Дмитрий Грунюшкин
Под откос




« Под откос»: Гелеос, ЛГ Информэйшн Груп; 2008
ISBN 978-5-8189-127
Аннотация

Этот мастерски написанный триллер, стремительно мчащийся от одного непредсказуемого сюжетного поворота к другому, – о любви. О самом страшном предательстве, о войне против своих, о захвате заложников, о наемных убийцах, о боли, которую «ничто не излечивает – даже время»... Об ОМОНе, ГРУ, ФСБ... Но – прежде всего – о том, что нельзя сдаваться. Никогда. В поезде, захваченном террористами, в измученных сердцах героев, считавших себя обреченными на одиночество, среди крови, смерти, безумия... родится эта невозможная, недостижимая, как радуга, нереальная, как мираж, любовь. И полетит от страницы к странице, от коллизии к коллизии, от Сибири к Москве... Под откос?

Дмитрий Грунюшкин
ПОД ОТКОС

Пролог

Олень вышел на опушку, пугливо поводя большими влажными глазами и раздувая ноздри. Он старался почувствовать опасность раньше, чем будет обнаружен сам. Вся его жизнь состояла из сплошной опасности, быть беспечным он не мог даже во сне. Беспечные в тайге не выживают.
Густой утренний воздух вливался в легкие, наполняя ловкое тело силой. Ветра не было. Солнце пока пряталось за склонами сопок, и тяжелый туман стекал вниз, в лощину, где было еще совсем темно. Олень переступил тонкими ногами, раздумывая, стоит ли спускаться к ручью. Там трава была сочной и сладкой, но для этого нужно было пересечь широкую поляну, оказавшись на виду, вдали от спасительных зарослей. Он напружинился, решаясь, и уже сделал было шаг, но через мгновение отпрыгнул вглубь леса и, как призрак, исчез между обвитых вьюнком стволов. Только качнувшиеся кусты выдавали, где он скрылся.
Вскоре звук, напугавший оленя, повторился. Неосторожный хруст ветки, приглушенный кашель, негромкая брань…
– Твою мать! Чуть ногу не сломал! Долбанные кроты!
Молодой белобрысый парень с растрепанной шевелюрой присел на корточки растирая ногу. Он был одет в камуфлированную спецовку и кирзовые сапоги – стандартную одежду сельского жителя. Следом за ним на опушке показался мужчина постарше с аккуратно подстриженной черной бородкой. Он тоже был в камуфляже, но совсем другом – дорогом обмундировании, которое используют подразделения специального назначения – крепком, добротном, очень функциональном.
Бородатый посмотрел на своего спутника с легким пренебрежением во взгляде, едва заметно скривил губы.
– Под ноги надо смотреть, а не на кротов обижаться. А еще за языком своим следи, Коля. Я тебе уже говорил, чтобы ты про мать не вспоминал при мне. Короткий у тебя ум.
– Да ну тебя, Ибрагим, – досадливо отмахнулся молодой. – Вечно ты к словам цепляешься. Отдохнуть надо.
Он присел на траву, не дожидаясь решения старшего, и очень аккуратно стянул с плеч большой и явно тяжелый ранец, пристроив его к стволу дерева.
Если Ибрагиму и не понравилась такая бесцеремонная самостоятельность парня, то он ничем не выдал своих чувств.
– Пять минут, – коротко распорядился он, едва заметно поведя плечом.
Охотничий карабин «Сайга», внешне неотличимый от самого популярного в мире автомата Калашникова, скользнул прямо ему в руки.
– Ты чеченец, Ибрагим? – поинтересовался молодой, стягивая сапог.
– Ингуш, – лаконично ответил тот.
– А это не одно и то же?
– Ты русский? – задал встречный вопрос бородатый.
– Украинец.
– А это не одно и то же? – усмехнулся старший.
Николай хмыкнул, признавая правоту товарища.
– Долго еще топать? – капризно надул он губы.
– Вниз спуститься осталось. Там подыщем местечко, пристроим груз, и можно возвращаться.
Николай откинулся на спину, блаженно глядя в высокое голубое небо, по которому лениво ползли легкие облачка, подсвеченные еще невидимым здесь, между сопок, солнцем.
– Здорово! – потянулся парень. – Два дня на обратный путь – и все! Уеду к черту из этих мест! С такими деньгами я теперь везде король буду!
Бородатый неодобрительно усмехнулся.
– Получи сначала эти деньги.
– А что, думаешь, кинут? – насторожился молодой. – Черта с два! Побоятся! Слишком серьезное дело, чтоб кидать.
– Не кинут, успокойся, – махнул рукой ингуш. – Это дорого стоит. Зачем мелочиться, обманывая?
Он легонько пихнул ботинком ранец Николая. Парень побледнел и отшатнулся.
– Ты сдурел, Ибрагим? Это тебе не мешок пороха! Если рванет, нас до Китая разбросает!
Бородатый захохотал, обнажив крепкие белые зубы.
– Что ж вы за люди? Считаете нас, горцев, дикарями, а сами хуже папуасов! Ты, Коля, когда последний раз книжку читал?
Молодой насупился, обиженно глядя на товарища исподлобья.
– Как дите малое, честное слово! – продолжал веселиться Ибрагим. – Да уж, это тебе не мешок пороха. Эту штуку так просто не взорвешь. Тут потрудиться надо.
– А как взорвать? – все еще недовольно спросил Николай.
– Ну, если на пальцах… – поджал губы Ибрагим. – Плутоний сам по себе не взрывается. Нужно, чтобы он достиг критической массы… – в глазах Николая отразилось глубочайшее непонимание. Ибрагим почесал бороду, пытаясь подобрать слова еще проще. – В общем, чтобы произошла цепная реакция и выброс огромного количества энергии, нужно смять плутоний так сильно, чтобы атомы проникли друг в друга, перемешались и начали друг с другом взаимодействовать. Для этого он весь обложен взрывчаткой, которая должна взорваться одновременно со всех сторон, и своим взрывом сплющить плутоний. Только тогда произойдет ядерный взрыв. А так его хоть обпинайся – ничего не будет. Сама бомба на 90 процентов состоит из обычной, хотя и мощной взрывчатки. Вот ее ты и несешь. А сам заряд у меня. Доставим на место, соединим их – и домой, деньги тратить.
– Вечно так, – недовольно пробурчал парень. – Мы, русские, тяжелую работу делаем, а вы только деньги тратите.
– Ты же не русский, – усмехнулся Ибрагим.
– Какая разница! – досадливо сплюнул Николай. – По любому, ты, поди, побольше моего деньжат отхватишь. А, Ибрагим? Несправедливо так.
– Справедливо, – покачал головой ингуш. – Я мешок и без тебя бы дотащил, хоть и устал бы. А вот ты со своим деревенским пропитым мозгом собрать и включить устройство не сумеешь. Так что, кто полезнее, тому и платят больше. В школе надо было учиться, а не в карты на уроках играть. Вставай, хватит разлеживаться!
– Жадные вы, черные! – зло бросил молодой, натягивая ранец. – И хитрые. Ну да ничего, и вас за вымя потрогать можно.
Ибрагим прищурился, глядя, как его спутник спускается вниз, в лощину.
– Это ты, Коля, жадный. Жадный и ленивый. Но глупый, – хмыкнул он, перехватил «Сайгу» поудобнее, и направился следом…
…Олень решился спуститься к ручью только вечером, незадолго до наступления темноты. Ночью к водопою пойдут хищники, нужно было поторопиться.
Он стремительно пересек открытое пространство, и сторожко замер в кустарнике. Что-то было не так. Недвижимо он стоял почти пять минут, но не заметил ничего опасного. Чуть потоптался на месте, решаясь, и медленно двинулся к ручью.
В этот миг ветерок потянул с другой стороны, и в его трепещущие ноздри ударил самый страшный запах – запах крови. Запах смерти. Олень всхрапнул, и в ужасе застыл. В нескольких метрах от него лицом в траву лежал человек. Сквозняк с ручья шевелил его светлые волосы, а под левой лопаткой виднелась узкая резаная рана, из которой сочилась уже загустевшая кровь. Олень пришел в себя, и как спущенная стрела, метнулся обратно в свой лес, забыв, что хотел напиться. Он едва не сломал ногу, споткнувшись о необычный мешок, спрятанный в кустах. Мешок упал на бок, его верхний клапан открылся. Из-под клапана тигриным ярко желтым зрачком выглянул кружок с тремя черными треугольничками, соединенными вершинами в виде небольшого пропеллера.
Олень не знал, что в этом мешке жила смерть пострашнее той, что убила светловолосого человека…

1.

– Картошка! Горячая картошка! Соленые огурчики! Беляши с мясом!
Громогласная тетка неопределенного возраста толкала вдоль состава свою тележку с накрытыми полотенцами бачками.
Леха Никифоров повел носом, принюхиваясь к соблазнительным запахам, но ничего покупать не стал. Уточнение торговки, что ее беляши с мясом, настораживало – о беляшах с другой начинкой он еще не слышал. А остальные ее продукты слишком откровенно намекали на вагонные посиделки с бутылочкой «белоголовой». Действительно, кто же будет есть вареную картошку с огурцами – да без водки?
Вот только водку, как и другие спиртные напитки, не исключая пива, Леха уже пару лет как не пил. Вообще. Ни грамма. Не для того он выныривал, выгребал изо всех сил из-под удушливой сивушной волны, чтобы начинать снова.
Волна эта накрыла его еще там, в Чечне, где он «восстанавливал конституционный порядок» в составе сводного отряда подмосковного ОМОНа. И не просто «в составе», а командиром подразделения.
Две командировки, полгода войны. Полгода страха, боли, крови, ненависти. Полгода откровения. Полгода настоящей мужской дружбы, которую не зря называют братством.
А потом катастрофа. И боль, которую не сравнить ни с чем, даже с тем, что он вытерпел за эти полгода. Он глушил эту боль, как мог, водкой. Глушил так, что его перестали брать на боевые, а потом под благовидным предлогом спровадили «на большую землю». Но он и там не мог вынырнуть из этой горькой кипучей волны.
Он ушел со службы, хотя ему прочили блестящую карьеру. Работал в охране – сначала в руководящем звене, а потом все ниже и ниже. Пока при приеме на работу в качестве обычного «дядьки на дверях» ему не начали отказывать. Он помнил лица тех, кто отказывал. Смущенные, сочувствующие, брезгливые. Многие из тех, кто ему отказывал, сами побывали «там». Но они сохранили силу и остались людьми. А он опустился.
Однажды, когда закончились деньги, когда закончилась водка, когда закончились «друзья», которых он поил, а те, кто захотел бы поить его, так и не появились – он остановился. Просто вышел на балкон, потер заросшее щетиной лицо, и сказал себе: «Все!»
Путь обратно наверх был тяжелым. Ведь он начинал не с нуля, а с отрицательной отметки. Его многие знали. И знали, что с ним произошло. Это недоверие побороть оказалось труднее, чем бросить пить. Репутация – это такая вещь, которую легко сломать, но очень трудно починить. Но он справился. Леха был сильным человеком. Сильным и добрым. А когда-то еще и веселым. Только доброго и веселого в тридцать пять все зовут Лехой, причем с уважением и без панибратства.
А недавно его позвали обратно в ОМОН. Позвонил товарищ, который когда-то служил у Лехи в подчинении, и предложил стать его замом. «А потом как сложится», – добавил он.
Леха не дал ответа сразу. Взял тайм-аут на две недели, подумать. Раньше ему было хорошо служить. Он знал ответы, и не сомневался в том, что делает. Сейчас возвращение пугало его. Не возвращайся туда, где был когда-то счастлив. Тем более туда, где твое счастье было убито. Вот только в охране он чувствовал себя холуем, выполняющим распоряжения барина, с тоской вспоминая время, когда он был «государевым человеком». В общем, классические душевные терзания и метания, которые решаются только чисто волюнтаристским путем – встать утром, набрать номер, не умываясь, и дать такой ответ, после которого пути назад не будет.
Но прежде надо было, что называется, отдать долги. Нет, не денежные – денег в долг Леха никогда не брал, принципиально. Берешь-то чужие на время, а отдавать приходится свои и навсегда. Были долги другого рода.
До отправления оставалось минут десять, вещи уже лежали в купе, спешить было некуда. Впереди – еще больше суток дороги. Алексей спокойно закурил, осматриваясь по сторонам. Проводник лениво грыз семечки возле вагона.
Рядом веселилась компания молодежи. Три слегка подвыпивших, но прилично, даже стильно, одетых парня лет двадцати пяти провожали симпатичную девушку. Ежеминутно раздавались взрывы хохота. А когда прибежал четвертый, невысокий лысоватый живчик с гитарой, вообще началась форменная цыганщина.
– От нас уехал, от нас уехал, надзиратель дааа-ра-гой! – заголосил лысый с ходу.
Девушка негодующе глянула на певца, но тот не смутился, и, грохнувшись на колени прямо на пыльный асфальт перрона, продолжил свои куплеты:
– Хочешь – миску оближи, ну че на мясо косисся!
Ты скажи, скажи, скажи, как ко мне относисся!
Он высунул язык, и тяжело по-собачьи задышал, преданно глядя в глаза отъезжающей.
– Вот урод, – беззлобно засмеялась девушка. – Ну, погоди, вернусь, всем вам, алкашам, мало не покажется.
– Да ты чего, Натах! – встрял светловолосый парень в белой футболке. – Все будет ништяк! Мы за твоим Мишкой присмотрим!
– Вот этого я и боюсь, – криво усмехнулась Наташа. – Вас и под надзором то фиг удержишь, строгие ошейники нужны, а тут без меня совсем в разнос пойдете. Не дай Бог, хату спалите – поубиваю!
– Брось, Наташ, – возмущенно развел руками третий молодой человек, на лице которого ярко светилось нетерпение. – Мы ж помаленьку!
– Ага, помаленьку! Дурочку из меня не делай, – прикрикнула девушка. – А то я не видела, как вы ящик водки за баню прятали! Кот из дому – мыши в пляс?
– Дык…эта… дык мы… – сконфузился парень.
– Мы-мы, му-му, – передразнила Наталья. – Конспираторы, блин.
– Бабу не обманешь, она водку сердцем чует, – вздохнул светловолосый.
– Твой перегар только сердцем и чуять, от запаха сразу без чувств упадешь, – не осталась в долгу Наташа.
Лысый встрял, гася пикировку:
– Так, Наталь, все забыла? Ничего не взяла? Это ведь дело серьезное. Дорога дальняя, мало ли чего. О безопасности надо всегда думать.
1 2 3 4 5 6 7