Это было 4 августа.
— Кому вы отправили это ружье?
— Да, кстати, в тот же день мы также отправили нашу новую, двадцатую, модель с первоклассным съемным глушителем.
— Кому, мистер Тиссен?
— Оружие было отправлено в магазин спортивных товаров "Парамаунт".
— В Айсоле?
— Нет. В Ньюфилде. За рекой, в соседнем штате.
— У вас под рукой имеется его адрес?
— Да, Бартер-стрит, 1147.
— Большое спасибо, мистер Тиссен, вы очень помогли нам.
— Каким-то из наших ружей воспользовались для совершения преступления?
— К сожалению, да,— сказал Карелла.
— Мы были бы признательны вам, если бы название нашей фирмы не появилось в прессе.
— Информацию такого рода мы, как правило, никому не предоставляем, мистер Тиссен.
— Спасибо.
— И вам спасибо, еще раз,— сказал Карелла и положил трубку.
Факт покупки дробовика в Ньюфилде, на противоположном берегу реки, свидетельствовал о том, что убийце, по крайней мере, отчасти, известны правила продажи огнестрельного оружия. Эти правила значительно отличаются в отдельных штатах США, что позволяет охотникам (а также убийцам) покупать себе оружие в разных местах без особых затруднений. В городе, где жили Карелла и Клинг, эти правила были чрезвычайно строгие. По ним каждый, кто хотел купить винтовку или дробовик, должен был вначале получить разрешение, а это разрешение в принципе не выдавалось:
1) тому, кому нс исполнилось восемнадцати лет;
2) тому, кто был осужден за уголовное преступление или нарушение закона;
3) тому, кто стационарно лечился от психической болезни, алкоголизма или наркомании, до тех пор, пока компетентный врач-консультант или психиатр нс объявит его здоровым;
4) тому, у кого имеется какой-либо физический дефект, в результате которого обращение с огнестрельным оружием могло представлять опасность;
5) тому, кто из-за психического заболевания или слабого развития был недееспособен, кто был алкоголиком или наркоманом;
6) тому, кто был с позором изгнан с военной службы за проступок, связанный с обвинением в преступлении или нарушении закона.
К тому же к просьбе на разрешение прилагались две фотографии нс более месячной давности, а снятие отпечатков пальцев было условием, которое ни в косм случае нельзя было обойти.
Это были строгие правила и хорошие правила.Однако в Ньюфилдс на противоположном берегу реки человек мог купить винтовку или дробовик в любом магазине, который ими торговал, если у него хватало денег для этой торговой сделки. Если же покупатель решил вернуться с купленным оружием через реку в Айсолу, правила гласили, чтобы просьба о разрешении была послана за сорок восемь часов, а оружие тем временем хранилось в полицейском участке по месту жительства до тех пор, пока владелец нс сможет предъявить разрешение и получить удостоверение на владение оружием. Если же кто-то купит дробовик в Ньюфилдс с целью выстрелить двум человекам в лицо, весьма вероятно, что ему даже нс придет в голову требовать удостоверение на оружие и зарегистрировать его, когда он вернется в Айсолу.
Магазин спортивных товаров "Парамаунт" находился в центре Ньюфилда, в треугольнике, ограниченном китайским кварталом, товарной станцией и итальянским кварталом. Владельцем магазина был приятный господин с лицом, похожим на полную луну, которого звали Абе Фелдман. Когда они вошли в магазин, он укомплектовывал форму для школьной футбольной команды, подбирал рейтузы по размеру, складывал ровными кучками наплеч-
ники и каппы, а весь прилавок был завален пластмассовыми щитками, напоминающими рыцарские доспехи, без которых игроки такой жесткой и боевой игры, как американский футбол, не могут обойтись. Карелла и Клинг представились, и Фелдман тут же начал проявлять беспокойство.
— В чем дело? — спросил он.— Что-то случилось?
— У вас с этим нет ничего общего, мистер Фелдман. Мы расследуем убийство и ...
— О Боже! — простонал Фелдман.
— ... у нас есть основания полагать, что орудие убийства было куплено в вашем магазине. Мы пришли спросить...
— О Боже! — снова простонал Фелдман.
— ... мы пришли спросить, не могли бы вы показать нам квитанции...
— Когда это было? — спросил Фелдман.
— Ну, оружие вам доставили 4 августа, так что это, вероятно, было где-то после этой даты.
— Вы говорите, в августе?
— Да.
— Квитанции за август и за сентябрь я уже спрятал.
— И их было бы трудно найти?
— Ну, в общем-то, они у меня в подсобке. Но там такой бардак, можете мне поверить, что я сам туда вхожу с отвращением.
— Я понимаю, но это дело...
— Видите ли, у меня сейчас срочная работа. Ко мне с минуты на минуту придет целая футбольная команда, и я должен все подготовить, чтобы они могли все это примерить.
— Да, конечно, но речь идет об убийстве,— мягко сказал Клинг.
— Это тоже почти убийство,— заметил Фелдман и показал на футбольную экипировку, закрывающую весь прилавок.— Ну, ладно, проходите. Если это выдержите вы, я тоже выдержу.
Подсобка в магазине Фелдмана походила на памятник исключительному бардаку. Коробки беспорядочно громоздились на других коробках, связки хоккейных клюшек щетинились в углах, коньки и боксерские перчатки висели на гвоздиках, лыжи и шесты для прыжков в высоту были опасно прислонены к стенам, рыболовные удилища покачивались над головами на деревянных стеллажах,
коробки с шариками для пинг-понга и скаутскими ножами угрожающе затряслись. На всем лежала пыль.
— Да, это настоящий хлев,— похвастался Фелдман.— Каждый раз, когда я вхожу сюда, у меня начинает болеть язва желудка. Так вы говорили, в августе?
— Или позднее.
— Ага,— сказал Фелдман.— Август, где, черт возьми, у меня август?
Он сдул пыль с коробки с рыболовными блеснами, поставил ее обратно на стеллаж с пружинными эспандерами для подающих надежды атлетов, взял другую коробку, сдул с нее пыль, покачал головой и сказал: — Нет, это за июль — и потянулся за третьей коробкой.— Черт побери, что это такое? — удивился он, потом кивнул головой: — Воланы для бадминтона,— поставил коробку на стеллаж рядом с коробкой с хоккейными шайбами, поднял еще одну большую коробку и сказал: — Это сентябрь. Вы не возражаете, если мы вначале просмотрим за сентябрь?
— Не возражаем,— ответил Карелла.
— Черт возьми, куда бы это поставить? — сказал Фелдман и огляделся вокруг. Он нашел большую картонную коробку с бейсбольными битами, поставил на нее маленькую коробку и снял крышку. В коробке было полно квитанций, и штук тридцать — сорок, кружась, упали на пыльный пол, как только он снял крышку.
— Только в этой коробке не меньше десяти тысяч квитанций,— сказал Фелдман.
— Ну, наверное, все же не столько,— заметил Карелла и улыбнулся.
— Ну, пять тысяч точно! Хотите их сосчитать?
— Вы записываете заводской номер, когда продается огнестрельное оружие? — спросил Клинг.
— Всегда,— ответил Фелдман.— В этом штате существует такое правило.
— Однако оно недействительно для пистолетов, насколько мне известно,— сказал Карелла.— А как обстоит дело с дробовиками?
— Заводские номера дробовиков я не записываю.— Фелдман снова забеспокоился.— Ведь этого от меня никто не требует. А может, это требуется?
— Нет, но...
— Если нет, то я этого не делаю,— сказал Фелдман.— Зачем? У вас имеется какой-то заводской номер?
— Имеется.
— Тут вам не повезло,— сказал Фелдман и покачал головой.
— А тип оружия? Его вы записываете в квитанцию?
— Тип оружия я, естественно, записываю. Кроме того, никакое огнестрельное оружие я не продам никому, кого я не знаю. Если он не сообщит мне фамилию и адрес.
Карелла кивнул. Клинг дал Фелдману листок с названием фирмы производителя и типом дробовика — 833 К — и все трос мужчин принялись рыться в копиях продажных квитанций. В коробке было пятьсот двадцать семь квитанций, Клинг — сосчитал их. Однако ни одна из них не была выписана на дробовик типа 833 К.
— Значит, это было в августе,— сказал Карелла.
— Если не везет, так уж не везет,— заметил Фелдман. Это был энергичный мужчина, и в эту минуту казалось, что атмосфера поисков так захватила его, что он готов разорваться, чтобы найти копию квитанции, разоблачить убийцу и передать его в руки правосудия. Он усердно перерывал тесную запыленную комнатушку, чтобы обнаружить желанную коробку с квитанциями за август. Наконец он извлек се из-под шести коробок с теннисными мячами снизу на стеллаже у задней стены.
Когда они просматривали августовские квитанции, Клинг снова начал подсчитывать. Он успел насчитать двести двадцать квитанций, когда Фелдман сказал: — Вот она.
Они посмотрели на квитанцию.
— Видите? — сказал Фелдман.— Вот его фамилия и адрес. Я требую от каждого фамилию и адрес, если не знаю этого человека, и только после этого продаю ему огнестрельное оружие. Никогда неизвестно, может, какой-нибудь чокнутый задумает застрелить президента, разве не так?
На квитанции было написано имя Уолтер Дамаскус, адрес: Саут-Секонд-стрит, 234. За оружие он заплатил 74 доллара 95 центов плюс пятипроцентный налог на продажу и двухпроцентный городской налог.
— Не помните, может, вы продали не один дробовик такого типа? — спросил Клинг.
— Вы имеете в виду, в августе?
— Да.
— Нет, это невозможно. Мне прислали только один.
— Так, значит, его купил этот человек,— сказал Карелла.
— Конечно, он.
— Это чуточку похоже на фальшивую фамилию,— заметил Клинг.— Дамаекус.
— Вы потребовали, чтобы он предъявил вам какой-нибудь документ, удостоверяющий его личность, мистер Фелдман? — спросил Карелла.
— Ну... нет.
— Почему?
— Я никогда этого не делаю.
— Когда вы продаете огнестрельное оружие незнакомому человеку, вы требуете, чтобы он сообщил вам свою фамилию и адрес...
— Да.
— ... но не требуете, чтобы он показал вам какой-нибудь документ?
— Нет.
— Черт возьми, зачем же тогда все это нужно? — спросил Карелла.
— Я никогда об этом не задумывался,— сказал Фелдман и пожал плечами.— Вы хорошо знаете, что я не обязан спрашивать их ни о чем. В этом штате вы можете купить винтовку или дробовик, где хотите, и у вас не должно быть разрешение на оружие, у вас вообще ничего не должно быть. Фамилию и адрес я спрашиваю у них из превентивных соображений. Вы меня понимаете? Только на тот случай, если оружие покупает какой-нибудь псих. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Да, мы понимаем, что вы имеете в виду,— сказал Карелла.
Глава 4
Под номером 234 на углу Саут-Секонд-стрит стоял большой дом из красного кирпича, который, очевидно, в свое время был верхом элегантности. До сих пор с каждого этажа на улицу таращили глаза барельефы и даже парадный вход был украшен стилизованным домовым гербом, женской головой с отбитым носом и словом "соси!", которое кто-то написал синим мелом поперек рта. Когда Карелла и Клинг входили в дом, у двери стояли какие-то двое мужчин. Шестым чувством они мгновенно учуяли полицейских и наблюдали, как детек-
тивы читают фамилии на почтовых ящиках в вестибюле. Ни один из них не сказал ни слова.На почтовом ящике с фамилией У. Дамаскус был номер 31.
На лестнице стояла вонь, характерная для самых запущенных трущоб на окраинах; соответствующие звуки раздавались в коридорах, за закрытыми дверями и на чердаке, общем с соседним домом. Это производило впечатление скрытой жизни, неукротимо бурлящей, зарождающейся в щелях нищеты; жизни, которая ест, спит, совокупляется и испряжняется; животной субструктуры, поселившейся в многоэтажной пещере, пахнущей мочой и перетопленным жиром. На площадке второго этажа на Кареллу и Клинга уставилась крыса величиной с бродячую кошку. Ее глаза блестели в свете, проникающем сюда через окно на лестнице. Карелла уже вытащил пистолет и просто чудом не выстрелил, руководствуясь первым импульсом. Крыса дерзко не отступала ни на дюйм и по-прежнему смотрела на них. Они проскользнули мимо нее, тесно прижимаясь к перилам, и крысиная морда повернулась им вслед. Она принюхалась бдительно и настороженно. Когда они поднялись на третий этаж, Карелла весь вспотел.
Квартира № 31 находилась посередине коридора, рядом с квартирой № 32 и напротив квартиры № 33. Клинг с минуту прислушивался .у двери, потом покачал головой, отетупил и уперся спиной в противоположную стену. Карелла встал у двери сбоку с пистолетом р руке, держа палец на спусковом крючке. Клинг поднял колено, резко оттолкнулся от стены и ударил подошвой, как поршнем, в дверь. Он нанес удар как можно выше и целил в замок. Замок вылетел, дверь сорвало с петель, и она упала внутрь. Клинг ворвался в квартиру, а Карелла, словно истребитель, вырвавшийся из звена и ушедший вниз в пике, согнувшись и держа пистолет в руке, последовал за Клингом.
В комнате было пусто.Они мгновенно разделились и осмотрели всю квартиру. Дверь ванной была закрыта. Карелла медленно повернул дверную ручку, быстро открыл дверь и с пистолетом в вытянутой вперед руке ввалился в ванную. Там тоже было пусто.
— Сходи лучше за дворником,— сказал Карелла Клингу. А я осмотрюсь здесь.
Квартира была маленькая и фантастически замусоренная. Дверь, которую вышибил Клинг, вела в гостиную, где стоял мебельный гарнитур из трех предметов (одно кресло с золотистой обивкой, другое с синей и коричнево-красный диван), все три предмета расставлены возле телевизора в углу. Над телевизором висела репродукция, изображающая веселого крестьянина, попыхивающего трубочкой, какой-то современный Рембрант. На диване лежала раскрытая утренняя бульварная газета, единственная выходящая в этом городе, на которой была дата 9 сентября. На полу стояли банки из-под пива и полные пепельницы. В кухне в мойке лежала гора неделю не мытой посуды с остатками еды, посуда от завтрака все еще стояла на столе. По засохшим и заплесневевшим овсяным хлопьям на дне тарелки можно было спокойно предположить, что свой последний завтрак здесь мистер Дамаскус ел месяца два назад, что соответствовало дате на газете в гостиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20