- Сейчас, сейчас скажу, - снова сделал вид, что задумался, плотник. - Теперь не ошибусь. Тебя зовут… Онихати!
- Неверно, неверно! - завизжал от восторга демон. - Не знаешь, все равно не знаешь! Отдай глаз!
Выскочил он из воды, подбежал к плотнику, вот-вот глаз вырвет.
- Вспомнил! Вспомнил! - заорал, что было мочи, плотник. - Тебя зовут… Онироку! Тебя зовут Онироку! Наш мост построил Онироку!
Вытаращил демон глаза. Постоял так с минуту, а потом как в воду бросится - и исчез…
- Подожди, Онироку, не уходи! - закричал плотник. - Я хочу, чтобы все знали, что это ты мост через реку построил!
Звал плотник демона, звал, да все без толку. Не появился больше Онироку. Никто его с той поры так и не видел. А мост, демоном построенный, много-много лет людей радовал, и никакие бури и дожди ему не страшны были.
Бабушка Ванесса замолчала и посмотрела на кровать. Внучка, сложив руки лодочкой под голову, спала. Ее глаза, похожие на большие крылья печального махаона, были закрыты, словно лепестки чайной розы, почувствовавшей всем своим естеством наступление ночи… Бабушка улыбнулась, поправила одеяло и встала. Она осторожно, не оборачиваясь, подошла к окну и посмотрела через затуманенное стекло на улицу. Моросил слабый дождь, где-то за углом хлюпали неуютно капли дождя, падающие с ржавого водостока в прохудившийся медный таз. Сверкнула молния, осветив на мгновение двор маяка, его покосившиеся от времени постройки: сарай, построенные ее мужем, когда он был еще жив-здоров, сауну, в которой последние пару лет нельзя было париться - того и гляди… угоришь и конуру хворой, состарившейся собаки… Старушка покачала головой и, вытащив из кармана халата небольшую безделицу, вырезанную из дерева, внимательно посмотрела на нее. Голова странного существа, вырезанная из куска яблони, походила больше на маленький бильярдный шар, нежели чем на старинный оберег. Два раскосых глаза под широкими дугами бровей, щеки, выпирающие, словно бока беременных кошек и ехидный оскал рта… Казалось, оберег излучал неведомую человеческому сознанию силу. Бабушка Ванесса поцеловала безделицу и убрала ее обратно в карман, прикрыв его слегка рукой.
- Да-а-а… - еле слышно протянула она и направилась спать.
Алиса проснулась от петушиного крика. Уже светило солнце, и настенные часы показывали без четверти двенадцать. Девочка спустила ноги с кровати и посмотрела на стол. Под белым, вафельным полотенцем стоял в паровой бане завтрак. Она опустила ноги на холодный пол и тут же приподняла их обратно на кровать.
- У-ф-ф… - фыркнула она, морщась, - ну и холодина же…
Она обвела взглядом комнату. Та же, собственно обстановка, плюс утреннее марево и… человек, лежащий в совершенно неудобной позе прямо под дверью. Человек? А-а-а, это же ее отец Майкл - смотритель маяка. Он лежал с обнаженным торсом на полу, заложив обе руки за спину и задрав вверх, до хруста шейных позвонков, голову. Отец громко храпел и изредка посапывал.
- Папочка… - прошептала девочка, вставая с кровати.
Она прошмыгнула к отцу и потрогала его за голову.
- Папочка… - повторила она.
Отец тут же заворочался и, приоткрыв один глаз, тут же захрипел снова:
- А-а-а, - он приподнялся, занеся над Алисой руку, - это ты собачье отродье?!… А ну… пшла вон, в конуру к Жучке!
Отец шлепнул девочку по щеке рукой и, развернувшись на другой бок, снова заснул. Отскочив к стене, Алиса закрыла обеими руками лицо. Как же больно… больно… больно… Только боль сейчас исходила откуда-то изнутри. Девочка, пройдя к столу, приподняла полотенце. Свежее молоко и кривой ломоть ржаного хлеба. Больше ничего… Она взяла хлеб и, прижав его к груди, отошла к противоположному краю стола, на котором лежал сложенный вчетверо, тетрадный листок. Алиса откусила хлеб, положила его обратно на стол и, забрав бумагу, развернула ее. В ровных полях, с вертикальными красными линиями по краям было написано бабушкиным почерком:
"Не в силах больше терпеть, Алиса! Еду к шерифу… лишать твоих родителей прав… Будь хорошей девочкой, никуда от маяка далеко не уходи! Возьми в моей шкатулке волосатика - духа-хранителя. Помнишь, я тебе говорила, что он поможет тебе в самую трудную минуту?!… Меня не будет два дня: сегодня и завтра… Потом я тебя заберу и отвезу к себе домой. Дождись меня, моя милая девочка! Твоя любящая бабушка…"
Алиса сложила бумагу и спрятала ее в карман спортивной курточки, в которой она практически всегда спала. Подойдя к шкафу, девчушка открыла дверцу, и достала маленькую, резную шкатулку. А вот и бабушкин фамильный оберег, такой теплый и веселый, навевающий странное чувство…
Она вышла из домика и направилась к берегу, где гурьбились и дико кричали, стараясь разделить добычу, чайки…
"Не может быть, чтобы мама и папа, они ведь не могут меня не любить, - думала она, вышагивая по шатающемуся на ветру подвесному мостику, перекинутому через пропасть, -…разве ты, господи, можешь позволять им поступать со мной так?!… Разве я этого заслужила?!…"
Доски при каждом шаге предательски поскрипывали. Внизу, в десятке метров от подвесного моста притаились уродливо обтесанные постоянными приливами и отливами, большие, средние и маленькие камни - голыши. Девочка, держалась рукой за почерневшую от времени веревку, играющую роль поручней… Внезапно послышался скрежет. Что-то затрещало и… ее потянуло вместе с настилом в начале в сторону, потом вниз и, наконец… Мостик резко прогнулся. Часть настила вздыбилась, а затем с грохотом обрушилась вниз. Ноги подогнулись, щуплые пальчики вцепилась в веревку. Глаза закрылись в тот момент, когда Алиса, потеряв равновесие, упала вниз…
Над головой закричала чайка. Создавалось впечатление, что она пыталась таким образом разбудить потерявшую сознание девочку. Алиса осторожно открыла глаза. Первое, что она увидела - голубое, безмятежное небо. Правое колено ныло от боли, а сердце ласково шептало: "Не бойся, просто ничего не бойся… И все! Боль сейчас проедет! Ты жива!"
Алиса приподнялась.
"Почему я жива? - девочка коснулась рукой острого камня. - Я должна была погибнуть. Я жива?!…"
Она подняла голову. Прямо над ней, тяжелыми плетьми болтался остов подвесного мостика. Она посмотрела направо, потом налево… Повсюду валялись куски досок.
"Но как? - Алиса едва дышала. - Почему? Почему я не погибла?"
Вставая, девочка почувствовала, что с ее груди скатилось что-то маленькое и теплое. Она посмотрела на землю.
- Ч-т-о?!…
Под ногами лежал старинный бабушкин оберег. Алиса присела.
- Неужели это ты? - прошептала она, - Неужели ты спас меня?
Алиса прижала оберег к груди. От него пахло парным молоком и луговыми травами.
- Неужели ты спас меня?
Она раскрыла ладонь… Нет, не может быть! Оберег странным образом изменился! Одна из сторон была испачкана кровью. Девочка вспомнила, что, падая, она, рассекла колено. Оберег потемнел и стал горячим. Алиса убрала оберег в карман и, прихрамывая, направилась к скалам. Над водой все так же шныряли безумные чайки. Они то взмывали высоко в воздух, то замирали, словно завороженные, в нескольких десятках метров от воды, то камнем падали вниз. Девочка прошла несколько метров, пока не увидела одну из птиц, лежащую на камнях. Окровавленная чайка лежала на боку. Ее крыло было сломано.
- Милая моя, - прошептала Алиса, - как же это с тобой произошло? Бедная, несчастная… Давай я отнесу тебя в дом… вернее, не в дом! В небольшую пристройку за маяком.
Тем временем день неторопливо подползал к вечеру… На кухне сидели мать с отцом и еще пара незнакомых бородачей, которые курили трубки и изредка выкрикивали какие-то кошмарные ругательства.
- А-а-а, - прохрипел отец, - а это, ребята, наша дочурка - Алиска! Лис, Алис, иди-ка сюда!
Отец поманил дочь пальцем. Девочка посмотрела на него исподлобья, не в силах что-либо сказать.
- А ну, иди сюда! - повторил отец. - Живо!
Алиса отошла к стене, пряча за спиной в руках бабушкин оберег. Папаша встал со стула, и медленно пошел в сторону дочери. Он протянул к ней кривые пальцы, но… тут же был остановлен одним из бородачей:
- Да зачем она тебе? Брось! Не понимаю-ю-у-у… Оставь ты ее сейчас в покое. Давай-ка, лучше еще по стопочке пропустим.
Девочка направилась в спальню. Здесь было по-обычному тихо. Безмятежно тикали старинные часы.
- Бабуля, милая, - плача прошептала Алиса, - скорее приезжай. Забери меня отсюда. Милая, поскорее…
Девочка не могла знать, что сегодня тело ее бабушки - лучшей в мире рассказчицы японских мифов, легенд и сказок отвезли в морг. Врачи констатировали острую сердечную недостаточность. Немного успокоившись, Алиса легла на кровать. Повернулась на правый бок и прижала к щеке бабушкин подарок. Завывающий за окном ветер навевал на нее воспоминания. А лучшее воспоминание о бабушке - это ее сказки…
В давние, давние времена стоял в одной деревне старый храм. И все было бы ничего, если бы не поселился в том храме оборотень. Стали люди бояться к храму подходить: то покажется им, что ступени скрипят, а то вроде и смеется кто-то.
Жуть, да и только…
Вот как-то раз собрались жители деревни в доме у старейшины, думать стали, как оборотня усмирить. И так прикидывали, и эдак, а ничего решить не могли. Кто же по собственной воле ночью в храм пойдет?
А в это самое время пришел в деревню торговец снадобьями. Звали его Тасукэ, был он молод, а потому ничего не боялся.
- Да неужели никто с оборотнем справиться не может? - пожал плечами Тасукэ. - Ладно, помогу вам - сам в храм пойду.
Дождался он ночи и в храм отправился. А осенью ночи тихие: ни звука кругом. Сидел Тасукэ в храме, сидел, скучно ему стало, он и зевнул. Да так громко! Запело эхо на всю округу, все вторит, вторит, остановиться не может.
Наконец, стихло все. Видит Тасукэ - стоит перед ним оборотень, улыбается.
- Ты кто такой? - спрашивает. - Смельчак, что ли? Один ко мне пришел?
- Конечно, один. А то с кем же? - не понял Тасукэ и снова зевнул.
Оторопел оборотень:
- Так ты что же, меня не боишься?
- Что, значит, бояться? - не понял Тасукэ.
- Чудак ты, да и только! - захихикал оборотень. - Все люди на свете чего-нибудь боятся. Вот ты чего боишься?
- Отстань от меня, - рассердился Тасукэ. - Не возьму в толк, о чем ты речь ведешь.
Примостился оборотень рядом с Тасукэ, и объяснять принялся:
- Понимаешь, - говорит, - ты обязательно чего-нибудь бояться должен. Вот я, к примеру, оборотень. Меня все боятся, потому в храм не ходят.
- Кто ты? Оборотень? - переспросил Тасукэ. - Никогда бы не поверил!
- Да, я - оборотень, - гордо ответил тот. - Ты тоже меня должен бояться!
- Ну, вот еще! - ответил Тасукэ. - Дурак я, что ли тебя бояться. Уж если я чего и боюсь, то это золотых монет. Как увижу - мурашки по коже.
- Ну, я же говорил, говорил! - обрадовался оборотень. - Все на свете чего-нибудь боятся.
- Все? - не поверил Тасукэ. - И ты тоже?
- Я? - задумался оборотень. - По правде говоря, боюсь я вареных баклажанов. Запах у них противный, с ума меня сводит.
Посмотрел оборотень в окошко, заторопился.
- Светает уже, пора мне уходить, - говорит. - Приходи завтра - я тебя пугать буду!
На следующую ночь Тасукэ снова отправился в храм. Захватил он с собой большой чан с крышкой и много-много баклажанов принес. Сварил их, крышкой закрыл и ждать стал, когда оборотень пожалует.
В полночь явился оборотень. Идет, потом обливается. Присмотрелся Тасукэ получше, видит - несет оборотень большой мешок. Отдышался и говорит:
- Ну, готовься, сейчас я тебя пугать буду!
Вынул он из мешка горсть золотых монет и в Тасукэ швырнул.
- Ну что, страшно тебе? - спрашивает. - Сейчас еще страшнее будет!
Бросился Тасукэ от оборотня, бегает по храму и кричит:
- Ой, боюсь! Ах, боюсь!
Обрадовался оборотень.
- Все чего-нибудь боятся! - кричит.
Бегал Тасукэ по храму до тех пор, пока оборотень весь пол золотом не услышал. А потом подбежал к чану, да крышку-то и открыл. Вырвался оттуда пар, и наполнился храм запахом вареных баклажанов. Поморщился оборотень, задергался весь, а потом опрометью из храма бросился. Выбежал в сад, да за дерево схватился, глядь - и в гриб превратился, большой-пребольшой. Обрадовались жители деревни, что от оборотня избавились. Накупили у Тасукэ в благодарность много-много трав и снадобий. А потом пошли в храм золотые монеты собирать. Смотрят - а это и не монеты вовсе, а грибочки. Так ни с чем они и ушли. А Тасукэ дальше отправился, и везде об оборотне из старого храма рассказывал. А что же стало с большим грибом? Он, говорят, до сих пор у храма стоит. Сначала его съесть хотели, да раздумали: может, он ядовитый, раз оборотнем раньше был?!…
Алиса неожиданно всхлипнула и, посмотрела на свет, пробивающийся через щель в двери с кухни. Она тяжело вздохнула и прошептала, держа перед собой на ладошке оберег:
- Ты волшебный, я знаю, Бабуля…
Она вытерла рукой слезу.
- …бабушка говорила, что ты можешь помочь мне. Помоги, молю тебя об одном - помоги, избавь меня от этих ужасных мук. Останови моих родителей! Я больше так не могу…
Внезапно девочка почувствовала легкое покалывание на ладони. Странный звук, изданный… оберегом, заставил ее бросить его на пол. Она вжалась в стену и, прикрывшись одеялом, стала наблюдать за тем, что произойдет дальше. Но… ничего странного не происходило… Алиса откинула одеяло в сторону и протянула руку к оберегу… После яркой вспышки спальня озарилась почти призрачным светом. Он исходил откуда-то снизу. Через секунду взгляд девочки упал на оберег. Из его центра исходило странное свечение. Она опустила ноги с кровати. Но тут… Еще одна вспышка света отбросила ее на кровать. Что-то зажужжало и заискрилось. Казалось, комната ожила. Мебель начала перемещаться с места на место, окна исчезли в синеватой дымке, а пол "задышал". Голова закружилась в тот момент, когда по полу пополз туман появившийся не известно откуда. Девочка нащупала лежащий на стуле молоток и крепко сжала его в руке. Она подошла к светящемуся оберегу и внезапно почувствовала легкое прикосновение к плечу. Кто-то еле слышно прокашлялся. Обезумевшая Алиса прошептала, как ее учила бабушка:
- К худу или к добру?!…
Бедная девочка услышала, как бьется ее сердце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15