Наблюдатель рассуждал очень просто. Если нейтрализовать зачинщиков, остальные успокоятся сами. А зачинщикам ничто не угрожает. Лежачего не бьют.
Оказалось, однако, что еще как бьют. Тем более что ложились они не сразу. Сначала столбенели, опустив руки, — и тут же получали плюху. И только потом валились под ноги дерущихся, которые с наслаждением принимались пинать упавшего ногами.
Очень скоро Наблюдатель понял, что его представления о жителях планеты Наслаждений по-прежнему страдают умозрительностью и весьма далеки от истины. Он, правда, уже знал, что у людей бывают приступы неспровоцированной агрессии и существует целый вид спорта под названием «бои без правил», но чтобы настолько без правил, этого он не ожидал.
Понятно, что очень скоро у Наблюдателя опустились руки, которых у него, впрочем, не было, если не считать за таковые щупальца микробота.
До этого он, однако, успел нейтрализовать всех, у кого было огнестрельное оружие. Этих людей Наблюдатель счел самыми опасными и занялся ими в первую очередь.
Стрельба в зале стихла, но побоище продолжалось. Те, кто ломился к выходу, почти все вырвались на свободу — кроме тех, кто по пути передумал, поскольку получил особенно болезненную плюху и озверел. Таких было немало, и народу в зале оставалось еще порядочно.
И как раз когда у Наблюдателя опустились руки, на одной из трибун вдруг наступило затишье. Точнее, не вдруг и не сразу, а постепенно, но достаточно быстро. Сначала несколько человек забыли о драке, устремив свои взоры на арену, где явно подходил к концу финальный бой чемпионата. Потом их примеру последовало еще несколько человек, и с каждой секундой их становилось все больше и больше.
Дело было в том, что Иван Бубнов несомненно побеждал. Японец ничего не мог с ним поделать, хотя старался изо всех сил.
А у Наблюдателя были свои проблемы. Он потерял господина Кусаку и совершенно не представлял себе, где его искать.
Господин Кусака исчез из зала вместе с Хиронагой Сакисимой и Анаши Кумару, которым он спас жизнь, лишив их возможности продолжить охоту на сэнсэя, поскольку это противоречило бы самурайскому кодексу чести.
Он хотел проследить за самураями и удержать их от опрометчивых шагов, поскольку от Хиронаги Сакисимы исходили флюиды, свидетельствовавшие о намерении совершить харакири, да и Анаши Кумару тоже внушал опасения, поскольку вселившийся в него дух не завершил свою миссию, отдав предпочтение общественным интересам.
Сэнсэй гнался за самураями на байкерском мотоцикле и не испытывал никаких затруднений, поскольку умел водить любые средства транспорта — от брички до «Боинга». Однако палачи Якудзы ехали на своем грузовике слишком быстро, и на это обратила внимание милиция, которая в большом количестве мчалась к спорткомплексу по вызову какого-то доброжелателя.
Несколько милицейских машин тут же развернулись и рванули следом за грузовиком. А господин Кусака на мотоцикле, наоборот, отстал — не потому что не выдержал темпа, а просто почувствовал, что у его ученика на ринге не ладятся дела.
Выбирая между будущим учеником и нынешним, сэнсэй предпочел нынешнего и с ревом развернул «Урал», украшенный лейблом от «Харлея».
Он вернулся в зал и как-то сразу оказался на тренерском месте, когда дела у его ученика были уже совсем плохи.
К этому моменту побоище в зале почти прекратилось. Все уцелевшие зрители в едином порыве болели за Ваню Бубнова, и того, кто рискнул бы вспомнить о своих деньгах и поддержать японца, наверняка разорвали бы на части. Такая вот была атмосфера на трибунах.
Рефери на ринге продолжал судить бой, истекая кровью, но не замечая этого, потому что и его захватил всеобщий азарт. И он тоже болел за русского богатыря, забыв о том, что должен быть беспристрастен. Но судья, увы, ничего не мог сделать, чтобы приблизить развязку. Ведь это были бои без правил.
Правда, одно правило все же было. Рефери мог остановить бой, чтобы спасти Гири Ямагучи от смерти или увечья. Но японец был еще не настолько плох, и потом, трибуны не простили бы этого судье. Они хотели чистой победы, кровавой развязки, решающего удара, после которого японец не сможет встать.
Но тут возле ринга появился Ясука Кусака, и его резкие лающие выкрики не мог понять никто, кроме Ямагучи. Даже Люба Добродеева не могла понять, потому что это был деревенский диалект, недоступный студентам московского университета.
Казалось, каждое слово учителя делает ученика ниже ростом. Но удивительное дело — несмотря на виноватое выражение, написанное на его лице, он вдруг как-то сразу перестал напоминать побитую собаку. И ринулся в бой.
В эту самую минуту в зал ворвалась милиция с криком: «Всем стоять, не шевелиться, руки за голову, ноги на ширине плеч!» — но даже это не могло остановить атаку человека-горы.
Первый удар, который достиг цели, сбил Ваню Бубнова с ног. Второй удар — ногой в подбородок — заставил его растянуться на спине. И удивительно, как после этого Гири Ямагучи сумел умерить ярость и обуздать инерцию. Но он это сделал и, вместо того чтобы добить соперника последним зубодробительным ударом, остановился и задал свой обычный вопрос:
— Сдаешься?
— Русские не сдаются! — хрипло прорычал Иван, который на уровне рефлексов понял заданный по-английски вопрос и ответил по-русски.
Но встать он не смог, а Гири не понял ответа и нанес парализующий «укол милосердия» — кончиками пальцев в болевую точку.
— Кто победил?! — завопила Люба Добродеева и, вырвавшись на арену, стала трясти за плечи ошеломленного судью, который без сил свалился в углу. — Кто победил?! Ну?!!
Уже теряя сознание, рефери безвольно поднял дрожащую руку и указал на Ямагучи, и Люба, подпрыгнув на полметра с криком: «Мы их сделали!» — подскочила к Гири и подняла его руку вверх.
А в следующее мгновение разъяренная толпа, не обращая внимания на присутствие милиции, снесла ограждение и затопила арену, пылая праведным гневом и зверея от желания бить судью, Ямагучи, сэнсэя, Любу и вообще всех врагов.
80
Милицейская погоня за грузовиком с палачами Якудзы сорвалась исключительно потому, что Анаши Кумару из кузова засадил по переднему желто-синему «Мерседесу» из гранатомета.
— Ни фига себе! — сказал водитель следующей машины, перед тем как врезаться в витрину дорогого магазина модной одежды.
Остальные, естественно, поотстали. Не такие они дураки, чтобы так вот запросто соваться под артобстрел.
Но, поотстав, за армейским грузовиком все-таки проследили, и, когда два последних самурая метнулись в дом, их преследователи вызвали подкрепление прямо туда.
Однако раньше подкрепления к дому подъехал джип торговцев оружием, которые вышли из битвы при спорткомплексе потрепанными, но живыми. И примчались устраивать японцам разборку по поводу нарушения договоренностей.
Ведь было же решено и подписано, что самураи будут кончать своих соотечественников на улице, отнюдь не подставляя при этом поставщиков оружия. А что получилось? Торговцы оказались в самой гуще событий и еле ноги унесли, повесив на себя вдобавок несколько трупов — ведь чтобы выбраться из спорт-комплекса, им пришлось стрелять.
Разборка началась бурно, но закончилась неудачно. Снаружи поднялся шухер, из-за всех окрестных домов повалила милиция, и густой бас через матюгальник начал вещать:
— Здание окружено! Предлагаем сдаться! Выходить с поднятыми руками, оружие выбрасывать, — и так далее в том же духе.
Горячие южные парни заметались по квартире от одного окна к другому и подумали было, не взять ли в заложники Анаши Кумару, который вполне сойдет за несовершеннолетнего. Но сразу же поняли, что это не выход, поскольку Анаши тоже считается преступником. Он разнес из гранатомета оперативную машину с тремя ментами, так что жалеть его не будут.
Но мысль о заложнике показалась им здравой. Ведь обидно было влипнуть вот так за здорово живешь. И никак иначе не выбраться. А с заложником, может быть, и повезет.
Милиция тем временем интенсивно готовилась к штурму, но не начинала его, поскольку не знала точно, в какой из квартир засели преступники.
Горячие южные парни смотрели не только в окна, но и в глазок, и тот из них, который пристроился у двери, внезапно рывком распахнул ее и выскочил на лестничную клетку.
— Ты куда, э?! — закричал ему вслед торговец с университетским образованием, но выбежавший тут же вернулся, волоча за собой девушку лет восемнадцати, которая, в свою очередь, волочила за собой собаку на поводке.
Собака была маленькая и небоевитая, но бандит с университетским образованием все равно поднял пистолет, чтобы ее пристрелить. Увидев это, девушка, до того ошеломленно молчавшая, вдруг оглушительно завизжала, и ее пленитель от неожиданности чуть не выпустил ее из рук.
Собака тоже не привыкла к подобным звукам из уст своей спокойной и рассудительной хозяйки. От испуга ее пробила медвежья болезнь, а ее паническому рывку мог бы позавидовать иной локомотив. Сделав короткую паузу для вдоха, девушка завопила на этот раз от боли. Поводок петлей охватывал кисть руки, и она никак не могла от него освободиться.
В этот момент бандит с университетским образованием выстрелил наконец в собаку. Однако это событие совпало со вторым воплем девушки, и рука стрелка дрогнула.
Пуля угодила прямо в поводок недалеко от ошейника. Если бы стрелок целился туда специально, он ни за что бы так точно не попал.
Заливаясь нервным лаем, собака вылетела на улицу и исчезла за домами.
Услышав стрельбу и крики, милиция напряглась. И не зря, потому что в следующую минуту в форточку на первом этаже высунулась черноволосая голова, и правоохранители услышали голос с характерным акцентом, который, вопреки ожиданиям, не имел ничего общего с японским или китайским.
— Эй, начальник! Слушай, да! Здесь у нас заложники, так что давай вези сюда самого главного. И телевидение чтоб было! Быстро, да! А то мы ее первую убьем.
Белокурую девушку он держал за волосы рядом с собой, чтобы снайперы ненароком не открыли огонь без предварительных разбирательств.
Милиция, между тем, недоумевала, куда делись азиаты и откуда вместо них взялись кавказцы. Опера из авангарда, который гонялся за японцами, а потом наблюдал за домом, рассказывали, правда, про джип, но никак не увязывали его с японцами. Они решили, что кавказцы просто снимают в этом подъезде одну из квартир, как это обычно делают южные рыночные торговцы.
И теперь правоохранители никак не могли понять — то ли японцы и кавказцы заодно, то ли последние просто случайно приняли такое скопление милиции на свой счет. И если так, то азиаты вполне могут отсиживаться совсем в другой квартире, и тогда уж и вовсе не понятно, как их оттуда выкуривать.
В отличие от милиции кавказцы отлично знали, что японцы находятся в квартире и продолжают доставлять неприятности. Они заперлись в своей комнате, окно которой выходило в торец дома, и тем самым сократили остальным обзор.
Кавказцы были готовы разорвать японцев на части, забыв о планах сотрудничества с Якудзой. Ведь именно они виноваты во всем, из-за них честные торговцы контрабандным товаром попали в безвыходное положение — так ведь мало того, эти гады ко всему еще не открывают дверь и не пускают к окну.
Однако босс торговцев оружием, несмотря на свой южный темперамент, был человеком рассудительным и идти напролом не рискнул. Там, в комнате, столько огнестрельного оружия и взрывчатки, что хватит на маленькую победоносную войну. Если японцы готовы к нападению извне, то они запросто перебьют своих бывших торговых партнеров, так что те даже охнуть не успеют.
Поэтому босс пытался уговорить японцев открыть дверь по-хорошему. Делал он это по-английски, но не слышал ни слова в ответ. Из-за двери раздавались какие-то фразы на японском, но адресованы они были явно не ему.
81
Истекающего кровью рефери на ринге спас от лютой смерти под ногами беснующейся толпы младший лейтенант Шарашкин, который прикрыл судью своим телом.
Судья в результате уцелел, зато по самому Шарашкину потоптались изрядно, и его выручила только специальная подготовка офицера пограничной стражи.
Последним, что запомнил рефери перед тем, как окончательно и бесповоротно потерять сознание, была совершенно обнаженная девушка в фате, которая вцепилась острыми ногтями в лицо Шарашкина, словно пытаясь содрать с него все и всяческие маски.
Это была, конечно, Анжела Обоимова, и платье она утратила уже во время потасовки. На финал чемпионата они с Костиком прибыли прямо из загса, а в загсе не поняли бы, явись туда невеста в костюме Евы.
Другое дело, что платье было надето на голое тело, дабы не слишком долго разоблачаться на пляже или, соответственно, в бане. И было оно сшито не из самой прочной ткани.
Свадебные наряды и вообще-то не предназначены для пребывания в дерущейся толпе. А окончательно добила его давка у выхода, и, когда платье сползло с тела совсем и было затоптано участниками схватки за место под солнцем, Анжела передумала выходить. Прохожие на улице тоже вряд ли поняли бы обнаженную девушку с фатой на голове, а внутри все было проще. Тут она была не одна такая. Стриптизерки, таитянки, Женя Угорелова и даже скромнейшая
Люба Добродеева составляли ей вполне приличную компанию.
Таков был стиль всего этого мероприятия (не потасовки, имеется в виду, а открытого чемпионата мира и окрестностей), а против стиля не попрешь. Куда нам против природы.
Да и стрельба к тому времени уже стихла.
Так что свадьба у Анжелы получилась точно такая, какую она хотела. Сама она голая и в фате, а вокруг — такой дебош, который даст сто очков вперед любой Кащенке и даже лондонскому Бедламу.
Правда, жених куда-то запропастился, но это уже дело второстепенное.
А вот на судью Анжела обиделась всерьез. Уж очень сильно она болела за русского богатыря.
Правда, сперва она собиралась располосовать мордочку самому Гири Ямагучи и в особенности его подружке. Русская ведь, сволочь, а так радуется победе чужака.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40