Она сидела с двумя подругами, их окружала группа молодых людей; нельзя сказать, чтобы она была самой хорошенькой в этой шумной, битком набитой комнате, но Эрику казалось, что она чем-то выделяется среди всех остальных.
Он узнал, что ее зовут Сабина. По-видимому, на нее имел права румяный молодой человек в строгом темном костюме. Звали его О'Хэйр; он явно чувствовал себя здесь неловко. Когда его толкали, он улыбался деланной кривой улыбкой, словно человек, случайно попавший в трущобу и опасающийся, что его по ошибке примут за одного из ее обитателей.
В конце концов Эрик решил заговорить с девушкой. Он быстро освоился в этой толчее и вскоре, держа в руках два полных бокала и вежливо повторяя «простите», уже пробирался сквозь толпу, пока не очутился возле кресла, где сидела Сабина.
– Заведующий отделом просто круглый идиот… – говорила она в это время, но вдруг умолкла и с любопытством взглянула на Эрика.
Он снова отметил про себя ее глаза – удлиненные, светло-серые и неспокойные.
– Вот, пожалуйста, – сказал он, протягивая бокал. – Простите, что заставил так долго ждать.
– Но я что-то не помню, чтобы я просила об этом, – медленно сказала девушка.
– Вам и незачем было просить. Я прочел ваши мысли. Попробуйте, может быть, слишком крепко или слишком слабо?
Она окинула его испытующим взглядом и с подчеркнутым равнодушием отхлебнула из бокала.
– В самый раз, – сказала она.
Эрик кивнул.
– Я так и знал. Если вам еще чего-нибудь захочется – не стесняйтесь, подумайте об этом про себя.
Наступила пауза, может быть чуточку затянувшаяся; он повернулся и отошел. Одна из девушек засмеялась и сказала: «Какой славный!» Эти слова повисли в воздухе, затем их покрыл шум голосов. Но потом Эрик, переходя с места на место, несколько раз ловил на себе взгляд темноволосой девушки.
В последнее время им иногда овладевало беспричинное волнение; он не находил себе места и, бросив работу, часами бродил один по Риверсайд-Драйв или по Бродвею.
Он смотрел на парочки, сидящие на уединенных скамейках или шагающие под ветром, прижавшись друг к другу, и мечтал, что когда-нибудь встретит девушку, одиноко сидящую на скамейке; она повернет к нему голову, и ему станет ясно, что она ждет именно его.
Глядя на Сабину, Эрик вспомнил о своем одиночестве, потому что в ней было то, чего он, сам не сознавая, искал в других. Обидно было только, что он встретил ее в такой толчее и давке; ему не хотелось знакомиться с ней под взглядами окружающих.
Рано или поздно он найдет возможность заговорить с ней один на один. И если не сегодня, то, быть может, на следующий день произойдет чудо, которое так легко представить себе в мечтах: он встретит ее на улице.
Его остановил Максуэл.
– Ну как, Эрик? Все в порядке? – спросил он. Максуэл с тех пор, как женился, стал выглядеть гораздо моложе, но с Эриком он держался по-отечески, словно чувствовал себя ответственным за его моральное благополучие и хотел перед разлукой наградить его удвоенной дозой внимания.
– Макс, кто эта девушка, вон там? Этот тип с брелоками на жилете, похожий на адвоката, действительно ее приятель?
– Черт его знает, понятия не имею! Я здесь почти ни с кем не знаком. Да ты плюнь на него. Ступай к ней.
Тут внимание Макса отвлекла сказанная кем-то фраза, и он присоединился к другому кружку – для этого ему пришлось только повернуть голову.

3

Пробираясь сквозь толпу, девушка очутилась рядом с Эриком. Она была на голову ниже его и стояла так близко, что ему ничего не стоило поцеловать ее. Толпа сдавила их со всех сторон, и рука Эрика уже лежала на ее стройной талии.
– Знаете, вы обманщик, – сказала она. – Из-за вас я могла бы умереть с голоду. Я уже десять минут думаю только о сандвиче. Я ведь поверила, что вы умеете читать мысли.
– Конечно, умею, – настаивал он. – Клянусь вам, умею. А сандвичи я вам не принес, так как знал, что еще через десять минут вы захотите вафель, вот я и решил подождать, пока вы выйдете в кухню, и добыть вам все сразу.
Сабина засмеялась.
– Я не могу выйти, – сказала она. – Пробивайтесь вы, а я за вами.
Эрик взял ее за руку и повел. Протискиваясь сквозь толпу, он почти не замечал толкотни, говора и мелькавших перед ним лиц, остро ощущая легкое пожатие ее прохладных пальцев. В кухне было пусто, и он с сожалением отпустил ее руку. Голоса, доносившиеся из гостиной, как бы подчеркивали их уединение.
– Я и вам сделаю сандвич, – сказала Сабина, и Эрику показалось, что она немного смущена и избегает встречаться с ним взглядом. – Вам с ростбифом или с языком?
– С ростбифом. Меня зовут Эрик. Эрик Горин. А вас – Сабина, правда?
– Верно. Маслом намазать?
– Пожалуйста. А кто этот молодой человек в темном костюме?
– Арни О'Хэйр. А горчицей?
– И горчицей. Что это за имя – Сабина?
– Оно часто встречается в Новой Англии, но я-то итальянка. Меня зовут Сабина Вольтерра.
Сабина протянула ему сандвич и, прислонясь к буфету, стала есть, а Эрик, вылив остатки из бутылок, сделал два коктейля.
– У вас это очень ловко выходит, – заметила она. – Признайтесь, вы до кризиса служили в богатом доме дворецким?
Он стоял перед нею и в первый раз мог рассмотреть ее с головы до ног. Сабина была стройна и хорошо сложена; на ней было темно-синее платье с красными пуговицами и красным гофрированным воротничком. Эрик очень внимательно рассматривал ее всю, но больше всего его привлекало лицо Сабины. В ее взгляде то и дело мелькали какие-то неспокойные искорки, – Эрик сразу определил, что природная сдержанность борется в ней с жадной пытливостью. Он догадался об этом по той причине, что такой внутренний конфликт был хорошо знаком ему самому.
Заложив руки в карманы, Эрик прислонился к плите и сказал с той простотою, которая вызывает на откровенность:
– Без шуток, Сабина, я целый вечер жду случая поговорить с вами.
– Ну что ж, – сказала она. – Давайте поговорим о вас. Я не люблю пустой болтовни. Чем вы занимаетесь?
– Я физик.
– Это звучит очень гордо, – в голосе ее снова послышалась насмешка.
– Разве я произнес это слово с большой буквы? – спросил он.
– Вы выделили его курсивом. А что, собственно, такое физик? Я в первый раз вижу физика. Я знаю, что такое химия и химики, биология и биологи. Но физик – это мне непонятно, потому что я не знаю, что такое физика. Кроме того, мне всегда казалось, что физики – это маленькие худосочные человечки с огромными лысыми головами. Или же они обязательно должны быть похожи на Эйнштейна. Вы уверены, что вы действительно физик?
– Сразу видно, что вы не любите пустой болтовни.
– О, это просто такая манера. Не обращайте внимания. В магазине невольно привыкаешь к этому.
– Вы работаете продавщицей?
– Да, в универсальном магазине Мэйси. Перед рождеством на время предпраздничной торговли туда наняли несколько человек, и мне удалось там зацепиться. В нашем отделе отличный подбор продавцов, – сухо добавила она. – Адвокат, две учительницы, инженер и я. Мы продаем кухонную утварь. Кстати, это очень утешительно – встретить человека, который работает по своей специальности.
Услышав, что кто-то вошел в кухню, они быстро, почти виновато обернулись. На пороге стоял плотный молодой человек в темном костюме.
– Хэлло, Арни, – сказала Сабина. – Хочешь съесть что-нибудь?
– Нет, спасибо, – сказал тот.
У него оказался удивительно звучный басок. Он был ниже Эрика, но шире в плечах и гораздо массивнее. «Ему, наверное, уже лет двадцать семь», – подумал Эрик. У Арни были круглые, красные щеки, черные и блестящие, как агат, волосы и холодные светло-голубые глаза, придававшие его лицу жесткое выражение. Он выглядел очень нарядным. На нем был темно-синий костюм, голубая рубашка и белый крахмальный воротничок, благодаря которому его толстая шея не казалась слишком короткой. Он держался надменно и напряженно, отчего вся его фигура походила на поднятый кверху большой палец.
– Арни, познакомься, это мистер Горин. Мистер О'Хэйр.
Молодые люди, не подав друг другу руки, обменялись кивками. О'Хэйр, не поворачивая головы, взглянул на Сабину.
– Через полчаса я собираюсь уходить, – сказал он отрывисто. – Нам ведь нужно еще в одно место.
– Да, я знаю, Арни. Ты в самом деле ничего не хочешь съесть?
– Нет, не хочу.
Он снова кивнул Эрику и вышел так же внезапно, как и вошел.
Эрик и Сабина с минуту молчали.
– Вы так и не сказали, что приобрел в вашем лице отдел кухонной утвари, – заметил он.
Она пожала плечами.
– Ничего, разве только общую культуру. Я училась на английском отделении в колледже Барнарда. А вы не сказали мне, что такое физика.
– Это слишком долго, и тут чересчур шумно. Завтра суббота. Я вам скажу об этом завтра вечером.
– Я буду занята.
– Тогда в воскресенье.
– Тоже, вероятно, буду занята.
– И все мистер О'Хэйр?
– Да, все Арни.
– Вы с ним часто встречаетесь?
Она окинула Эрика холодным взглядом, но постепенно выражение ее глаз изменилось.
– Более или менее, – сказала она.
– Все-таки можно вам позвонить? А вдруг ваш мистер О'Хэйр сломает себе завтра ногу или его продует ветром, который поднимает брелоки, что болтаются у него на животе?
Сабина невольно улыбнулась.
– Ничего не выйдет, – сказала она. – У него железное здоровье.
– Как знать! Какой ваш номер телефона?
– Вы уже съели сандвич? Может быть, вернемся туда?
– Вы не скажете?
Она нетерпеливо повела головой, но голос ее прозвучал мягко, почти виновато:
– К чему? Все равно встретиться с вами я не смогу.
– Мне хочется просто поговорить с вами.
В его голосе послышалась грусть, и глаза девушки стали совсем прозрачными; она поглядела на него, как бы прося сказать ей что-то такое, что может оценить только она одна, затем отвела взгляд и пошла к двери. На пороге она обернулась.
– Мой телефон: Одюбон, пять-пять-один шесть-два, – сказала она. – Я прихожу домой около шести.
Она вышла, а Эрик так и остался стоять у плиты, не замечая, что его со всех сторон толкают нахлынувшие в кухню гости. Тихая радость охватила его. Ему хотелось улыбаться, хотелось поделиться с кем-нибудь своей чудесной новостью, но тут же он вспомнил, что, кроме Макса, не знает ни души, а Максу сейчас не до него.
Так и не сказав никому ни слова и улыбаясь про себя, Эрик разыскал шляпу, пальто и вышел.
Мартовская ночь обдала его холодом, он плотнее запахнул пальто. Перед ним вздымались массивные громады университетских корпусов; в северном углу университетского городка виднелось здание физического факультета. На самом верхнем этаже, где помещались лаборатории, светилось несколько окон. Эрик не знал, кто там работает, но вдруг почувствовал зависть и угрызения совести – как он мог позволить себе хоть на время забыть о своем деле!

4

На следующий день мысли о Сабине то и дело отвлекали его от работы. Он позвонил ей в шесть пятнадцать – ему не терпелось позвонить как можно скорее, но он допускал, что она может задержаться на работе, поэтому в качестве компромисса выждал четверть часа. Сабина ответила после первого же звонка.
– Сабина? Это говорит Эрик. Как поживаете?
– Отлично. А вы?
По ее голосу он чувствовал, что она улыбается.
– Ужасно. Весь день страшно скучал по вас. Мы увидимся сегодня?
– Нет, сегодня я не могу. Я же вам сказала.
– Знаю. Но я все-таки надеялся… – Эрик остановился, но так как она молчала, он продолжал: – Приятный у вас сегодня был день?
– О, как обычно.
– В самом деле? И вы не испытывали никакого нетерпения? Со мной творилось бог знает что. А с вами?
– Видите ли…
Он почувствовал в ее тоне напряжение:
– Вы не одна? Вам неудобно говорить?
– Да, – ответила она благодарно.
– Тогда отвечайте просто «да» или «нет». Думали ли вы сегодня обо мне? Когда я говорю «думали», я подразумеваю очень много. Преследовал ли вас мой светлый образ?
Сабина засмеялась; она так близко держала трубку у рта, что он слышал ее дыхание.
– Да, – сказала она.
Эрик заметил, что сам тоже почти касается губами трубки. У него было такое ощущение, что он вот-вот поцелует Сабину.
– Можно вас увидеть завтра? – спросил он.
– Еще не знаю. Мне должны позвонить.
– Мистер О'Хэйр?
– Да. – В голосе ее прозвучал насмешливый вызов.
– Тогда я вам позвоню еще раз.
– Нет, – сказала она, – я вам сама позвоню. Дайте мне ваш номер, а то я не знаю, когда он мне позвонит.
– Вы не обманываете? Может быть, вы просто хотите от меня отделаться?
Она опять засмеялась.
– А зачем мне это?
– Ну, это как раз понятно. Потому что вас преследует мой образ, а вы этого не хотите.
Сабина снова мягко рассмеялась, и Эрик взволнованно коснулся щекою телефонной трубки.
– Вы правы, – призналась она. – Но что мне делать?
Полчаса он слонялся вокруг столика с телефоном, пока дождался ее звонка. Когда зазвонил телефон, сердце его дрогнуло.
– Давайте встретимся завтра, – сказала Сабина. – Завтра я смогу. В два часа на платформе метро на Сто шестнадцатой улице.
– Хорошо, – медленно сказал Эрик. – А утром вы заняты? Мы могли бы встретиться утром и провести вместе весь день.
– Что вы называете утром? – засмеялась она.
– Шесть-семь часов утра – лучшее время для встречи.
– Ну, нет! – со смехом сказала она. – Но мы можем встретиться в одиннадцать. До свидания. – Голос ее звучал очень мягко.
Эрик помолчал. Он вдруг понял, что сейчас придется повесить трубку, и ему стало грустно. Он подумал о сегодняшнем вечере – она будет с кем-то другим, а он один. Но эта мысль быстро исчезла, словно их и не разделяли шестнадцать часов. Все равно он счастливейший человек на свете.
– До свидания… дорогая, – пробормотал он и повесил трубку.

5

На следующее утро в одиннадцать часов Эрик шагал по платформе метро на 116-й улице; через пять минут приехала Сабина. На ней была шляпа в виде большого плоского диска, надвинутая на один глаз; манжеты и стоячий воротник ее серого пальто были отделаны узкой полоской черного каракуля. Она улыбалась, но он сразу же заметил, что она испытующе оглядывает его.
– Ну и что же, так же я выгляжу, как вам показалось в пятницу вечером, или нет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81