К тому времени Мясковский уже прошел уроки гармонии у Н. И. Казанли — руководителя оркестра кадетов — и пробовал сочинять.
Попав в Москву, с января по май 1903 года Мясковский занимался с Глиэром и прошел весь курс гармонии. Это был период напряженнейшего труда: посвятив днем несколько часов музыке, Мясковский потом ночами сидел над служебными заданиями.
Занятия теорией Мясковский — по совету Глиэра — продолжал под руководством И. И. Крыжановского, ученика Римского-Корсакова. Таким образом, уже на раннем этапе Николай черпал опыт от двух композиторских школ: московской и петербургской. Три года Мясковский обучался у Крыжановского контрапункту, фуге, форме и оркестровке.
Наконец летом 1906 года, втайне от военного начальства, Мясковский сдал экзамены и поступил в Петербургскую консерваторию. Весной 1907 года Мясковский подал прошение об отставке, но только через год был отчислен в запас. Однако уже летом, получив отпуск для необходимого лечения, он почувствовал себя впервые в жизни почти профессиональным музыкантом.
Романсы на слова Гиппиус были первыми опубликованными сочинениями Мясковского. В консерваторские годы состоялся творческий дебют Мясковского как автора симфонической музыки. Первая симфония Мясковского написана в 1908 году для небольшого оркестра и впервые прозвучала 2 июня 1914 года.
За симфонией последовала оркестровая сказка «Молчание» (1909) по Эдгару По. Начиная работу над «Сказкой», Мясковский писал Прокофьеву: «Во всей пьесе не будет ни одной светлой ноты — Мрак и Ужас». Очень близка по настроению и вторая симфоническая поэма Николая Яковлевича — «Аластор», созданная через три года после «Молчания».
Сказку «Молчание» композитор Асафьев считал первым зрелым произведением Мясковского, а в «Аласторе» отмечал яркую музыкальную характеристику героя, мастерство разработки и исключительную выразительность оркестра в эпизодах бури и смерти.
Мясковскому исполнилось тридцать лет, когда он в 1911 году «тихо», по собственному определению, закончил консерваторию, показав Лядову два квартета. В августе 1911 года началась и музыкально-критическая деятельность композитора. За три года в журнале «Музыка» было напечатано 114 статей и заметок Николая.
Говоря о своих сочинениях раннего периода, включая предвоенную Третью симфонию, Мясковский сам отмечал, что почти все они носят отпечаток глубокого пессимизма. Причины этого Николай Яковлевич видел в «обстоятельствах личной судьбы», вспоминая, как почти до тридцати лет он вынужден был вести борьбу за «высвобождение» от навязываемой ему военной профессии, а также в воздействии еще не преодоленного груза различных влияний.
Начавшаяся в 1914 году мировая война надолго отвлекла Мясковского от творческих планов. В первые же дни трагических событий он был призван в армию и покинул Петербург, снова надев форму поручика саперных войск.
Тяжелая контузия, полученная Мясковским под Перемышлем, все серьезнее давала о себе знать, и поэтому в 1916 году он из действующей армии был переведен на строительство крепости в Ревель. Пребывание на фронте, общение с людьми, с которыми он прошел войну и встретил Октябрьскую революцию, дали художнику новые впечатления, которые он отразил в Четвертой и Пятой симфониях, сочиненных им за три с половиной месяца — с 20 декабря 1917-го по 5 апреля 1918 года.
Революционные события всколыхнули огромную страну. И Мясковский, конечно, не мог в это трудное время вернуться к искусству. Он прослужил в армии до конца гражданской войны — до 1921 года.
Ни один замысел не вынашивался Мясковским так мучительно и долго, как замысел Шестой симфонии. В начале 1921 года композитор сделал наброски. К лету 1922 года они, наконец, были доработаны, и в Клину композитор начал инструментовку симфонии.
Шестая симфония — многоплановое, композиционно сложное и самое монументальное произведение Мясковского. Продолжительность ее 1 час 4 минуты. Шестая симфония Мясковского, по мнению многочисленных музыкальных критиков, одна из самых сильных русских симфоний вообще. Симфония волнует и захватывает глубиной и покоряющей искренностью чувств. Она трагедийна в том высоком смысле, на который обращал внимание еще Аристотель, утверждая, что «трагедия возвышает душу человека».
Вот что писал В. М. Беляев в письме к одному из своих друзей на следующий день после того, как 4 мая 1924 года в Большом театре под управлением Н. С. Голованова впервые прозвучало это произведение: «…Симфония имела потрясающий успех. В течение почти четверти часа публика понапрасну вызывала скрывшегося автора, но все-таки добилась своего, и автор появился. Его вызывали раз семь и поднесли ему большой лавровый венок.
Некоторые видные музыканты плакали, а некоторые говорили, что после Шестой симфонии Чайковского это первая симфония, которая достойна этого названия…»
Ни одно из последующих произведений, созданных Мясковским в 1920-е годы, среди которых было еще четыре симфонии, ни по масштабам замысла, ни по силе художественного воплощения не может быть поставлено в один ряд с Шестой симфонией, хотя и в них композитор старался отобразить проблемы, рожденные революцией.
Во второй половине 1920-х годов в Мясковского не раз летели стрелы пролеткультовцев. Так было, например, в 1926 году, когда в своем открытом письме сторонники агитмузыки обвинили композиторов во главе с Николаем Яковлевичем в чуждой идеологии.
Тем временем Мясковский завоевывает популярность за рубежом. Леопольд Стоковский, исполнявший в январе 1926 года в Чикаго, Филадельфии и Нью-Йорке Пятую симфонию Мясковского, берется сыграть и Шестую. В Цюрихе пианист Вальтер Гизекинг объявил в программе своих концертов его Четвертую фортепианную сонату. Кусевицкий через Прокофьева просил у Мясковского нотный материал еще не изданной Седьмой симфонии, так как хотел исполнять ее в Париже.
24 января 1926 года в чешской столице в первом симфоническом концерте современной русской музыки были исполнены Шестая и Седьмая симфонии Мясковского. После Седьмой симфонии, исполнявшейся впервые за рубежом, дирижера Сараджева вызывали семь раз, а Шестая произвела такое впечатление, что публика совсем не хотела отпускать его с эстрады.
Сараджеву выпала честь представить современную русскую музыку и в Вене. В концерте 1 марта 1926 года он снова дирижировал Шестой симфонией Мясковского. Доктор Пауль Писк сообщал из Вены, что московского дирижера «принимали очень горячо» и что произведение «встретило полное признание». С не меньшим успехом вскоре после Шестой симфонии в концерте камерной музыки в Вене была исполнена часть вокальной сюиты Мясковского «Мадригал».
Вероятно, лишь удивительная скромность и желание оставаться в тени заставляли Николая Яковлевича отказываться и от зарубежных поездок. Только один раз Мясковский ненадолго оставил родину. Это было в ноябре все того же 1926 года. Вместе с Б. Л. Яворским он представлял тогда советскую музыкальную общественность на торжествах в Варшаве, связанных с открытием долгожданного там памятника Ф. Шопену.
Из всех двадцати семи симфоний у Мясковского только две одночастные. Одна из них принадлежит к самым популярным его произведениям — это Двадцать первая. Другая — Десятая (1927), навеянная «Медным всадником» Пушкина, наименее известна. А между тем Десятая симфония заслуживает большего внимания хотя бы потому, что это — настоящее чудо полифонии. Десятая симфония — глубоко русская и очень «петербургская». Вполне сознавая это, Мясковский ничуть не удивился, когда в 1930 году получил от Прокофьева сообщение, что сыгранная Стоковским в Филадельфии симфония имела успех.
Вероятно, ни об одном сочинении Мясковского не говорили и не писали так много, как о Двенадцатой симфонии, названной «Колхозной» (1932). Исследователи считают ее этапным произведением, с которого начались «просветление» и демократизация музыки Мясковского, подчеркивая непосредственное обращение автора к советской тематике, оптимистическую концепцию произведения, четкость замысла, доступность его восприятия. В то же время отмечают ряд недостатков, связанных с поисками новых образов и средств выразительности. Мясковский и сам не отрицал, что симфония вышла схематичной, и наименее удачная третья часть только внешне выражает его авторский замысел.
Подгоняемый нетерпеливой творческой мыслью, Мясковский сочиняет одну симфонию за другой.
В конце 1934 года новая — Тринадцатая симфония прозвучала почти одновременно в Москве (дирижировал Л. Гинзбург) и в Чикаго (дирижер Ф. Сток). Осенью 1935 года Г. Шерхен исполнил ее в Винтертуре (Швейцария).
Четырнадцатую симфонию Мясковский постарался сделать более светлой и динамичной. Общий тон ее бодрый, живой. Сам Мясковский назвал ее «довольно бесшабашной вещицей», но отметил, что в ней есть «современный жизненный пульс».
Шестнадцатая симфония Мясковского одна из ярчайших страниц в истории советской симфонической музыки Прокофьев, присутствовавший в Большом зале консерватории на открытии концертного сезона Московской филармонии 24 октября 1936 года, когда эта симфония впервые прозвучала под управлением венгерского дирижера Эугена Сенкара, писал в рецензии, помещенной в газете «Советское искусство»: «По красоте материала, мастерству изложения и общей гармоничности настроения — это настоящее большое искусство, без поисков внешних эффектов и без перемигивания с публикой».
В финале, насыщенном песенно-танцевальными мотивами, продолжается прославление советской авиации. Для конкретизации образа Мясковский в основу главной партии положил мелодию своей массовой песни «Летят самолеты», начинающуюся словами «Чтоб край наш рос». Симфония имела колоссальный успех. В памятный вечер премьеры автору пришлось много раз выходить на эстраду. То было настоящее торжество, радость которого для Мясковского усиливалась еще тем, что рядом с ним был Прокофьев, и не как гость, по стечению обстоятельств попавший именно в это время в Москву, а как человек, обосновавшийся уже здесь постоянно.
В творчестве Мясковского наступил необычно плодотворный период. За четыре предвоенных года им были сочинены пять (!) симфоний, включая и подлинную жемчужину — Двадцать первую. За пять дней (!) Мясковский набросал эскизы этой симфонии и тут же стал ее расцвечивать оркестровыми красками.
Длится симфония немногим больше 17 минут. Композитор демонстрирует предельную лаконичность формы, ясность языка и высочайшее полифоническое мастерство.
Игорь Бэлза так характеризует это произведение: «Замысел Двадцать первой симфонии неразрывно связан с образами родной земли, ее дивной красоты и необъятной шири. Но музыка симфонии выходит далеко за пределы лирически-созерцательных настроений, ибо произведение это согрето рожденными нашей действительностью чувствами радостной приподнятости, светлой оптимистичности, бодрости и мужества. Именно эти чувства, высказанные глубоко национальными средствами выразительности, звучат в Двадцать первой симфонии Мясковского, которая могла быть создана только русским музыкантом, живущим в советскую эпоху».
На начало Отечественной войны композитор откликнулся сочинением трех боевых песен. Вслед за песнями появились два марша для духового оркестра — «Героический» и «Веселый». В эвакуации в Нальчике Мясковский сочинил Двадцать вторую симфонию, которую вначале назвал «Симфония-баллада о Великой Отечественной войне».
Здоровье Николая Яковлевича в годы войны ухудшилось. Операция, сделанная Мясковскому в феврале 1949 года, лишь несколько улучшила его самочувствие. В конце года врачи предложили композитору новую операцию, но он отказался, стремясь любой ценой завершить Двадцать седьмую симфонию. В мае 1950 года Мясковского оперировали, но, увы… уже было поздно. Перевезенный вскоре на дачу Николай Яковлевич быстро угасал. 8 августа Мясковский скончался.
Вскоре после смерти композитора состоялась премьера Двадцать седьмой симфонии… Умолк оркестр, а собравшиеся в зале сидели неподвижно как зачарованные. Умение захватить, покорить слушателя своей музыкой, заставить жить в мире созданных им образом и чувств в Двадцать седьмой симфонии Мясковского проявилось с исключительной силой. Понадобилось какое-то время, чтобы люди вернулись к реальной обстановке. Тогда дирижер Гаук высоко над головой поднял партитуру, и все в зале, стоя, долго и горячо аплодировали, выражая свое восхищение услышанным и благодарность мастеру, создавшему это великолепное произведение. В тот памятный вечер первого исполнения многие восприняли эту симфонию как завещание мастера, вложившего в свое последнее произведение всю силу таланта и умения.
Игорь Федорович Стравинский
(1882–1971)
Игорь Стравинский — легендарная фигура в музыке XX века. За долгую жизнь этому композитору удалось использовать все достижения современной авангардной музыки. Русская народная песня, богатство ее ритмико-мелодической структуры были для Стравинского источником создания собственной мелодики фольклорного типа. Стравинский никогда не был просто эпигоном каких-либо стилей. Напротив, любая стилистическая модель преображалась им в исключительно индивидуальное творение. Стравинский утверждал, что его музыка словно развивается сама по себе, но все же и в ней содержатся идеи, доступные всеобщему восприятию.
Игорь Стравинский родился 17 июня 1882 года в Ораниенбауме близ Петербурга. С артистической средой он был знаком с ранних лет: его отец — прославленный певец Мариинского театра, где помимо сослуживцев бывали и Стасов, и Мусоргский, и Достоевский. Фантасмагорию театра, приволье и произвол его закулисной жизни Стравинский впитал в себя с детства.
Юношей он уже принадлежал к высшим кругам Петербургской художественной интеллигенции, стал участником «Вечеров современной музыки» — их возглавляли А. П. Нуроки и В. Ф. Нувель, а через них сблизился с деятелями «Мира искусства» и с тем, кто задавал здесь тон — с Сергеем Павловичем Дягилевым, при решающем воздействии и покровительстве которого утвердилась блистательная композиторская карьера молодого Стравинского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97