— Ах, Тоз, — благодарно прошептала Тэмпл, — ты такой хороший мальчик.
Конь заржал, словно принимая ее благодарность. Тогда Тэмпл сняла свою белую одежду, подложила ее под голову и легла, прикрыв глаза.
Тоз надежно защищал ее от ветра и песка, но Тэмпл казалось, что, если вой ветра в течение ночи не прекратится, она сойдет с ума. Песчинки скрипели на зубах, попадали в глаза, отчего те слезились и чесались, как и все тело.
Несчастная, она снова и снова повторяла себе, что должна сохранять спокойствие. Не может же песчаная буря продолжаться вечность. В развалинах жилища было если не комфортно, то по крайней мере безопасно. Скоро ветер утихнет, песчаный вихрь уляжется, и все будет хорошо, уговаривала себя Тэмпл.
Буря, однако, продолжалась довольно долго. Но когда наступила темнота, жестокий самум утих.
Первым поднялся Тоз. Потом на ноги встала Тэмпл. Она натянула одежду, и они вдвоем вышли из барака. Тэмпл огляделась.
— Проклятие! — пробормотала она.
Тучи заволокли небо, лишая ее возможности ориентироваться по луне и звездам.
Она ни от кого не слышала об этом высохшем колодце. Тариз постоянно твердил ей о свежем ветре, дующем с моря, но ни о каком ветерке не было и речи. Песок вовсе не ложился волнами в направлении с юга на север, как рассказывал ей араб. Она не видела никаких следов, оставленных в пустыне караванами странстствующих купцов. Пустыня казалась ей одинаково безжизненной во всех направлениях.
Тэмпл не знала, где она находится. Она не знала, в каком направлении двигался Тоз во время песчаной бури. Она безнадежно потеряла всякую ориентацию.
Если она по ошибке отправится на запад, то попа дет снова в лагерь Шарифа. Если она заберет слишком далеко на юг, то окажется в пустыне смерти Руб эль-Хали и погибнет. Если же путь ее ляжет на север, то ее могут убить или захватить в плен турки.
Ей надо держать курс на восток, к Багдаду. Но как определить, где восток?
У Тэмпл не было ни карты, ни компаса. Она могла бы дождаться утра и попытаться определить направление по солнцу, но у них с Тозом совсем не осталось поды. Она не могла рисковать и потерять весь следующий день, посвятив его поискам оазиса или колодца.
Тэмпл глубоко вздохнула, смочила палец слюной и подняла его, ловя дуновение ветра. Даже слабого намека на ветерок не ощущалось. Она вскочила в седло и поехала. Чуть позже они с Тозом наткнулись то ли на большую лужу, то ли на маленькое болотце. Женщина и конь напились из этой лужи, отдохнули часа два и отправились дальше.
Вскоре она увидела группа вооруженных мужчин, которые на огромной скорости мчались к ней. Уверенная, что это Шариф спешит к ней на выручку, Тэмпл пришпорила Тоза и помчалась навстречу всадникам.
Тоз несся как ветер, и Тэмпл изо всех сил старалась разглядеть среди всадников прекрасного шейха. Но оказалось, что это вовсе не Шариф и его подданные. Тэмпл с ужасом поняла, что летит навстречу кровным врагам Шарифа, ненавистным туркам.
Глава 37
Главный стражник громко звякнул железной скобой, открывая ворота, чтобы впустить всадников во владения султана. Они отдали честь невидимому правителю, нежившемуся во дворце. Султана охраняли надежные воины.
Час назад во дворец прибыл скороход и через верного слугу Алвана передал Мустафе приятное известие. Поминутно кланяясь и извиняясь, что прервал забавы Мустафы, Алван сообщил, что отряд воинов приближается ко дворцу султана с прекрасной добычей. Им удалось захватить белокурую американку, которую похитил шейх Шариф Азиз Хамид. Примерно через час отряд прибудет во дворец.
— Помоги мне, — приказал султан.
— Хорошо, хозяин, — сказал Алван, делая знак дюжим телохранителям султана.
Двое молодцов с трудом подняли Мустафу с ложа. Алван взял со столика салфетку и смахнул крошки и сахарную пудру со щек и губ своего господина.
— Не желаете ли принять ванну перед встречей со златокудрой американкой?
— Ванну? Мне не нужна никакая ванна, — отрезал Мустафа. — Лучше помоги мне надеть праздничные одежды, шитые золотом. Я должен принарядиться перед встречей с женщиной, которая вот-вот станет самой дорогой моей игрушкой.
Два дворцовых стража втолкнули измученную, изможденную, но все еще не сломленную Тэмпл в одну из дворцовых комнат. Отсюда длинная красная ковровая дорожка, брошенная на белый мраморный пол, вела в приемную султана. Там, сидя в кресле, более походившем на трон, ждал американку Мустафа ибн Хусейн, деспот, с детства привыкший к безропотному подчинению.
Тэмпл протащили по красной дорожке и поставили перед султаном. Взирать на него она могла только снизу вверх.
— Отпустите ее, — велел Мустафа.
Стражники убрали руки и отступили. Тэмпл немедленно огляделась и бросилась к ближайшему выходу. Приспешники султана схватили ее прежде, чем она успела выскочить за порог. Пока ее волокли на прежнее место, в ушах у нее звучал дьявольский смех Мустафы. Глаза султана сияли радостью.
— Подведите ее ко мне поближе, — приказал он.
С заломленными за спину руками Тэмпл принудили подняться по ступенькам вверх к изножью трона, на котором восседал грузный неопрятный мужчина. Султан, улыбаясь, протянул руку, чтобы потрепать ее по щеке. Тэмпл резко повернула голову в сторону. Он довольно цокнул языком.
— Американка — решительная женщина, — сказал он. — Мне нравятся смелые женщины.
— Ты… пошел к черту! — Глаза Тэмпл полыхнули ненавистью.
Он снова зацокал языком от удовольствия.
— Прошу прощения, дорогая, мне неведом твой язык.
Крепко сжимая рукой подбородок пленницы, он постарался просунуть ей большой палец между губ. Тэмпл больно укусила турецкого правителя. Мустафа вскрикнул от боли и неожиданности, затряс укушенным пальцем и прокричал:
— Позвать сюда толмача! А Алван пусть принесет розовой воды!
Двери распахнулись, вошел Алван, бережно держа перед собой золотой сосуд с розовой водой. За ним следовал Джамал.
— Джамал, стой и молчи, пока я не прикажу тебе переводить. А ты, Алван, омой ей лицо, чтобы я мог лицезреть ее красоту.
Алван опустился на колени возле Тэмпл и вымыл ей лицо. Мустафа пристально наблюдал за процедурой. Когда пот, грязь и. песок исчезли и Тэмпл подняла голову, чтобы взглянуть на своего мучителя, Мустафа застыл с открытым ртом, пораженный красотой женщины.
— Конечно же, — прошептал он в восторге, — ты станешь наложницей в моем гареме. Моей любимой наложницей.
Его странным образом возбуждал гневный вид Тэмпл. Улыбаясь, он обратился к Джамалу:
— Должно быть, мою наложницу интересует, каким образом я, Мустафа ибн Хусейн, узнал о ней. Расскажи ей, Джамал! Скажи, я знаю, кто она такая. Покажи ей послание, которое грязный арабский пес приказал передать по проволоке ее семье.
Мустафа устроился на кресле поудобнее и с интересом рассматривал нежданное сокровище, чудом оказавшееся в его руках. Джамал извлек из складок своего халата письмо, которое вынули из рук мертвого Нагиба.
На ломаном английском языке Джамал прочитал Тэмпл послание. Женщина внимательно слушала. Глаза ее были широко раскрыты. Только теперь ока поняла причину своего похищения.
— Можно… я взгляну… пожалуйста?
Джамал перевел вопрос Тэмпл султану. Мустафа кивнул. Стражники отпустили женщину, и Джамал дал ей в руки письмо. Тэмпл всматривалась в строчки письма, и руки ее дрожали все сильнее и сильнее. Почерк Шарифа был ей знаком, она не сомневалась, что писал он. В послании говорилось, что он, шейх Шариф Азиз Хамид, держит ее в тайном месте в Аравийской пустыне. Ей не причинят вреда. Ни прессу, ни общественность не следует посвящать в это дело. Ее доставят в Багдад и освободят в назначенный день, но только в случае, если Дюплесси прекратят поставку оружия турецкому султану и сделают это тотчас же после получения телеграммы.
Тэмпл прочитала послание.
— Семья Дюплесси так и не получила этого сообщения, — поведал Джамал по указанию Мустафы. — Ваши родственники не знают, что вы были похищены. А теперь можно смело утверждать, что никто и никогда не узнает, что с вами произошло.
Тэмпл понимала справедливость его слов. От безысходности у нее заныло сердце. Она попыталась подняться, но ее снова грубо поставили на колени перед Мустафой. Мурашки побежали по ее телу, когда она поймала на себе похотливый взгляд султана. Он ухмыльнулся и облизал полные губы. Потом Мустафа долго и восторженно говорил что-то подданным. Тэмпл не понимала ни слова, но у нее не было никакого сомнения в том, что именно сказал злодей.
— Тебе повезло, — обратился к американке Мустафа. — Если после омовения окажется, что твое тело хотя бы вполовину так же прекрасно, как твое лицо, эту ночь и все последующие ты проведешь в моей постели. — Султан сладострастно провел языком по нижней губе. — Мы постигнем такие тайны плотской любви, о существовании которых этот грязный араб даже не догадывается.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь, грязная свинья! Мне становится дурно от одного взгляда на тебя. — Повернувшись к переводчику, Тэмпл распорядилась: — Переводи, Джамал!
Джамал не осмелился. Он сказал:
— Американка жалуется на усталость. Ей бы хотелось отдохнуть.
— Да, да, — закивал головой Мустафа. — Пусть отдохнет немного, а потом приготовьте ее к встрече со мной и приведите ко мне в спальню.
Султан наклонился, чтобы поцеловать Тэмпл, но получил резкий удар такой силы, что эхо разнесло его звук по всему залу.
Слуги и стражники замерли в ожидании жестокого приказания. Присутствующие не удивились бы, если бы Мустафа приказал запороть непокорную до смерти.
Мустафа поморщился, но через минуту губы его растянулись в приторной улыбке. Он предвкушал величайшее наслаждение. Мустафа даже добродушно расхохотался. Отсмеявшись, он с восхищением взглянул на Тэмпл.
— Ах ты, мой цветочек! Какая страсть таится в тебе! Сколько плотских утех ждет нас впереди! Как долго я искал женщину, чей темперамент соответствовал бы ее красоте. Вот и ты! Не волнуйся, моя драгоценность! Едва познав мою любовь, ты тотчас же забудешь этого упрямца шейха Шарифа Азиза Хамида!
Поняв, что султан говорит о Шарифе, Тэмпл пригрозила:
— Шейх примчится во дворец и убьет тебя, грязное животное!
Глава 38
Тэмпл увели.
Владения султана представляли собой скопление различных зданий, построенных на разных уровнях над морем, они были самой разной формы и предназначения. Тэмпл старалась запомнить путь, по которому ее вели, чтобы в дальнейшем, если представится возможность, ускользнуть из лап султана. Но дворец Мустафы, выстроенный из нежно-желтого камня, и прилегающие к нему постройки занимали огромную территорию. Тэмпл запомнила арочные переходы, внутренние дворики, сияющие брызгами фонтаны, сады и лужайки, усыпанные цветами. Все окна были зарешечены.
К тому моменту, когда ее ввели в просторный, залитый светом зал, наполненный щебетом молодых женщин, Тэмпл уже не смогла бы вспомнить путь, по которому только что прошла, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
Двое стражников, которые привели ее сюда, оста вили женщину на пороге и убрались восвояси. Дверь за ними закрылась, и Тэмпл услышала, как скрипнул ключ в дверной скважине. Она замерла при входе в зал. Шум и смех тотчас смолкли, и все женщины, не стыдясь любопытства, начали ее разглядывать.
Посреди помещения сверкал удивительный фон тан. Он был сделан из хрусталя, и вода, бьющая из него, казалось, искрит миллиардами бриллиантов. Драгоценные капли скатывались в бассейн, сооруженный вокруг фонтана.
Ковры, вытканные золотом, устилали пол. Ковры еще более тонкой работы украшали стены. Высокий потолок был расписан синей краской, поверх которой были изображены золотые звезды. Для отдыха нескольких дюжин молодых прекрасных женщин были расставлены, где только можно, кушетки, диванчики, стульчики. Все женщины были наряжены в просвечивающие шальвары и легкие кофточки из газа.
Взгляд Тэмпл упал на пустой диван, покрытый розово-золотой материей, стоявший в дальнем конце зала. Она направилась туда, едва переставляя усталые ноги. Молчание сменилось оживленным говором. Наложницы султана, показывая пальцами на Тэмпл, что-то возбужденно шептали друг другу. Несчастная американка поняла, что среди этих темноволосых и темнооких красавиц она была словно редкостная вещица, на которую все хотят взглянуть. В темных глазах молодых женщин читались удивление, любопытство и ревность.
Но в этот момент ей было не до ее новых подруг. Тэмпл мечтала, только о том, чтобы растянуться на диване. В состоянии полного изнеможения она даже не могла спокойно обдумать свою судьбу. Сперва ей надо было отдохнуть.
Тэмпл доплелась до дивана, вздохнула и начала было стягивать с себя пыльную одежду, как вдруг рядом кто-то всхлипнул. Тэмпл медленно повернула голову. В нескольких шагах от нее возле четырехугольного дивана сидела, спрятав лицо; в складках покрывала, молодая женщина. Она плакала.
Тэмпл посмотрела на остальных наложниц. Они словно, не замечали горя товарки. Ни одна даже не подошла к плачущей, чтобы посочувствовать ей и выяснить причину слез. Полная сострадания, Тэмпл медленно опустилась на колени возле рыдающей женщины и положила ей руку на голову, чтобы утешить. Та тотчас подняла голову и взглянула на Тэмпл огромными, полными слез несчастными глазами. Тэмпл была сражена: перед ней сидела вовсе не женщина — ребенок. Юная девушка не старше шестнадцати лет. Господи, что невинное дитя делает в гареме султана?!
Тэмпл начала было утешать бедняжку, но поняла, что та не понимает английского. Тогда она перешла на французский, единственный иностранный язык, который изучала в. школе. Глазки девушки прояснились, и она радостно закивала.
Тэмпл развязала шелковый пояс на талии девушки и вытерла им слезы несчастной. Все это время она не переставая ворковала по-французски, пытаясь отвлечь бедняжку. Потом Тэмпл заключила ее в объятия и принялась по-матерински баюкать.
Девушка успокоилась и начала отвечать на вопросы Тэмпл. Ее звали Самира, и ей исполнилось всего пятнадцать лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28