— Надаем ему по шее? — предложил Вовка. Ему не понравилось, что Лена пошла со Славой. А еще больше ему не понравилось, что она так весело с ним разговаривает. Мы знали, что Лена давно Вовке нравится. Впрочем, она нам всем нравилась. Лена длинная, тоненькая, с густыми каштановыми волосами.
Глаза у нее большие и яркие. И в них мельтешат искорки, когда она улыбается. Лена занималась в музыкальной школе, и иногда кто-нибудь из нас тащил ее длинный черный футляр со скрипкой. Футляр мы таскали, но вот как играет Лена, никто из нас не слышал.
— Вызови его на дуэль, — усмехнулся Сева.
— Жалко ему показать людям, как охотится на птиц сокол, — проговорил Вовка.
— Наверное, это неинтересно, — сказал Сева.
— Птиц жалко, — заметил я. — Вот если бы напустить на него ворону?
— Ворона — тоже птица, — усмехнулся Сева.
— Я что-то придумал! — воскликнул Вовка. — Завтра, братцы, мы увидим соколиную охоту!
Мы видели, как Слава с Джаном на плече вышел из третьего подъезда и пошел к березовой роще. Желтые волосы его сияли на солнце. Где кончался асфальт, начиналась травянистая тропинка. По бокам ее ярко желтели одуванчики. На них то и дело садились пчелы и шмели. Скворцы осваивали новые домики на березах, что ближе к нашему дому. Это мы их сколотили в школе и установили здесь.
Когда Слава свернул на тропинку, из первого подъезда выбежала Лена. Не увидя во дворе никого из нас, она бросилась вслед за мальчишкой. Длинные каштановые волосы рассыпались по плечам.
— Слава-а! — закричала она. — Подожди-и!
Тот остановился. Сокол на его плече пошевелился и, взмахнув крыльями, снова замер. Запыхавшаяся девочка подбежала, разжала кулак и протянула соколу розовый кусочек мяса. Тот даже не посмотрел на угощение.
— От чужих не берет, — сказал Слава.
— Дай ему сам.
Слава отрицательно покачал головой.
— Мясо свежее, из холодильника.
— Он сыт, — сказал Слава.
Лена разжала пальцы, и мясо упало на землю. На него тут же спикиронала большая зеленая муха.
— Я чужая… — грустно произнесла девочка.
— Джан только меня признает, — сказал Слава. — И Фарида, но Фарид далеко…
Мы затаили дыхание: они стояли в каких-то десяти метрах от нас. Я даже разглядел на точеной голове Джана темное перышко, по цвету отличающееся от остальных. Мы укрылись за ржавой кабиной покалеченного грузовика, валявшегося здесь, наверное, еще с тех пор, когда и дома-то нашего не было.
Над головой шумели толстые березы. Молодая, пронизанная солнцем листва, казалось, дымилась на них. Пахло сырой землей и горькой осиной. Вовка осторожно поднялся с земли и, сжимая голубя в правой руке, спрятался за березу.
Слава снял сокола с плеча, посмотрел ему в немигающие глаза и, вскинув руку, подбросил его вверх. В то же мгновение Вовка выскочил из-за ствола и швырнул сизаря в небо.
Сокол свечой уходил в голубое раздолье, очумелый голубь, казалось, погнался за ним. Он тоже круто забирал ввысь, хотя у него это получалось не так красиво, как у сокола.
— Зачем ты это сделал? — смотрел на Вовку Слава. Синие глаза его стали совсем светлыми, почти такими же, как небо. Длинные ресницы подрагивали.
Хотя Слава произнес эти слова тихим голосом, мы понимали, что он кипит от негодования.
Больше не прячась, мы с Севой тоже выбрались из-за грузовика.
— И вы тоже? — взглянул на нас Слава. Не знаю, как Севе, но мне почему-то стало неловко.
— Прятались, как воры, — сказала Лена.
Мы молчали. Нам было нечего сказать. Даже остряку Севе. Лишь Вовка ни на кого не обращал внимания: его голова была задрана вверх, глаза жадно устремлены на птиц. У Вовки даже рот приоткрылся, отчего вид у него стал глуповатый.
— Смотрите! — вырвалось у Вовки. — Сейчас ударит!
Стало тихо. Теперь все смотрели на небо. А там разыгрывалась трагедия.
Оторвавшись от голубя, сокол на какое-то мгновение светлой точкой повис как раз над ним. Затем, сложив крылья, камнем стал падать вниз. Мы видели, как Джан вскользь ударил голубя, будто дымок закружились вокруг них маленькие перья. Сокол вместе с добычей падал на землю. Но это только так казалось.
Падение было не столь стремительным, как атака. Перед вершинами берез Джан, широко распластав крылья, резко затормозил и плавно опустился рядом с мальчиком. Мертвый голубь был зажат в когтях. Другая лапа хищ-ника с кривыми острыми когтями вцепилась в траву.
Слава взял окровавленного голубя, отнес его к грузовику и, опустившись на колени, закопал в ржавых прошлогодних листьях. И руки вытер о белый ствол березы. На нас он не смотрел.
— Как он его… — произнесла Лена, будто очнувшись. — Как молния.
— Вы видели настоящую соколиную охоту, — заулыбался Вовка. — Я говорил, будет интересно.
Джан уже снова сидел у Славы на плече, когда он к нам подошел.
— Разве это охота? — сказал Слава. — Это убийство. Настоящая соколиная охота — это совсем другое.
Лицо у Славы спокойное, однако в синих посветлевших глазах что-то затаилось.
— Покажи нам настоящую соколиную охоту? — сказал Вовка.
— Мы не видели, — поддержал его Сева.
Я промолчал. Я не знал, хочется мне посмотреть на соколиную охоту или нет.
— Не надо, Слава, — сказала Лена. — Джан — хищник и он должен убивать птиц, но на это смотреть… нехорошо.
Слава снял сокола с плеча, долго смотрел ему в круглые смелые глаза, потом негромко произнес:
— Прощай, Джан!
Подбросил его, повернулся к нам спиной и, не оглядываясь зашагал к дому.
Сокол круто, спиралью забирал вверх. Неожиданно он изменил траекторию полета, пронесся над нашими головами и снова взмыл ввысь. Слава не смотрел на небо — он медленно шагал по тропинке к нашему высокому серому дому.
Тропинка кончилась, и он ступил на асфальт. В этот момент Джан снова спикировал вниз и затормозил лишь над самой головой мальчика, но тот не остановился. И тогда сокол, жарко поблескивая на солнце крыльями, пошел вверх.. Не кругами, как обычно делают другие птицы, набирая высоту, а по прямой наклонной. Так взлетают с аэродромов реактивные самолеты.
— Куда он теперь? — ни к кому не обращаясь, спросила Лена. Она смотрела вслед Славе.
— Кто? — спросил Вовка.
— Улетел Джан, — проговорила Лена.
— В Среднюю Азию, — сказал Слава. Он остановился и посмотрел на нас.
Я где-то читал, что птица и животное, воспитанные человеком, уже не могут самостоятельно жить на воле, они погибают. Об этом я и сказал Славе.
— Джан не погибнет, — помолчав, ответил он. — Джан знает только меня и отца, к другим людям он не привык. А еду он себе всегда добудет, вы видели…
— Средняя Азия далеко, — вздохнула Лена. — Он не заблудится?
— Птицы лучше людей ориентируются в воздухе, — сказал Слава. — И по солнцу, и по звездам.
— Может, раздумает лететь в Азию? — ухмыльнулся Вовка. — Вернется? Я бы с ним устроил голубиную охоту…
— Живодер! — презрительно посмотрела на него Лена.
— Он не вернется, — сказал Слава и пошел прочь от нас.
— Такую птицу отпустил! — покачал головой Вовка. — Я бы никогда с Джаном не расстался.
— То ты, — сказала Лена. — А он, Слава, совсем другой…
— Он верблюдов видел, — усмехнулся Вовка.
— И на ишаках катался, — ввернул Сева и, подражая животному, закричал: — Иа-иа!
Но никто не засмеялся. Нам почему-то не было смешно.
Глухо хлопнула дверь парадной. Это Слава скрылся в своем третьем подъезде.
Мы все разом взглянули на небо, но сокола Джана уже было не видно.
Зато солнце сияло вовсю, как всегда сияет долгожданное солнце после долгого нудного дождя.

1 2