Мужчина недовольно посмотрел на него.
— Вы полагаете, что здесь самое подходящее место? — спросил он.
— Да, вы правы… Тогда спустимся в город.
Они прошли к «газику» и на нем быстро выбрались на дорогу. Сначала они обогнали бай Спиридона, продолжавшего вытирать глаза. Значительно опередив его, шла учительница, прямая и подтянутая, твердым шагом человека, которого не так-то легко сломить. Из какой-то боковой улицы выехали два самосвала, испачканные известью, подняли тучи желтоватой пыли.
— Вы знаете эту женщину? — спросил Димов.
— Нет, впервые вижу, — ответил адвокат. И, немного подумав, добавил: — Мне всегда казалось, что у моего двоюродного брата несколько иной вкус.
Въехав в город, очень оживленный и шумный в этот час, Димов остановился возле тротуара.
— В этом кафе вроде бы не слишком людно, — сказал он. — Думаю, что и вам здесь будет удобно.
— Да, благодарю, — кивнул адвокат.
Только вышли, как на них налетел сердитый сержант из ГАИ.
— Ты что, ослеп? — закричал он. — Не видишь знака?
Пришлось поставить машину в одной из боковых улочек и потом вернуться в кафе.
— Люди здесь не отличаются особой любезностью, — заметил адвокат. — Каждый раз, как мне случается сюда приехать, обязательно кто-нибудь за что-нибудь да отругает.
В кафе тоже были не очень любезны. Адвокат попросил принести ему отдельно сахар, растворимый кофе и горячую воду. Официантка посмотрела на него с презрением.
— У нас не принято, — коротко бросила она. — И вообще у нас нет растворимого.
— Но ведь только что вы сказали, что есть…
— Забыла, — нервно бросила она. — Мы тоже люди…
— Тогда не надо кофе, дайте рюмку коньяку.
— Сами не знаете, чего хотите, — мрачно произнесла официантка и медленно зашаркала громадными ножищами к буфету.
— Все от дыма! — вздохнул адвокат. — Здешний дым делает людей нервными. Ну так чем я могу быть вам полезен?
— Вы, я думаю, член партии, — сказал Димов.
— С недавних пор. Почему вы решили?
— Да покойного ужасно раздражало, что вы станете его единственным наследником.
Адвокат едва заметно улыбнулся.
— Может быть, вы потребуете от меня алиби? — спросил он. — Поскольку я единственный наследник? Да, хотя и случайно, но у меня есть абсолютное алиби.
— Меня скорее интересуют ваши отношения…
— Они были нормальными — такими, какие и должны быть между двоюродными братьями.
Мы виделись редко. Но он мне доверял, высказывался открыто.
— Вы хотите сказать, что он спокойно излагал вам свои подлинные политические убеждения?
— Вот именно!
— И какими же, по-вашему, они были!
Адвокат нахмурился.
— Не очень-то хорошо говорить такое о покойнике. Но он был крайним реакционером.
— Фашистом?
— Нет, не совсем. Но что-то в этом роде.
— Да, действительно, он вам доверял, — кивнул Димов. — Потому что все остальные считают его чуть ли не аполитичным.
— Он был очень умным человеком, — заметил адвокат. — И поэтому его крайние убеждения так удивляли. Но все-таки он был именно таким, как я сказал. Более крайне настроенного, более одержимого я в жизни не встречал. Жена моя его просто терпеть не могла.
— Иногда и от таких людей бывает прок! — сказал Димов. — Вы знаете, что получите наследство?
— Да, знаю. Есть какой-то дом, но я его не видел.
— Это самая обыкновенная развалюха. Но у него много денег на сберегательной книжке.
— Да ну! — озадаченно воскликнул адвокат. — Правда?
— Его сберегательная книжка у нас.
— Просто невероятно! — удивился адвокат. — Я всегда считал, что он еле-еле сводит концы с концами. Иногда мы ходили вместе в ресторан, я всегда сам оплачивал счета до последней стотинки.
— Он вообще говорил с вами о сделках? Спрашивал совета как у адвоката?
— Нет. Он знал законы не хуже меня…
Димов откинулся на спинку стула, внимательно посмотрел на своего собеседника.
— Не скрою от вас, что мы очень озадачены этим убийством, — сказал он. — Какие могут быть причины? Политические? Просто нелепо. Власть и законы у нас достаточно сильные, и личная месть не могла иметь места. Но, может быть, он совершил, скажем, предательство. Или хотел совершить?
— Этого я опять-таки не допускаю.
— Тогда что же? Может, в какой-нибудь сделке обманул кого-то? Или история с женщиной? Говорил он вам что-либо о женщинах?
— Нет, он был в этом отношении предельно сдержан. Еще год назад сказал, что решил жениться. На очень серьезной особе. Наверное, речь шла о той даме, которая была сегодня на похоронах.
— Полагаю, что речь шла о ней. Незадолго до убийства он хотел перевести все деньги на ее имя. Но она не согласилась.
— Не согласилась? — недоверчиво спросил адвокат. — Такой фантазии ни один юрист не поверит.
— И все-таки, судя по всему, это правда, — пожал плечами Димов. — Какой интерес ей лгать…
— Впрочем… — Адвокат нерешительно умолк.
— Что, впрочем?
— Я хотел сказать, возможно, что правда. Она, например, взяла на себя все расходы по похоронам. Я хотел ей вернуть деньги — она только смерила меня презрительным взглядом. Теперь я намереваюсь переслать их ей по почте.
— Она непременно их вам вернет, — убежденно сказал Димов. — Это исключительно честный и достойный уважения человек…
— А может быть, он хотел таким образом просто сохранить деньги, — сказал адвокат. — Если он приобрел их незаконным путем. Но дело в том, что я в это не верю. Он не был человеком, способным рисковать ради мелкого жульничества. У него были и характер и достоинство. Определенно он приобрел эти деньги честно. А кроме того, быть может, припрятал и то, что осталось от отца.
— Тогда все-таки остается открытым вопрос, какого черта он хотел перевести деньги на имя своей знакомой?
Но тут адвокат не смог привести никакого, хотя бы туманного предположения.
Возвращаясь на «газике» в городишко, Димов продолжал мучиться над этой загадкой.
И все больше убеждался, что едва ли Кушев пытался спрятать свои деньги у учительницы. Наверное, он знал Замфирскую лучше других и имел представление о ее безукоризненной честности. Замфирская никогда не стала бы прятать деньги, если бы каким-нибудь образом узнала, что они приобретены незаконным путем.
В отделении не было никаких новостей. В кабинете ждал его кислый, в плохом настроении Паргов, он уныло ковырял спичкой в своих лошадиных зубах.
— Ничего и ничего! — произнес он огорченно. — Словно преследуем духов.
— Ты хочешь, чтобы каждый день были убийства?
— Я хочу найти хоть какой-нибудь путь… Мы не можем бродить, словно слепые.
— А если мы действительно слепые?
— Только не ты, ты от меня что-то скрываешь…
— Если бы так! — вздохнул Димов. Он рассказал все, что узнал за день. И все-таки это было почти ничего. Дело становилось еще более сложным и запутанным.
— Вот положение! — огорченно протянул Димов. — Нам не остается ничего другого, как только терпеливо промывать руду. Если алмаз там — найдем. Надо быть осторожными, чтобы не выбросить его вместе с камнями и песком.
— А если алмаз не в этой руде? — скептически спросил Паргов.
— В ней… А если нет, поищем другую.
— Вот тебе тогда еще одна лопата, — произнес Паргов уныло и протянул справку о Славчо Кыневе.
Пробежав ее глазами, Димов понял, что и в этой руде почти ничего не было.
Юношей, до 9 сентября Кынев слыл антифашистом. Димов взглянул на свои часы.
— Поздно ловить раков?
— Наоборот, самое время.
— Тогда, Паргов, пойдем. Надо дать отдых нервам… В таком состоянии ничего путного мы не сделаем.
…Река тихо журчала, раки в камышах трудолюбиво работали клешнями. Лежа на траве, Димов рассеянно смотрел на трепещущий Млечный Путь. И вдруг очень ясно увидел то, о чем до сих пор только читал и слышал.
— Паргов, ты видел летающую тарелку?
— Что летающее?
— Тарелку, брат… Не слышал?
— Вроде слышал о какой-то выдумке.
— А сейчас можешь увидеть своими глазами! — весело воскликнул Димов и указал на небо. — Там, немножко правее. Летит, и притом идеально.
— Точно! Но разве это тарелка?
— А что же, по-твоему?
— Скорее походит на волчок.
— Может, ты видишь лучше меня… Они молча смотрели на странный летящий предмет, который светился как огонек на черном бархате неба.
— Действительно, что бы это могло быть? — озадаченно спросил Паргов.
— Я думаю, космический корабль, — ответил шутя Димов. — Неземной, разумеется.
— И что там делают?
— Смотрят на нас… Потащим?
В ловушке у Димова сидел громадный рак-гигант, мрачный и апатичный, не имевший никакого желания сопротивляться — может быть, потому, что в каком-то сражении потерял одну из клешней. Димов опустил его в сумку, там в одно мгновение началась возня, будто гигант бросился в сражение с остальными раками.
— Вот это рак! — воскликнул Паргов с восхищением. — Добрый признак, увидишь…
12
Следующий день был таким же жарким и не принес ничего нового. Как внимательно ни промывали руду, алмаз не появлялся — ничего, кроме песка и камней. В конце концов освободили Георгия Кротева, который чуть ли не бегом пустился к ближайшей пивной. Паргов с утра уехал в Войниково и в Гулеш до обеда не возвращался. Он должен был познакомиться с делами в производственной кооперации, узнать, что представляет собой бай Спиридон. Он не надеялся открыть что-либо неожиданное, но проверку все-таки считал необходимой.
После полудня было так же пусто, жарко, все тонуло в бездонной провинциальной тиши. Только издали слышался надоедливый стук дятла, старательно долбившего какое-то дуплистое, высохшее дерево. Дверь отворилась, в комнату вошел Паргов и молча сел напротив Димова.
— Начальник, плохие новости! — наконец произнес он. — Еще одно убийство.
— Убийство? — вздрогнул пораженный Димов.
— Да, в Гулеше. И можешь представить, кто жертва?
Димов почти до крови закусил губу.
— Да, знаю, — сказал он. — Славчо Кынев…
Паргов чуть ли не со страхом посмотрел на него.
— Почему ты так думаешь? — испуганно спросил он.
— Его убили, чтобы он не сказал, кому отдал вязаную фуфайку…
— Но если ты знал, почему же не…
— Молчи! — нервно оборвал его Димов. — Я думал, что события будут развиваться иначе.
— А теперь видишь, что вышло? На нашей совести новое убийство. Оно произошло из-за наших колебаний.
Димов все еще нервно кусал губы.
— Как это случилось?
— Нет, я не хочу тебе ничего рассказывать? — ответил Паргов. — Могу навести на неверный след. Лучше всего тебе самому на месте познакомиться с фактами…
— Плохо! — вздохнул Димов. — Исчез последний свидетель. Ну, поедем посмотрим…
По дороге в Гулеш они не обмолвились ни словом. Сидя рядом с шофером, Димов даже и не пытался размышлять, а пустыми глазами смотрел на поле. Лишь когда приехали в Гулеш, он оживился и закурил сигарету. «Газик» остановился перед сельсоветом, все сразу поднялись в дежурную комнату. За письменным столом, взмокший и унылый, сидел Пырван и виновато смотрел на вошедших. Возле открытого окна стоял худенький паренек в замасленном комбинезоне., слесарь из ремонтной мастерской.
Именно ему еще в начале следствия было поручено наблюдать за начальником, ни на мгновение не выпускать его из виду.
— Ну, расскажи, — попросил Димов. — Не спеши, меня интересуют даже самые мельчайшие подробности.
Паренек глотнул воздух.
— Было начало третьего. Я вроде бы чинил радиатор, а сам все поглядывал в сторону конторы. Вдруг он вышел, огляделся и взял велосипед. Я ничего, притаился. Он даже и не взглянул на меня, хотя больше поблизости никого не было. Выйдя на дорогу, он опять внимательно осмотрелся. И тогда сел на велосипед.
— А где именно стоял велосипед?
— Перед входом в контору.
— Он всегда его ставил там?
— Нет, иногда под навесом.
— Хорошо, давай дальше.
— Он сел на велосипед и поехал — не к селу, а к Яснецу. Это меня удивило, потому что Яснец далеко. Если он поехал в Яснец, как же я пробегу за ним десять километров? Ясно, он от меня скроется. Но просто так его отпустить тоже нельзя.
Вышел я к воротам, но не решился сразу отправиться вслед. Потому что заметил, как на шоссе он еще раз обернулся. Я подождал, пока он скроется за поворотом, там, если вы заметили, возле шоссе растут деревья. Как только он заехал за поворот, я бросился бежать. У поворота вижу — едет по дороге. Довольно далеко уехал.
— Быстро ехал?
— Не очень… Обыкновенно.
— Были еще люди на дороге?
— Никого, пусто. И это было очень плохо. Если идти за ним, он обернется и обязательно меня увидит. Подождал я немного, потом пошел, но не по дороге, а по кювету. Подумал: грязный комбинезон — хорошая маскировка. Так и вышло — он еще два раза обернулся, но меня не заметил, а я все видел. Проехал он около километра, потом внезапно повернул налево. Я тут же догадался куда — там есть путь на Калково. Даже не дорога, а так, две колеи, только летом, в сушь, проедет какая-нибудь телега с волами. Но для велосипеда здорово, ничто не мешает.
Сообразил я, что дело серьезное, и заторопился. Вскоре и я вышел на проселок. Но еще немного, и Кынев исчез — поле холмистое и неровное, медленно поднимается к Калковскому хребту. Шел я за ним и думал: а если вдруг он выскочит откуда-нибудь сзади? Вдруг меня увидит и захочет прогнать? Я уже придумал, что совру. Пошел, мол, в Калково — там больная сестра.
— А сестра есть?
— Да, сестра есть, но здоровая. Некоторое время он был виден вдали, а потом совсем скрылся. Вот я и подумал: идти дальше или вернуться? Где его догнать — он на велосипеде! Но решил — раз он едет в Калково, может, там его встречу.
Спрячусь где-нибудь и посмотрю. Прибавил шагу, но не тут-то было. Чем ближе к хребту, тем круче. Сообразил я, что и начальник — хочет не хочет — должен слезть и толкать велосипед. Это мне прибавило сил…
— И ты никого не встретил по дороге?
— Никого — это пустынная дорога, редко по ней люди ходят. Видел я одного пастуха, но далеко в стороне. Так я прошел километра два, если не больше. Потом дорога стала каменистой да к тому же со всех сторон открытой. До гребня горы все было видно как на ладони, но начальник куда-то исчез. Значит, быстро ехал, успел перевалить через гребень, подумал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22