Я видел их. Он, хиляк и заика, держал ее под руку и на всех смотрел огнедышащим...
– Ты просто сам был слаб, – перебила Даша, не желая впускать в сердце расслабляющее понимание. – И не в силах преодолеть свою слабость, издевался над чужой слабостью.
Она забылась, халатик распахнулся, и Чихай увидел ее грудь.
– Может быть, может быть. Хотя я не знаю человека, который осмелился бы назвать меня слабым. По крайней мере, сейчас.
– Это другое... – Даша, протрассировав взгляд собеседника, запахнула халатик.
– Может быть... Но хватит об этом. Сейчас тебя уведут, помоют, переоденут и всякое такое. Вечером я нарисуюсь и буду издеваться над твоей слабостью, До самого ее донышка буду издеваться. Ты поняла?
– Только издеваться будешь? – растерявшись, выдала Даша подсознательные мысли.
– Не только, – ответил Чихай и, выпив кофе одним глотком, ушел.
40. А это утром стреляли...
Даша стояла перед зеркалом в длинном черном платье. Декольте спереди, декольте сзади, разрез сбоку. Хорошее, дорогое платье. Им пришлось постараться. Особенно с туфлями. Нашли похожие туфельки с каблучками разной высоты. Так приятно ходить, не хромая. Железки, правда, оттопыривали платье. Охранники хотели откусить их кусачками или перепилить дисковой пилой, но она не позволила. И Савик, всем командовавший, не стал настаивать. Мертвенно-красивая, назвавшаяся Алисой, только усмехнулась:
– Ну и дура. Могла бы последние денечки без них походить.
"Последние денечки? Дудки! – Даша поправила вуалетку (дома она успела сунуть ее в карман халатика). – Я еще повоюю.
Я давно уже не в том мире, где молятся.
Я в том, где борются за себя.
Это Хирург меня перетащил.
Если ты в силах отдать лицо, ноги, уютную квартиру, дачку с цветами, значит, ты в силах взять свое. Взять свою жизнь.
Нет, я не стала такой, как они. Мне многого не нужно. Только свое.
А новое лицо? Чье оно?
Мое!
Если я согласилась, если я пришла, всей жизнью пришла к нему, значит, в душе оно было! Сколько людей живут гусеницами, неслышно жующими траву, сколько людей не в силах превратиться в чудесную бабочку, в чудесное летающее по небу создание.
Я превратилась. Превращусь. И Чихай чувствует во мне эту силу, способную перерождать.
Он – гусеница, обожравшаяся зеленью. Гусеница, которая не в силах перестать механически жрать, заглатывать, перестать двигать челюстями, чтобы отдаться природе, чтобы дать ей возможность сделать свое дело. Дать ей возможность снять с нее гадкую оболочку. Шкуру. Гадкий панцирь".
Вошел Чихай. В светлом костюме с иголочки. Красивый, вальяжный.
Она повернулась к нему. Он прочитал мысль, не успевшую покинуть ее разума.
– Ты похожа на бабочку. Красивую ночную бабочку, покидающую свою ужасную оболочку. Она очарована новой своей ипостасью и не понимает, что ее удел, как и удел каждой бабочки – это желудок летучей мыши. Слепой и прожорливой летучей мыши.
– У вас есть сигареты? – сняла Даша вуалетку.
– Они вон там, в золотой сигаретнице.
Даша подошла к овальному малахитовому столику, взяла сигарету, закурила.
Чихай посмотрел на часы.
– Уже восемь. Ты где хотела бы поужинать? Здесь или в Москву поедем?
– В Москву? Пожалуй, нет. Мне не хочется, чтобы нас видели...
– Понимаю... Стол сейчас накроют. Предлагаю напиться. Вы не возражаете, если Алиса проведет этот вечер с нами?
– И ночь?
Чихай скривился.
– Это как вы захотите.
– Я хочу, чтобы ее не было. Мне иногда кажется, что у меня есть шанс в такую превратиться. И мне становится противно.
Чихай усмехнулся.
– Видите ли, я вам не открыл одной важной вещи. Дело в том, что этой или следующей ночью меня попытаются устранить. Решительно попытаются. Когда я узнал об этом, мне захотелось, чтобы в этот страшный момент со мною кто-то был. Необычный, способный отвлечь на себя внимание. Я подумал и вспомнил вас. И понял, что именно вы сможете скрасить мой...
Чихай замолк, подбирая слова. Даша оторопела. Впрочем, это отразилось лишь на правой части ее лица.
– Меня, конечно, убьют вместе с вами? – спросила она, пытаясь ее усмирить.
– Ну, это как водится.
– А почему вы не приняли мер?
– Почему не принял? Принял. Но потом подумал и решил пустить все на самотек.
– Почему решили?
– Видите ли, эта головная боль часто делает меня безвольным... К тому же мне пришелся по душе сценарий моей гибели вместе с вами, и я не смог от него отказаться. Вы так пришлись мне по душе, в нас так много общего.
"Маньяки, кругом маньяки", – подумала Даша, холодея.
– Вы чем-то огорчены? – продолжал издеваться Чихай.
– Представьте, да... Только-только собралась жить, а тут сумасшедший в вашем лице, как черт из табакерки.
Бандит рассмеялся, показывая хорошо сохранившиеся мелкие зубы. И тут раздался звон стекла, пуля просвистела над его головой, чтобы вдребезги прекратить красивую жизнь декоративной фарфоровой тарелки, висевшей на стене. Даша бросилась на пол. Чихай, помолчав секунду, засмеялся вновь, но уже фальшиво. Когда он подошел к женщине, она подняла на него глаза, полные затаенной надежды.
– Вам понравился выстрел? – поинтересовался Чихай.
– Да, – ответила Даша вставая. – Он меня выстрел обнадежил. Я как-то не подумала, что вас могут застрелить из снайперской винтовки. И тем решить некоторые мои проблемы. И еще оптимизма мне придает...
Она не договорила – в комнату ворвались охранники. У одного в руках была сумка с красным крестом, у другого – капельница. Чихай удалил их мановением руки и сказал, кривя губы:
– У моих врагов не только снайперские винтовки. У них еще гранатометы, – женщина опасливо подалась к простенку, – мины, – она испуганно посмотрела под ноги, – яды, – положила руку на живот, в котором стало неприятно. – Помните, как отравили банкира Кивелиди? Ядом, заложенным в телефонную трубку.
– Может, в милицию обратиться? – спросила Даша, чувствуя как твердеют почки.
– Вы что, смеетесь? Если в милиции узнают, что на меня охотятся, то всех сотрудников отправят во внеочередные отпуска. А так, может, задержат киллера случайно.
Даша молчала, обозревая разбитые стекла. В глазах ее чернел страх.
– Пойдемте в столовую, – сжалился Чихай. – Она на другой стороне дома и хуже простреливается, там река.
Они пошли по анфиладе. Даше приходилось идти, широко расставляя ноги – мешали железки. В одной из комнат двое рабочих вставляли в окно стекло.
– Это утром стреляли, – пояснил Чихай.
– А куда смотрит охрана?
– Двоих я уже разжаловал в покойники. Похоже, не помогает.
– Послушайте, если на вас охотятся, то почему вы предлагали ехать обедать в Москву? Вне дома ведь легче убить?
– Да, легче, что говорить... Но на пленэре чувства острее. Представляете, вы едете в "Мерседесе", а из каждого куста в вас могут пальнуть из гранатомета. А на красном свете каждый молодой человек, или даже симпатичная девушка может подойти к машине и всадить в вас обойму из "Гюрзы". А в ресторане вообще масса возможностей – от расстрела в туалете до гексогена в котлетах по-киевски.
– А...
– А вот и столовая, – прервал ее Чихай, распахивая очередную дверь.
В столовой находилась Алиса. Она стояла у окна и смотрела на реку. Мертвенность в ее красоте отступила на второй план, отступила, видимо, давая хозяйке возможность полноценно проститься с жизнью. Окинув ее неприязненным взглядом, Даша прошла в дамскую комнату.
41. Как он там?
Усевшись на стульчак, она задумалась. Ей давно казалось, что из создавшейся ситуации есть простой и надежный выход, но, как она не тужилась, нащупать его не могла.
Стоя перед зеркалом, Даша вспомнила Хирурга.
Как он там?
Там? А если уже ушел?
Нет... Пока, наверное, он дома... Но завтра уйдет. Уйдет, не в силах оставаться там, где ее нет. Не в силах оставаться там, откуда ушла его женщина. Его Галатея.
Он уйдет.
Уйдет, поплачет и найдет другую. С его непосредственностью у него не заржавеет. Найдет себе одинокую и никому не нужную, и сделает из нее принцессу. Нет, отсюда надо уходить, любым способом уходить...
42. Попробуй теперь у меня.
Чихай, о чем-то думая, сел рядом с Алисой. Сел и, увидев Дашу, предложил ей занять кресло напротив.
Она села. В окне была видна пойма Клязьмы, несколько кривых берез, сбившихся в кучу. Когда стемнеет, и охрана сядет играть в домино, из-за одной могут стрельнуть.
На первое подали суп с фрикадельками. Даше хотелось есть, и она не стала кокетничать. Чихай не ел, он наблюдал за Алисой, с кислым видом, отправлявшей в рот ложку за ложкой.
– Ладно, хватит, мне оставь, – остановил ее гангстер, меняя местами свою и Алисину тарелки.
Даша поняла, что Алиса присутствует на ужине в качестве дегустатора. И расхотела есть. После того, как подали второе, мясо по-аргентински, Даша подождала, пока Алиса проанализирует содержимое тарелки Чихая, и попросила, простодушно улыбаясь:
– А у меня не попробуешь?
– Размечталась! – вспыхнула Алиса, чуть было не плеснув в нее водой из бокала.
Чихай позвонил в колокольчик три раза. Вошел охранник. Коротко стриженный, плотный, с лицом охранника.
– Садись с ней, указал он подбородком на невольную гостью. – Будешь пробовать ее еду.
– Чепуха все это, – скривился охранник, неохотно усаживаясь справа от Даши. – Нам на курсах рассказывали о ядах. Сейчас есть такие, что только через полгода действуют. Ходишь, улыбаешься, а как час стукнет, так сразу синий в красненькую полоску.
Основательно попробовав из Дашиной тарелки, он придвинул ее к женщине. Даша обернулась к нему и, охранник, судя по всему истинный московский живчик, попросил:
– Можно, мадам, я с другой стороны лица сяду? Вам будет приятно, не говоря уже обо мне.
Даше просьба показалось отрепетированной, и она, не изменившись в лице, кивнула. Чихай, посмотрев на нее, усмехнулся и сказал:
– А что это мы не пьем? Мы же с вами собирались напиться?
Даше надоели глаза Алисы, то и дело на нее поглядывавшие, и искоса посматривавший охранник надоел, и она не сдержалась.
– Скажите им, чтобы ушли, – потребовала она. – Я сама буду пробовать вашу еду.
– О! Я на седьмом небе, мадам! Я хотел вам предложить делать это, но потом подумал, что вы неверно меня поймете.
Алиса с охранником встали. Лица у них сияли так, как будто хозяин предложили им немедленно убраться на месяц в Швейцарию или на Канарские острова.
– Идите, – осчастливил их Чихай.
Охранник выскочил первым, Алиса пошла за ним, но, подойдя к двери, закачалась и упала замертво. Тут же раздался звон стекла, и пуля просвистела у Даши над ухом.
– Черт, – брезгливо сморщившись, выругался Чихай и трижды позвонил в колокольчик.
Вбежали охранники. Хозяин дома указал подбородком на бездыханную Алису, и они унесли ее, оглядываясь на пулевое отверстие в оконном стекле.
43. Он был страшен.
– Ничего не понимаю, – задумался Чихай, когда они остались одни.
– Не понимаете, что отравитель у вас в доме?
– Это-то ясно, – морщась, махнул рукой гангстер. – У каждого насекомого в этом доме есть веские причины отправить меня на тот свет. – Я не понимаю, почему еда была отравлена в Алисиной тарелке, а не в моей.
– Отравитель, наверное, подумал, что вы поменяетесь тарелками.
– Не думаю. Они тупые.
– Может быть, нам сбежать ночью?
– Нет смысла. Не сегодня, так завтра должна прилететь моя бригада с Кавказа. Они все расставят по своим местам.
– Тогда, давайте, запремся где-нибудь?
– Негде... Разве только в спальне. Она наверху, там крепкие двери и в окна не влезешь.
В ум Даши вкралась мысль, что Чихай разыгрывает комедию. Эта безрезультатная стрельба по окнам, странное отравление... И все из-за того, чтобы она попросилась в спальню.
– Похоже на комедию, да? – прочитал эту мысль гангстер.
– Да, – не стала таиться Даша.
– А то, что случилось с вами за последний месяц, не кажется вам комедией? Это лицо, железки на ногах, вуалетка? Пойдемте-ка в спальню. Комедия без постельных сцен – это не комедия.
Даша задумалась. В столовую, постучавшись, вошел охранник. Тот, который пробовал Дашину еду.
– Повар сознался, – сказал он, пялясь на Дашу бесцеремонными глазами. – И яд нашли.
– Приведите.
Охранник недовольно двинул головой и вышел. Через пять минут в столовую втащили человека в окровавленном белом халате. Он был похож на шофера Бормана, с любовью обработанного гестаповцами Мюллера в одном из мгновений весны. Говорить он не мог, только сдавленно мычал, страшными затравленными глазами смотря на Чихая. Из носа его тонкой струйкой текла кровь.
– Уберите! – поморщился Чихай.
– Закопать, что ли, в огороде? – приподнял охранник повара за волосы.
– Не надо. Пусть пока полежит в вашей комнате отдыха. А вы смотрите на него, смотрите, сволочи!
Говоря, Чихай разъярился, замахал кулаком.
Он стал страшен.
Даша отвернулась к окну, но, увидев в стекле пулевую пробоину, смятенно шагнула к простенку и стала делать вид, что рассматривает картину. Это была хорошая копия "Завтрака на траве".
Когда хозяин умолк, охранник утащил повара. Через минуту пришла уборщица. Ни на кого не посмотрев, она подтерла пол и ушла.
Чихай успокоился. Сел, казалось, забыв о Даше, принялся механически есть.
Зазвонил мобильный телефон.
Послушав звонившего, гангстер со всех сил метнул телефон в стену напротив. Он вмазался в персик подлинного натюрморта Сарьяна.
И упал на паркет.
Картина перекосилась.
Даша поняла, что комедией не пахнет. Страх сжал ее сердце.
– Бригада с Кавказа? – сев напротив, спросила она изменившимся голосом.
– Да. Продали с потрохами за российскую копейку. Жалко Алису. Она с самого начала со мной.
– Да, жалко. Но теперь ей хорошо.
– Не думаю. В аду хорошо не бывает. По крайней мере, первое время.
Они помолчали. Даша неожиданно для себя перестала бояться. Чтобы разрядить обстановку и показаться простушкой, она постаралась улыбнуться и спросила:
– А вы на фене ботаете?
– Нет, не ботаю.
– А почему? В "Бандитском Петербурге" все ботают. И в других сериалах тоже.
– Потому не ботаю, что не сидел и ни под кого не косил. И вообще, первая кликуха у меня была "Ботаник".
– Понятно... Мне тут в голову мысль оригинальная пришла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33