Как там его зовут?
– Ты не знаешь.
– Неужели? А не Иван ли Беспалый? Самый военный корреспондент?
Надежда села к нему вполоборота, усмехнулась:
– Наконец-то ты стал проницательным, сэр Дюк.
– Передачи его смотрю, про Чечню...
– Почти угадал, – похвалила она, опять отвернувшись.
Илья нюансам не внял.
– Неужели ты еще помнишь школьное погоняло?
– Только не помню, кто тебя так обозвал.
– Сам придумал! – Илья был почти счастлив.
– Сам?! – Странно. Человек сам себе придумывает прозвище.
– Я же в пятый класс к вам пришел. А в старой школе звали... Нет, не скажу как. Очень обидно!.. – Он покрутил головой. – Изменил всего одну букву... И все изменилось! Почувствовал себя другим человеком. Английский выучил! Даже одеваться стал соответственно...
У Надежды опять зазвонил мобильник, Илья вроде бы даже рассердился.
– Ты можешь ему сказать, что лето кончилось? А вместе с ним и весь североморский период!
– Североморский? – усмехнулась она. – Это любопытно! Ты и в самом деле почти все знаешь.
– Как не знать, если полжизни служу тебе подружкой.
– Я про Североморск тебе не рассказывала!
– А откуда тогда я знаю? Прилетела с вытаращенными глазами – встретила свою судьбу! Под холодным северным небом. На берегу Ледовитого океана... Помнишь? Правда, он женат, есть дочь! Но мы все равно будем вместе!
– Совсем забыла, Сердюк, – печально проговорила Надежда. – Да, ты прав, североморский период давно закончился.
– Почему тогда звонит? Достал уже!
– Это что, ревность?
– Я тебя пятнадцать лет ревную! Позвони сейчас же и скажи, чтоб забыл твой номер. Стер из памяти. Иначе найду его и сам сотру... И не только в телефоне.
Надежда посмотрела на него с грустной улыбкой:
– Ты мне нравишься такой, сэр Дюк. Сэрдитый! Пожалуй, я научу тебя танцевать.
Тот бросил руль и вскинул руки:
– О боги! Что я слышу?!
В Измайловском парке было сумрачно, моросил осенний дождь. В такой час и погоду гуляющих не было, на дорожке промелькнул лишь прохожий с собакой да одинокий любитель бега трусцой.
Иван скрылся под дерево за садовую скамейку и закурил. Он не видел и из-за шума дождя не слышал, как со спины к нему кто-то подошел. Информатор осторожно положил руку Ивану на плечо. Тот дернулся, выронил сигарету.
– Вы всегда так внезапно появляетесь! – Он перевел дух. – С вами инфаркт заработаешь.
– Служба такая, – усмехнулся информатор. – На будущее: всегда отслеживайте тыл, особенно если там темно.
– Спасибо за совет.
– Теперь к делу. Сегодня утром на совещание был приглашен Слухач. Он доложил, что в последние дни значительно оживились каналы Саудовская Аравия, Катар, Лондон. Все замыкаются на Москве. И отчасти на Дагестане.
– Что это значит?
– Это значит, идут активные согласования и консультации, – для тупых объяснил информатор. – Звонят с разных телефонов, произносят ничего не значащие условные фразы, например, на фарси или чеченском. Точно так же получают информацию. Никаких тебе шифров, кодов и радисток Кэт: век коммуникаций.
– То есть в любой момент в Москве могут произойти какие-то события?
– Очень неприятные и крупные события, – согласился информатор. – Скорее всего масштабный теракт. Где, пока неизвестно. Но не в любой момент. Мы просекли их тактику. Обычно за сутки перед часом Ч активность каналов резко падает. Как затишье перед бурей.
– Вы так спокойно говорите об этом...
– Не знаю, где держат свои головы журналисты, но аналитики свои – в холоде... Вам советую в ближайшие три дня никуда не уезжать из Москвы и быть начеку. Появится новая информация, я дам знать. Если мои выводы не подтвердятся, ждите сигнала «отбой». Но аванс я должен получить сейчас.
Иван достал бумажник, начал отсчитывать деньги.
– Знаете, у меня каждый раз такое чувство... будто мы заговорщики. И это мы с вами собираемся устроить теракт.
– Мы с вами профессионалы, – жестко ответил информатор, пряча деньги. – Каждый в своей области. И служим Отечеству.
И бесшумно скользнул в темноту.
Танцзал был настоящий, с паркетом, с живой музыкой и искусной театральной подсветкой, скрывающей все остальные клубные атрибуты – барную стойку и столики вдоль стен. Создавалось впечатление, что танцующая пара с номером «7» – единственная во всем пространстве и только для нее оркестр играет заводной испанский ритм.
Это была финальная часть танца, и невидимая публика затаила дыхание в ожидании его последнего аккорда.
Андрей припал к ногам Надежды и замер. Музыка оборвалась, и возникла та пауза, что отделяет вечность от мгновения. Под внезапный взрыв аплодисментов Андрей подхватил ее и вознес над собой.
– Браво! Браво! – скандировали отовсюду.
Они улыбались, раскланивались.
Свет над танцзалом смикшировался, и стало видно, что вдоль стен за столиками десятки восторженных зрителей. И это не профессиональная сцена, а ночной клуб.
Пользуясь минутной темнотой на площадке, Андрей взял Надежду на руки, и они будто растворились в пространстве зала.
Луч света выхватил ведущего на подиуме. Тот поднял руку, усмиряя аплодисменты:
– Господа! Прошу тишины, господа! Решением нашего беспристрастного жюри победа присуждается паре номер семь!
И снова крики, особенно женские, и гром аплодисментов.
– А сейчас по традиции нашего клуба – вальс победителей!
Оркестр заиграл вальс «Ночь коротка, спят облака...».
Прожектор высветил пустой столик с номером «7»...
Под этот вальс со стоянки автомобилей возле клуба сорвался синий джип и умчался по летней предутренней Москве...
А спустя некоторое время он заехал в какой-то двор и остановился перед «ракушкой».
Дом был старый, сталинский, с небольшим внутренним двориком, забитым автомобилями и «ракушками». Хилые деревца, доминошный стол и железные качели – все, что осталось от детской площадки.
Андрей выскочил из машины, открыл дверцу:
– Прошу, сударыня!
Он помог Надежде выйти, но она сразу же повисла у него на шее.
– Голова кружится! – Она осмотрелась. – Где мы, Андрей? Ты куда меня привез?
– Это мой дом. – Он показал на темные окна четвертого этажа. – Вон мои окна.
Она с любопытством спросила:
– Ты здесь живешь?
– Случается... Но редко.
Надежда подошла к качелям и села.
– Никогда бы не подумала, что у тебя есть дом, – вдруг проговорила она. – То есть место, где тебя можно найти.
– Я похож на бомжа?
– Ты похож на странника. Только посоха не хватает.
– Сейчас мы пойдем ко мне, – сказал он твердо. – И там докажу, что я люблю домашний очаг и вообще склонен к уюту.
– Потом ты предложишь чай, кофе...
– К сожалению, у меня нет ни того ни другого.
– Как же ты станешь соблазнять? Или знаешь другой способ?
– Знаю. – Он открыл «ракушку». – Сейчас покажу... Только загоню машину.
– Андрей... – Она встала. – Отвези меня домой. Пожалуйста.
Белая машина въехала в распахнувшиеся ворота и подкатилась к ступеням ротонды шестиэтажного особняка с пентхаусом. Солидного, впечатляющего новодела в английском рыцарском стиле. На цепях перед входом висела медная плита с отлитой надписью «Издательский Дом “Фатум-пресс”».
А чуть наискосок, на противоположной стороне широкого бульвара, виднелась яркая реклама современного салона для новобрачных и ресторана для свадебных торжеств.
Охранник сбежал с крыльца, распахнул дверцу, но Илья знаком указал на пассажирку. Надежда вышла из машины, кивнула охраннику, мельком оглядела здание и подняла глаза к небу. Илья млел от заслуженного удовольствия – всю жизнь ждал этой минуты, не раз представлял себе, как однажды предъявит Надежде свой успех, удивит, поразит воображение. И думал сейчас, что ему удалось, потому, скрывая эти очень мужские чувства, сказал ворчливо:
– Ну что ты выставилась, Петрова?
В пасмурном высоком небе висели неподвижные облака.
– Дождя не предвидится, – сообщила она.
– Прошу вас, леди. – Илья подал руку.
– А это что? Дом, который построил сэр Дюк?
– Да, очень скромная хижина... А если нам сначала зайти вон туда? – Он указал на противоположную сторону бульвара.
Надежда задержала взгляд на яркой вывеске салона для новобрачных и оттолкнула руку спутника.
– Дурак ты, Сердюк!
– Настанет час, – шепотом пообещал он, – и я отведу тебя на ту сторону!
– Дерзай! – позволила она.
Охранник распахнул перед ними дверь, затем открыл пролет пропускного барьера.
Внутри здания все оказалось проще, как в обычных современных офисах. Они вошли в лифт, и едва закрылась дверь, как Илья по-мальчишески попытался поцеловать Надю. И наткнулся на такой же «школьный» ответ:
– Отстань, Сердюк! – Она замахнулась сумочкой. – Сейчас ка-ак дам!
И они вдруг рассмеялись, но больше от ностальгии, чем от радости.
На шестом этаже размещалось руководство, и потому в обстановке присутствовали натуральный камень, мореный дуб и английская мягкая мебель, однако выглядело все это мрачновато. Надежда озирала непривычную обстановку и слегка ежилась. Илья открыл перед нею дверь.
– Ваш кабинет, леди. Прошу...
С видом Золушки Надежда вошла в просторную комнату с длинным столом для заседаний, огляделась. Взгляд остановился на письменном столе, где был включен компьютер, лежали бумаги и очки.
– Кажется, здесь занято...
Илья не заметил тревоги, объяснил деловито:
– Временно сидит начальник реализации. А изначально планировался кабинет пиар-директора. То есть ваше место, леди.
– Мое?
– Твое, Петрова, твое. И ждет, когда у тебя закончатся... всевозможные периоды.
Она потрогала кожаное кресло, но не села.
– Здесь и в выходные работают?
– Для реализации нет выходных. Народ жаждет духовной пищи во все дни недели.
Надя подошла к дубовому книжному шкафу, вынула наугад книгу – на обложке зверская рожа со снайперской винтовкой. Прочитала название: «Заказ на заказчика».
– Это – пища? – насмешливо уточнила она.
– Ты не смотри на обложку! – засмеялся Илья. – Это просто замануха. Под коркой умный, интеллектуальный детектив. С вечным сюжетом борьбы добра и зла.
– Да я читала!
– Ну и как?
– Пособие для убийства.
– Именно в этой книге?
– Они все одинаковые! – Она вдруг что-то вспомнила. – Сердюк, а ты издаешь поэзию?
– Ты же знаешь, не пользуется спросом. В такое время живем... – Он сделал паузу. – Но если захочешь, я буду издавать. Скажи какую – отечественную, зарубежную?
– Не могу найти Жана Фоллена.
– Ого! У тебя новые серьезные увлечения?
– Нет, все старые... Можешь издать? Для меня?
– Без проблем! Подойди сюда и посмотри в окно. Вот, можешь взять бинокль.
Она выглянула в окно – за бульваром салон для новобрачных...
Мстительно стукнула его кулаком по спине, однако сама игра эта ей все-таки нравилась.
Илья рассмеялся.
Надежда заметила дверь за шкафом.
– А это... зачем? – спросила она заинтересованно.
– Дверь на лестницу.
– Черный ход?
– Он не такой уж и черный. – Илья достал ключи и открыл замок. – Через него можно попасть ко мне в кабинет.
– А на улицу выйти?
– Запросто. Есть персональный лифт. И еще можно подняться на чердак.
– Зачем?
– Ты же не будешь круглыми сутками сидеть на работе?
Надя отступила.
– А что там? На чердаке?
– Петрова, ты что? Боишься?!
– Кто, я? Ничего я не боюсь!
Илья распахнул дверь.
– Тогда иди!
Надежда смело переступила порог...
Был летний полдень, за приоткрытым окном светило солнце и шумел дождь, капли били по жестяному сливу.
Андрей будил Надежду, теребил за уши, щекотал нос ее же волосами.
– Подъем!.. Ну, хватит спать! Время – четырнадцать десять. Обед!
За дверью спальни нескончаемо и требовательно лаял фокстерьер.
– Еще чуть-чуть, – сонно бормотала она. – Последние аккорды...
– Надя, мне пора, – сказал он в ее ухо. – Труба зовет.
– Какая труба? – Она открыла глаза.
– Водопроводная.
Она привстала, натягивая одеяло.
– Ты кто? – спросила. – Водопроводчик?
– Нет, скорее ассенизатор. – Андрей стал одеваться. – А почему твой пес лает всю ночь? Может, голодный?
– Не голодный...
– Значит, хочет погулять. Выпустить на улицу?
– Ни в коем случае! Только на поводке и под присмотром.
– А что так строго?
– Склонен к бродяжничеству. Порода такая...
Андрей рассмеялся:
– Звучит как приговор! Склонен к бродяжничеству... А если это естественное стремление к воле? Природный инстинкт? Который мы, люди, подавляем?
– Наверное, он меня ревнует, – серьезно предположила Надежда.
– Строгий у тебя охранник.
– Где ты так научился танцевать?
– В школе... бальных танцев. А ты?
– Я тоже в школе... Мне почему-то обидно.
– Почему? – Он присел и взял ее руку.
– Было так здорово... А закончилось тривиально, в постели.
– У нас ничего не закончилось, – твердо и очень отчетливо проговорил он. – Все только начинается.
– Андрей... Все-таки запусти Графа, а то он опять охрипнет.
Тот открыл дверь – пес ворвался ветром, запрыгнул на кровать, облизал лицо Надежды, завертелся юлой. И принялся лаять на Андрея.
– Ты можешь остаться? Сегодня суббота...
– Не могу.
– Андрей, ты женат?
– Нет. И никогда не был.
– Куда же спешишь?
– На самолет, – нехотя сказал Андрей. – Вылет в пятнадцать сорок.
– Хочешь, я провожу?
Он подал халат.
– Если только до порога.
– Сегодня выходной...
– Мы летим бригадой... И у нас не принято...
– Бригада ассенизаторов?
– Да... Там разные специальности. – Он взял Надю на руки. – Я скоро вернусь. Будет возможность – позвоню.
Фокстерьер с лаем вертелся у ног.
– Он не ревнует, – проговорил Андрей, – он не хочет меня отпускать.
В передней он покружил Надю на руках.
– Раз-два-три, раз-два-три... Ты моя надежда.
1 2 3 4 5 6