Блэкхерст понимал ее состояние, оно вызывало у него улыбку, а у нее тихую жалость к себе самой. Девушка удивилась, увидев в его взгляде нечто большее, чем сочувствие. Светло-голубой цвет глаз молодого мужчины стал чуточку темнее. Вдруг эмоции на его лице переменились, и он жестко произнес:
– Может быть, вы захотите пойти на какую-нибудь сделку ради собственной свободы. Что бы вы мне хотели предложить, мисс Максвелл?
От таких слов ее охватила ярость, сердце забилось, удары его эхом отозвались в голове, и Хезер чуть не прокричала от тоски и обиды:
– Я не собираюсь предлагать вам ничего более существенного только потому, что вы имели неосторожность так неуклюже уставиться на мои ноги. В любом случае, вам придется заплатить очень высокую цену до того, как вы получите от меня хоть что-нибудь. Боюсь, что у вас нечего мне предложить, даже если бы вы были так же богаты, как мистер «Золотые Яйца». – Она скрестила руки на груди и огненным взором следила за лицом мужчины, по которому гуляла насмешка. – Кроме того, джентльмену непозволительно упоминать в разговоре какие-либо части женского тела.
Уничижительная усмешка все еще жила на лице Блэкхерста.
– Я вижу, что воровка бдительно следит за своей моралью, но сомневаюсь, что она сможет удержаться, если ей вновь попадется еще одно бриллиантовое колье.
– А что конкретно вы хотели у меня купить?
Они продолжали молча смотреть друг на друга с глубокой враждебностью, и в комнате воцарилась гнетущая тишина. Его взгляд путешествовал по телу Хезер от голых пяток до макушки.
– Я себя не продаю. Никогда не делала этого раньше и не собираюсь в будущем, – резко отвечала она.
– А я и не предлагал этого, – просто ответил Фалько.
– Не могу себе представить, что могло дать вам основание делать такие личные выводы, – с обидой на него и на себя тоже произнесла девушка.
– Мне показалось, что я получил не такие уж неясные намеки в то время, когда вынужден был нести вас обратно в дом, – объяснял он, лениво покачивая своим моноклем, висевшим на черной ленте. – Мне показалось, что в тот момент у вас не было такого отвращения ко мне, какое вы показываете сейчас. Совсем наоборот…
– Я отношусь к вам с отвращением? Но это не совсем так, мистер Блэкхерст! Вы недолюбливаете женщин и позволяете себе грубости по отношению к ним. Признаюсь, не очень приятно быть объектом вашей агрессии. Меня это обижает, и я чувствую себя оскорбленной.
Фалько вздохнул, и в конце концов эта ирония исчезла с его лица. По крайней мере, как и подобает джентльмену, он почувствовал себя неудобно или сделал вид. Мужчина откашлялся и поправил на шее платок.
– Вы правы, мисс Максвелл. Такое поведение предосудительно.
В комнате опять стало очень тихо. Хезер не знала, что сказать, она лишь поплотнее укуталась в одеяло.
– Я прошу прощения, – пробормотал Блэкхерст и, ловко переменив тему, вкрадчиво произнес. – Сегодня на ваших щеках появился легкий румянец, мисс Максвелл. Он очень идет вам.
«Очевидно, он решил сменить тактику», – подумала Хезер. Но теперь она ему не поверит. Фалько же продолжил:
– Сказать вам честно, очень трудно поверить, что под вашим приятным личиком может скрываться опасный преступник.
– Не можете поверить, тогда и не верьте, – резко ответила Хезер. В ее груди вздымались волны злости и жалости к себе самой. Уже второй раз она раскрылась перед мужчиной и оба раза почувствовала себя дурой. Глубоко вздохнув, девушка собрала остатки мужества, чтобы хоть как-то защитить себя. Ей это надо сделать обязательно, иначе она не сможет, помня свое унижение, смотреть ему прямо в глаза.
– Я вела себя плохо, хм, раньше, когда… вы несли меня из конюшен. – Она быстро посмотрела на Блэкхерста и увидела насмешливые глаза и порозовевшие щеки. – Мне было так важно, что вы обо мне могли подумать, я поступила так, как должна была поступить в этой ситуации хорошо воспитанная леди. – Ее голос превратился в смущенное журчание. – Но я также понимаю, почему вам могла прийти мысль обо мне, что я способна обменять свою… скажем так, благосклонность… на возможность свободы, но…
– Уверяю вас, – прервал ее Фалько голосом, в котором звучали лишь тончайшие намеки на непристойности, – вы были очень милы и…
– И вы подумали, что можете сделать мне предложение, недостойное леди? Это уж слишком, мистер Блэкхерст! Да, я думала про себя о ваших… не слишком высоких умственных способностях, но то, что вы будете действовать с таким нахальством…
– Это уж слишком, мисс Максвелл. Я ведь уже попросил у вас прощения. Почему-то, я сам не пойму, как это случилось, но в вашем присутствии проявляются мои не лучшие качества, я не отрицаю этого, но хамом я никогда не был.
– В вашем присутствии и я часто веду себя не лучшим образом, но мне тоже не пришлось встретиться с лучшими чертами вашего характера. Я предлагаю на этом остановиться и больше не нападать друг на друга.
Он согласно кивнул. Хезер глубоко вздохнула и переменила тему разговора:
– Мне кажется, вам лучше сосредоточить свои усилия следователя на ком-нибудь еще, к примеру, на мистере «Члене». Я думаю, что это он украл сахарную булочку из моей корзины. С таким же успехом этот «Член» мог подложить мне ожерелье.
Мистер Блэкхерст рассмеялся:
– Вы сказали «Член»? Что за странное имя?
– Его так в первый раз назвала мисс Даймонд, а сам он, насколько я знаю, нам не представился, – объяснила Хезер. – Он очень странный субъект.
Мистер Блэкхерст выглядел задумчивым.
– К вашему сведению, он – граф Баркли, известная эксцентричная личность; он любит путешествовать по Англии в почтовом дилижансе, но этот человек однозначно не «Кот».
– Я никогда раньше не встречала кого-нибудь, кто бы в помещении носил три пальто сразу… Этот чудак никогда их не снимает, и верхнее пальто он носит наизнанку.
– Это легко объяснимо, но вам-то следовало бы знать о привычках азартных игроков, мисс Максвелл. Он носит пальто наизнанку, чтобы ему везло в игре, это у них так принято.
– В самом деле? Тогда понятно. Но в связи с игрой он тоже может испытывать финансовые трудности, как и я, и это могло подтолкнуть его на кражу, – сделала Хезер свой вывод.
– Вы правы, – согласился Блэкхерст. – Но граф очень и очень богат. Он мог бы купить себе сотню таких колье и не почувствовать при этом стеснения в финансах. Это неподходящий кандидат для обвинения.
Девушку охватило разочарование.
– Как вы можете, не сходя с места, сразу отмести все мои предположения. Мистер «Член» должен быть таким же подозреваемым, как и все другие!
Блэкхерст покачал головой.
– Ожерелье было обнаружено не среди его вещей, а среди ваших.
Хезер в волнении сжала пальцы в кулаки.
Словесная перепалка с Блэкхерстом ни к чему не привела. Ей надо брать решение всех проблем на себя. Она уже не могла рассчитывать на чужую помощь.
Думая, что еще можно предпринять, девушка решила уйти в свою комнату и для начала хорошенько выспаться.
Не успела она даже подняться, как в комнату ворвался сержант Бэгберн, в своих жирных пальцах он нес пару сережек – рубиновых с бриллиантами.
ГЛАВА 7
Глаза сержанта Бэгберна светились триумфом. Он показал пальцем на Хезер:
– Я нашел их среди ее вещей!
Хезер вряд ли почувствовала бы большую дрожь, если бы кто-то вылил ей на голову ведро ледяной воды. Колени ее от ужаса подкосились, слова застряли в горле. Ей показалось, что сами драгоценные камни насмешливо глядят на нее заодно с сержантом.
– Кто позволил вам рыться в моих вещах? – спросила она. Ее слова были еле слышны, губы едва шевелились, а сама девушка не могла оторвать взгляда от камней.
– Это часть исследования состава преступления. С этой целью полиция обследует каждую щель, переворачивает каждый камень. Ха-ха, или, правильнее сказать, драгоценный камень, не так ли? – Чтобы оценить эффект своих слов, сержант сделал театральную паузу, а затем обратился к Блэкхерсту, который сидел молча, никак не реагируя на слова полицейского. – Ну что, теперь достаточно доказательств виновности мисс Максвелл?
Очевидно, Бэгберн не мог отказать себе в удовольствии уколоть Блэкхерста за то, что тот раньше воспрепятствовал его приказам.
– Как вы видите, я был прав с самого начала. – Он указал на Хезер. – Эта шлюха думала, что сможет всех обмануть, спрятав сережки на дне бутылки с тальком, но я раньше уже встречался с такими уловками. – Сержант достал для всеобщего обозрения светло-голубую бутылочку из фарфора. На ней был рисунок из незабудок, на фоне которого его толстая рука выглядела диковато.
Хезер, чуть не заревев от горя и тоски, упала в кресло. Ее парализовал страх. «Это конец, – подумала она, – теперь меня точно повесят». Это была ужасная, совершенно невероятная мысль.
– Это ваша бутылочка, мисс Максвелл? – холодно спросил мистер Блэкхерст.
Хезер, беззвучно шевеля губами, кивнула. На ее глаза наворачивались слезы, она тупо смотрела на носки его лакированных зимних ботинок. Прижав к лицу носовой платок, бедняжка пыталась придумать хоть какое-нибудь оправдание. Все ее существо заполнил страх. Она увидела, как ботинки направились в сторону сержанта.
– Получается так, что если вы правы, сержант Бэгберн, то мне не остается ничего, кроме как поблагодарить вас за служебное рвение.
Хезер ощущала, что с каждым его словом она становится все ближе и ближе к виселице. От этих мыслей у нее перехватило дыхание. Они душили ее, словно веревка. Девушка сделала короткий судорожный вдох. Жесткий, обвиняющий взгляд Блэкхерста пронзил ее. Проглотив слюну, она наконец поняла, что может что-то сказать в свое оправдание, что к ней вернулся голос.
– Я вижу эти сережки в первый раз, – начала Хезер прерывающимся голосом. – Это истинная правда.
Мистер Блэкхерст засмеялся деревянным смехом:
– Мне кажется, что я уже когда-то слышал эти слова, мисс Максвелл. Вам следует рассказать нам нечто более убедительное. – Он сделал в ее направлении два шага и угрожающе покачал серьгами прямо перед ее глазами. На драгоценных камнях были заметны частицы талька, которые делали огонь рубинов менее ярким. Своими холодными пальцами, которые плохо слушались ее, девушка дотронулась до камней.
Сержант наблюдал за происходящим, ожидая развязки, Хезер чувствовала его нетерпение.
– Следите за ней, она может украсть их прямо из-под вашего носа, мистер Блэкхерст, – предостерег он. – На нее теперь необходимо надеть наручники. Надеюсь, вы это поняли, все же я оказался прав. – Чтобы усилить действие своих слов, сержант сделал шаг вперед и вытащил наручники, которые, похоже, были с ним повсюду. Хезер уже ощутила на своей коже их холодный металл, но Блэкхерст еще раз пришел ей на помощь.
– В самом деле, сержант Бэгберн, ваше чрезмерное служебное рвение иногда просто утомляет. Неужели вы так низко цените свои способности проконтролировать поведение мисс Максвелл без того, чтобы прибегать к помощи наручников?
От этих слов сержант ощетинился, его лицо угрожающе покраснело.
– Вы мешаете всем моим распоряжениям, сэр, и я хотел бы вообще снять с себя ответственность за это дело. – Он ожидал уступки Блэкхерста, но тот промолчал, и в комнате опять воцарилась тишина.
Хезер попеременно смотрела на них обоих. Под обескураживающим взглядом мистера Блэкхерста сержант быстро лишился своей воинственности. Он начал заикаться, запинаться и нервничать:
– Ну хорошо, пусть будет по-вашему, пока не прояснится все дело. Я беру на себя охрану двери. Дайте мне знать, когда вы закончите допрос мисс Максвелл. Гулко ступая по половицам, сыщик покинул комнату. В каждом его шаге звучало неодобрение.
– Объясните мне, пожалуйста, как я могла их украсть и где? – умоляла Хезер; за время беседы мужчин к ней вернулось ее самообладание.
Может быть, на этот раз, видя ее отчаяние, Блэкхерст смягчился, а возможно, он просто тренировал свое терпение. Хезер при всем желании не могла разобраться в этом по его взгляду.
Вздохнув, он отступил и, поигрывая сережками, сделал вид, что просто смотрит в окно. Представший перед ним вид был лишь заснеженным сельским пейзажем, хотя Хезер заметила и небольшой кусочек чистого неба. От этого в ее душе мелькнула надежда на лучшее.
Девушка, с немой мольбой дать ей передышку, сконцентрировала все свое внимание на спине Блэкхерста. Затем она произнесла:
– Если можно, объясните мне, в чем моя вина.
– Вы сами лучше объясните мне, как вы их украли, мисс Максвелл. Теперь вам не отвертеться от ответа. – Он посмотрел на нее испепеляющим взглядом. – Любопытно, что вы не знакомы с местом преступления. Уверен, что на самом деле вы в курсе мельчайших деталей.
Когда Хезер не ответила, а только посмотрела ему прямо в глаза, не прячась и не увиливая, он после короткого вздоха решил сдаться.
– Кража произошла после Рождества, между восемью часами вечера и полночью. В этот день слуги, кроме сторожа и дворецкого, были отпущены домой. Они не слышали ничего подозрительного. И клянусь, что в доме весь вечер было тихо. Дворецкий показал, что не открывал парадную дверь до возвращения лорда и леди Эшли, что произошло около полуночи. Расследование не выявило признаков взлома, ставни на окнах были закрыты, двери заперты. – Блэкхерст вздохнул и продолжал: – Леди Эшли – моя сестра, и рубины в моей семье передавались из поколения в поколение всегда старшей дочери. Как теперешний глава Блэкхерстов, я чувствую свою ответственность за их сохранность. В тот день, когда их украли, Элайн, леди Эшли, попросила своего мужа вынуть рубины из сейфа, так как собиралась надеть украшения на бал. Женщина есть женщина: она переменила свои планы и забыла вернуть драгоценности в сейф, и те остались на столике в спальне, откуда и были украдены.
– Кражу мог совершить кто-нибудь из слуг, – предположила Хезер.
Блэкхерст посмотрел на нее недобрым взглядом:
– Эта возможность уже была рассмотрена нами. Оказалось, что почти вся прислуга была нанята очень давно, и ей полностью доверяли. Лорд Эшли не смог указать на кого-нибудь из слуг, кто был бы, по его мнению, способен совершить кражу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26