировало семейство серых
объектов: сферы, вплавленные в пирамиды, становились куполами, затем
пучками белых шпилей, пронзающих небо стержней и, как апофеоз,
тессерактами [тессеракт - четырехмерный куб].
Реликту на все это было плевать. Он нуждался в еде. Там, на равнине,
были растения. За неимением лучшего им вполне хватало того, что было. Они
росли на земле, иногда на плавучих комьях или на корке твердого черного
битума. Там были серые, промозглые слои листьев, группы изможденных
колючек, бледные пузыри, стебли с листочками и кособокими цветами.
Определенных видов растений не существовало. Реликт не имел ни малейшего
понятия, не отравят ли его сегодня те листочки и усики, которые он
спокойно ел вчера.
Он попробовал поверхность равнины ногой. Стекловидная поверхность
(хотя с иной точки зрения она могла показаться конструкцией из красных и
серо-зеленых пирамид) сначала приняла его вес, потом внезапно, с сосущим
звуком, провалилась под ногой. Он, исступленно дергаясь, освободился,
отпрыгнул и присел на корточки на временно твердой скале.
Голод скрежетал у него в животе. Он должен поесть. Он созерцал
равнину. Неподалеку играла пара организмов - скользили, ныряли, танцевали,
принимали экстравагантные позы. Если они приблизятся, он попытается убить
одного из них. Они напоминали людей и, следовательно, могли быть хорошей
пищей.
Он ждал. Долго ли, мало ли. Могло быть ни то, ни другое: промежутки
времени не имели ни качественного, ни количественного смысла. Солнце
исчезло, не стало больше стандартного цикла смены времен дня. Время стало
словом, лишенным значения. Дела не всегда так шли.
Реликт сохранил несколько эпизодических воспоминаний о прежних
временах, когда систематичность и логика еще не казались устаревшими
понятиями. Человек доминировал на Земле в силу единственного допущения:
каждое событие имеет свою причину, а та причина - в свою очередь свою, и
так далее.
Следование этому фундаментальному закону приносило богатые
результаты; не было, казалось бы, нужды в каком-либо еще инструменте, в
ином посреднике. Человек поздравлял себя с победой над всем своим
окружением. Он мог жить в пустыне, на равнине или на льду, в лесу или в
городе: природа не загнала его в какую-либо специфическую экологическую
нишу.
Он не подозревал, насколько он уязвим. Особенностью его окружающей
среды была логика, основным инструментом, дающим власть над окружающей
средой - мозг. И вот настал страшный час, когда Земля влетела в зону
беспричинности. Все управляющие нити причинно-следственных связей
растворились. Основной инструмент человека стал бесполезным, теперь он не
имел выгод от реальности. Из двух миллиардов людей выжили только несколько
- сумасшедшие. Они стали теперь Организмами, хозяевами новой эры; их
диссонанс с самим собой был настолько эквивалентным причудам природы, что
являл собой своеобразную сумасбродную мудрость. Или, возможно,
дезорганизованная материя, освободившись от бремени упорядоченности, стала
особенно чувствительна к психокинезу.
Кучка других людей, Реликты, тоже ухитрялась существовать в новом
мире, но оказалась крайне уязвимой к его воздействиям. Это были личности,
наиболее сильно заряженные белым детерминизмом, который мог управлять
процессами внутри их тел, но за пределы не простирался.
Они быстро, очень быстро вымирали, потому что здравый смысл не
обеспечивал рычагов воздействия на окружающую среду. У некоторых мозги
начинали бренчать и звякать, и они в бреду выскакивали на равнину.
Организмы смотрели на них без удивления, без любопытства. Как в этом
мире могло существовать любопытство? Сумасшедший Реликт мог приблизиться к
организму и пробовать копировать его образ жизни.
Организм набивал полный рот растениями, и Реликт делал так же.
Организм тер свои ноги измельченной водой, и Реликт делал так же. Вскоре
Реликт умирал или от яда, или от порезов кишечника, или от повреждений
кожи, а Организм тем временем нежился в сырой черной траве. Или Организму
вздумается вдруг съесть Реликта, а Реликт, неспособный существовать ни в
одном уголке мира, будет убегать от него в ужасе - убегать, сломя голову,
вдыхая густой воздух, взывая и задыхаясь, пока не забарахтается в бассейне
черного железа или не забредет по оплошности в вакуумный карман, чтобы
биться там о стенки, как муха, в пустой бутылке.
Реликтов оставалось теперь очень мало. Финн, тот самый, который
прильнул к возвышающей над равниной скале, жил вместе с четырьмя другими.
Двое из них были старые люди и собирались вскоре умереть. Финн тоже умрет,
если не достанет себе еды.
Один из Организмов, живущих на равнине Альфа, сел, набрал в одну руку
воздуха - синий жидкий шар, - а в другую взял камень, смешал их вместе,
вытянул как тесто и швырнул. Смесь разматывалась, словно веревка. Реликт
прижался к земле. Нельзя было угадать, какой дьявол вселился в это
существо. Оно непредсказуемо, как и все остальные! Реликт подумал, что
плоть их годится в пищу.
Но будь у них хоть малейшая возможность, они съедят его самого. У
него перед ними никаких преимуществ - одни слабые места. Случайные
поступки Организмов озадачили его. Он побежал в поисках укрытия, и тут
начался ужас.
Направление, куда смотрело его лицо, было выбрано случайно. Столь же
случайной была результирующая векторов сил трения его ног о различные
участки земли.
Позади него был Организм, в равной степени не случайный и не имеющий
ни перед кем никаких обязательств. Впрочем, это относилось и к среде, в
которой он жил.
Ряд причуд вероятности иногда складывался, иногда исключал друг
друга. В последнем случае Организм мог его поймать... Это было
необъяснимо. Но что в этом мире было объяснимо? Слово "объяснимо" значения
не имело.
Организмы двигались в его сторону. Видят ли они его? Он распластался
на мрачной желтой скале. Организмы остановились неподалеку. Он услышал
звуки, доносившиеся от них, и крепче прижался к скале. Его поташнивало от
сменяющих друг друга приступов голода и страха.
Альфа встал на колени, затем лег на спину и задрыгал случайным
образом ногами, обратив к небу серию музыкальных звуков и шипящих горловых
стонов. Это был его личный язык, который он только что придумал, но Бета
понял его прекрасно.
- Видение, - кричал Альфа. - Я вижу то, что за небом. Я вижу узелки,
я вижу вращающиеся круги. Они стягиваются в твердые точки. Они никогда не
развяжутся.
Бета оседлал пирамиду и посмотрел через плечо на пятнистое небо.
- Интуиция, - распевал Альфа, - картина из другого мира. Она твердая,
безжалостная, негибкая.
Бета выпрямился на своей пирамиде, нырнул в стекловидную массу,
проплыл под Альфой, появился наружу и распластался рядом с ним.
- Посмотри на Реликта на склоне холма. В его крови суть старой расы -
узкие люди с умами, как щелочки. Он пылает интуицией. Неуклюжая вещь -
болван, - сказал Альфа.
- Они все мертвы, все до единого, - закричал Бета, - хотя три или
четыре осталось.
Странное слово "осталось", ведь "прошлое", "настоящее" и "будущее" не
более чем понятия из прошлой эры - лодки на сухом озере. Как в этом мире
определить завершение процесса?
Альфа сказал:
- Это видение. Я вижу, как на Земле роятся Реликты, потом уносятся в
никуда, как комары ветром. Это позади нас.
Организмы лежали неподвижно и обдумывали видение. С неба свалился
камень, возможно, метеорит. Он ударился в поверхность пруда и оставил там
круглую дыру, которая постепенно затянулась. С противоположного конца
бассейна в небо взлетели брызги и промчались прочь.
Альфа сказал:
- Снова. Меня одолевает интуиция! Будут огни в небе.
Страсть в нем затухла. Он подтянулся пальцем за воздух и встал.
Бета лежал спокойно. По нему ползали слизни, муравьи, жуки, мухи, они
надоедали ему, они на нем размножались. Альфа знал, что Бета мог встать и
стряхнуть насекомых, мог убежать. Но Бета, казалось, предпочитал
пассивность. Ну и пусть. Альфа мог сделать себе другого Бету, если ему
вздумается. Он мог сделать целую дюжину их. Иногда мир кишел Организмами
всех сортов, всех цветов, высокими, как скалы, коротенькими и поперек себя
шире, как цветочные горшки. Иногда они безропотно уходили в глубокие
пещеры, и условная материя Земли сдвигалась над ними. То ли один, то ли
все тридцать заточались в подземных коконах, ожидая, пока почва вновь
сдвинется и они снова смогут моргать, глядя на свет.
- Я чувствую в себе недостаток, - сказал Альфа. - Я съем Реликта. -
Он шагнул вперед и чистая случайность перенесла его к гребню желтой скалы.
Реликт Финн в панике вскочил на ноги.
Альфа попытался установить с ним контакт. Он хотел, чтобы Реликт
сидел спокойно, пока Альфа его ест. Но Финн не уловил многозначительных
обертонов голоса Альфы. Он схватил камень и швырнул его в Альфу. Камень
превратился в облачко пыли, которая засыпала глаза Реликту.
Альфа пододвинулся поближе и протянул свои длинные руки. Реликт
ударил его ногой. Нога прошла мимо, он потерял равновесие и шлепнулся на
равнину. Альфа иноходью поспешил за ним. Финн пополз. Альфа устремился
направо - это направление было ничуть не хуже любого другого. Он
столкнулся с Бетой и начал есть того вместо Реликта. Реликт поколебался,
затем присоединился к Альфе, заталкивая в рот куски розового мяса.
Альфа сказал Реликту:
- Я почти что уже объяснился с тем, кем мы сейчас обедаем. Я говорил
с ним на языке интуиции. Теперь я хочу поговорить с тобой.
Финн не мог понять персонального языка Альфы. Он ел с максимально
возможной скоростью.
Альфа продолжил:
- Будут огни в небе. Великие огни.
Финн поднялся на ноги и, осторожно посматривая на Альфу, схватил
недоеденного Бету за ноги и потянул его к холму. Альфа наблюдал за ним с
недоуменным безразличием. Работа была трудной для тщедушного Реликта.
Иногда Бета плыл, иногда взлетал в воздух, иногда прилипал к земле. В
конце концов он погрузился в гранитную глыбу, которая мгновенно затвердела
вокруг него. Финн попытался выдернуть Бету, потыкал его палкой, но
безуспешно.
Финн бегал вокруг Беты в приступе нерешительности. Бета начал
коллапсировать, съеживаться, будто медуза на горячем песке. Реликт бросил
труп. Поздно! Слишком поздно! Еда пропала бесследно! Мир этот был
отвратительным местом, он полон разочарований!
Живот он все-таки себе набил. На некоторое время хватит. Он начал
карабкаться на утес и вскоре нашел лагерь, где жили четыре других реликта
- двое мужчин-стариков, две женщины. Женщины, Гиза и Рика, уходили, как и
Финн, на поиски еды. Гиза принесла плитку лишайника, Рика кусок какой-то
мертвечины. Старики, Боуд и Тагард, спокойно ждали или еды, или смерти.
Женщины угрюмо приветствовали Финна словами:
- Где та еда, которую ты собирался принести?
- У меня был целый труп, - сказал Финн. - Я не мог донести его.
Боуд с хитрым видом стащил плитку лишайника и принялся запихивать ее
себе в рот. Плитка пробудилась к жизни, она задрожала, из нее потек
красный сок. Сок был ядом, и старик умер.
- Вот она, еда, - сказал Финн. - Давайте есть.
Но отрава продолжала делать свое черное дело. Тело старика покрылось
синей пеной и растекалось по земле. Женщины повернулись к другому старику.
Тот сказал дрожащим голосом:
- Съешьте меня, если хотите. Но почему бы вам не выбрать Рику,
которая моложе меня?
Рика, та из женщин, что помоложе, глодала кусок мертвечины и не
отреагировала.
Финн сказал уныло:
- Зачем мы себя мучаем? Еду стало очень трудно добывать. Мы последние
из людей.
- Нет, нет! - вскричала Рика, - не последние. Мы видели других на
зеленой насыпи.
- Это было очень давно, - сказала Гиза. - Теперь они несомненно
умерли.
- Может быть, они нашли источник еды, - предположила Гиза.
Финн встал и поглядел на равнину.
- Кто знает? Может быть там, за горизонтом, живется лучше.
- Нигде ничего нет кроме пустыни и злых тварей, - отрезала Гиза.
- Где может быть хуже, чем здесь? - возразил Финн.
Никто не мог найти никаких возражений.
- Вот что я предлагаю, - сказал Финн. - Посмотрите на этот высокий
пик. Обратите внимание на слои твердого воздуха. Они ударяются в пик,
отскакивают. Они плывут во всех направлениях, далеко-далеко. Давайте
заберемся на этот пик и когда мимо будет проплывать достаточно большой
кусок воздуха, мы прыгнем на него и улетим в прекрасную страну за
горизонтом.
Последовал спор. Старик Тогард запротестовал, утверждая, что он слаб.
Женщины не верили в дальние обильные страны, о которых говорил Финн. Но
вскоре, ворча и ругаясь, они начали взбираться на пик.
Восхождение было длительным.
1 2