https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/krany-dlya-vody/
Попытки ввести понятие «зона биологического дискомфорта» тоже с треском провалились «по причине трудного понимания».
Результаты, полученные уже в первые годы работы, вывели нашу исследовательскую группу в перекрестие критики, иногда с научными оргвыводами справа («этого не может быть, вы ошиблись») и уфологическими слева («что же вы отрицаете инопланетян в Хакасии, на деньги позарились?»). Рассматриваемая проблема неисчерпаема и многомерна. Она - энергоемкая, но и энергодающая, и никакие двух - или трехкратные перегрузки или острая и хроническая нехватка приборов не убавляли нашей заинтересованности и готовности ехать, лететь, идти туда, куда звало нас НЕВЕДОМОЕ. И изучение продолжалось.
Небольшой группой из года в год мы старались закрепиться в возникающих и распадающихся организациях энтузиастов-"аномальщиков", в том числе и на общественных началах. Появились семинары, совещания, резко возросло число кулуарных разговоров, начал создаваться «уфологический климат». Организовывались устойчивые группы в Москве, Ленинграде, Киеве, Петрозаводске, Нижнем Новгороде. Наметились и основные течения исследований. Но возникли и раздоры, несогласия. Выдвинулись и дополнительные фигуры умолчания и широковещания. Одним словом, научный и впоследствии социальный аспекты проблемы к середине 80-х годов проявились отчетливо.
Радиоастроном, член-корреспондент АН СССР В.С. Троицкий (из Нижнего Новгорода) и механик, член-корреспондент АН СССР Н.А. Желтухин (из новосибирского Академгородка) возглавили инициативные работы по данной проблеме и своевременно облегчили работу энтузиастов. К тому же периоду относится и нашумевшая заметка в газете «Труд» от 30 января 1985 г. «Ровно в 4.10». Н.А. Желтухин дал в газету короткий положительный комментарий и, естественно, попал в ранг «несерьезных ученых», поскольку функциональное определение «серьезности ученого» на то время совпало с неписаным правилом: чем больше отрицания по данной проблеме, тем выше научный статус. И тем не менее, именно публикация «Труда» облегчила нам жизнь и вывела участок наших задач на новый уровень: посыпались письма, и появилась возможность для представительных расчетов и картирования аномальных явлений по Сибирскому региону.
Целесообразно напомнить читателю, о чем была речь в той газетной заметке.
Экипаж самолета ТУ-154 выполнял рейс 7084 по маршруту Ленинград - Борисполь - Батуми - Тбилиси. После взлета из аэропорта Ленинграда и входа в минскую воздушную зону поступила команда диспетчера пойти на сближение со светящимся объектом. Вскоре экипаж уже наблюдал четко очерченный объект переменной яркости, зеленого цвета - в форме самолета без крыльев. От объекта вниз отходило три ярких луча света голубовато-белых оттенков, причем вверх от объекта были направлены еще два луча, но уже фиолетовых. Движение происходило с северо-востока на юго-запад на постоянной высоте и с постоянной скоростью. При сближении объект остановился и сфокусированным передним лучом на короткое время осветил самолет. Опустившись вертикально вниз, луч выписал на земле сохраняющийся контур прямоугольника и зигзагами осветил его площадь. Самолет вернулся на курс расчетного следования, за это время объект выполнял различные маневры и изменял работу «прожекторов».
Подверстанный к статье комментарий Н.А. Желтухина был довольно сдержанным, но отчетливо проводилась мысль о том, что считать это явление техногенным или природным можно с большой натяжкой, более естественным было бы принятие гипотезы об инотехнологическом происхождении объекта. Но и это замечание показалось наверху избыточным, комментатор получил порицание из сфер, знающих наверняка, что «чудес не бывает», а если и бывают, то зачем об этом говорить. Как бы то ни было, но второй толчок в развитии нашей отечественной уфологии был получен. И в этом решающее значение имел большой труд по сбору и распространению информации мало известных, как тогда, так и сейчас, москвичей Александра Петухова и Татьяны Фаменской.
Петрозаводский феномен и публикация «Ровно в 4.10» были общесоюзными событиями, выходившими далеко за общий фон состояния активной уфологии в стране. Фон или базисная обстановка создавались усилиями многих заметных и незаметных фигур энтузиастов, трудившихся по собственному желанию. Основополагающей же фигурой, несомненно, был Ф.Ю. Зигель, астроном, доцент Московского авиационного института. Это человек резкий, с немалыми противоречиями, острослов, обладающий неуемной энергией исследователя. Он имел упорство в отстаивании своих взглядов - весьма широких - от сугубо мистических до совершенного практицизма. Он, наконец, имел мужество в сложных условиях практиковать интеллектуальную честность, которая в научных кругах все еще в остром дефиците. Это он в знак несогласия покинул заседание Комиссии по аномальным явлениям, излишне жестко руководимое В.В. Мигулиным. Свою деятельность Ф.Ю. Зигель продолжал в режиме подвижника отечественной уфологии. Он имел искусство «неудобными» вопросами проблематизировать собеседника, оставляя ему возможность возразить себе лишь честным трудом и реальными результатами, которым он искренне и глубоко радовался. Его самиздатовские труды собраны в многотомную серию, все еще ждущую своей публикации. Вчитываясь в эти труды, начинаешь понимать, что в классификации и объяснении природы НЛО «катастрофического отставания от зарубежных коллег» наша страна не имела. Климат замалчивания работ наших ученых за рубежом и надвигавшийся разгул поклонения валютному миру делали невидимой и неслышимой работу энтузиастов и специалистов по поддержанию базового знания в уфологии на нашей громадной территории. Обращаясь с замечаниями к зарубежным коллегам, что они хронически не учитывают наши результаты по проблеме, мы обычно слышали в ответ, что писать научные работы надо на английском языке…
Конечно же, нам было небезынтересно узнать: «А что же там?» Обширная библиотека по уфологии Валерия Санарова, новосибирца, энтузиаста и весьма необычной судьбы человека, ищущего и не всегда находящего, позволила и нам определиться в зарубежных представлениях и ориентациях. Откровенно скажу, для меня и моей исследовательской нацеленности знакомство с зарубежной литературой мало что дало. Но это знакомство четко указало нам, что с информацией и характером исследования аномальных явлений за рубежом дело обстоит очень не просто. И то, что рекламируется и широко вещается, - это не то, что глубоко прорабатывается и где-то накапливается. Именно тогда стало ясно: и за рубежом РЕАЛЬНАЯ УФОЛОГИЯ - ЭТО ТАЙНА ЗА СЕМЬЮ ПЕЧАТЯМИ. И эту засекреченность легко скрыть… массовыми тиражами и многочисленными публикациями. «Там» у проблемы свои трудности. А что касается меня, то зарубежные издания изменили мое отношение к отечественной головной организации ИЗМИРАН: видимо, у них тоже были установки на столь жесткую редакцию уфо-текстов; возможно, и они получили рекомендации к своему поведению из… закулисного «параллельного мира». Каков он - мне не ясно и до сих пор, а делиться догадками как-то не с руки. Пусть читатели поразмыслят сами.
Об этом «мире» есть намеки и в зарубежных публикациях (особенно в последние годы, это стало новым уфо-течением: разоблачать спецслужбы мира и Ватикан в их способах создавать и хранить секреты по данной проблеме), и в наших самиздатах. В этом отношении далеко впереди других стоит книга Б. Шуринова «Парадокс XX века». Гневливый, быстрый и виртуозный на перо, с тонкой издевкой и сарказмом к «большой науке и властям предержащим», он, на основе анализа зарубежных публикаций, провел для интересующихся ликбез по проблеме. Вещь ценная не только эффективной подачей широкой эрудиции автора, но и наличием весьма не простых утверждений о судьбе уфологии и человечества в частности. Жаль, что автор не продолжил свои работы и не обнаружил на базе новейших событий и массивов информации следующий парадокс - парадокс сдерживания.
Касательно наших сибирских инициатив (в плане влияния на судьбу отечественной уфологии), следует отметить факт возникновения инициативной группы - сначала при нашей Комиссии по метеоритам и космической пыли и потом при Томском политехническом институте. И в Новосибирске, и в Томске организовались группы по изучению аномальных явлений (АЯ). В Томске группа существовала параллельно с Комплексной экспедицией по изучению Тунгусского метеорита. Но появление Чулымского «болида» (аналог Тунгусского плазмоида) и разные трактовки этого явления окончательно развели мосты во взглядах между уфологами и метеоритчиками-традиционалистами.
«Аномальщики» с середины 80-х годов зажили своей бурной, поисковой жизнью. Они наладили еженедельные семинары и широким фронтом, не боясь ни уравнений математической физики, ни причудливых всплесков фантазии, кинулись догонять «мировой уровень уфологии».
Точкой сборки этой бурлящей плазмы аномальщиков был, конечно, Владимир Лунев - выдержанный, цепкий, природный организатор, руководимый стремлением одновременно и к чудесному, и к известности. Он не боялся ни умных, ни глупых (чем заслужил уважение и недовольство тех и других). Созданный семинар преобразовался с годами в «кузницу кадров аномальщиков» и к началу 90-х годов собирал сотни людей самых разных интеллектуальных и эмоциональных возможностей.
Общим же руководством и взращиванием пафоса «тарелкоискателей» тогда занимался вдумчивый и маневренный, приветливый и недоступный Юрий Петрович Похолков, на то время проректор Томского политехнического института. Геолого-геофизическую основу исследований обеспечили известный лозоискатель, профессор кафедры минералогии А.Г. Бакиров, а также неуемный искатель подземных гроз и электромагнитных систем Владимир Сальников. «Рыжебородый Володя» колесил по Кузбассу и Хакасии, прогнозировал и «ловил в верхнем полупространстве светящиеся образования».
Энтузиазм и новые энергии веры и недоверия, доказательств и опровержений, проб и ошибок позволили томичам организовать в апреле 1988 г. первую междисциплинарную научно-техническую школу-семинар. Затея на то время смелая и довольно результативная; за семь дней организаторы семинара получили детальную информационную съемку реальной уфологической обстановки в нашей стране. Поспевшие к началу школы тезисы докладов окончательно выявили организаторские права и возможности томичей в УФО-направлении. Вторая школа в апреле 1990 г. подтвердила реальность задумок и широкопрофильных исследований. На базе бывшей лаборатории уже к середине лета в Томске был создан Сибирский научно-исследовательский центр аномальных явлений с филиалами в других городах. Детство у Центра выдалось тяжелое, но решимость сотрудников - залог грядущих успехов, даже поверх разрушительной фазы перестройки.
А как же мы, новосибирцы? В Новосибирске и поныне существует филиал НИЦ АЯ во главе с В.К. Журавлевым. (К сожалению, Головному НИЦ АЯ и прочим его филиалам не удалось перейти Рубикон 1992 года: они оказались расформированными.) В.К. Журавлев - мой неизменный коллега во всех обстоятельствах побед и поражений на нехоженных в Сибири уфологических тропах. Первый этап работ филиала он ориентировал на экологические нужды города. Как показали исследования, наш город оказался весьма насыщен событиями уфологического характера. Для его территории, как и для Горного Алтая, выявилась сильная зависимость числа самосветящихся образований от активности Солнца. И Виктор Константинович много приложил сил и размышлений для изучения ряда крупных городских эпизодов, да и областных. Изучать необычное - это судьба Журавлева, хотя романтизм и хроническое спотыкание о проблемы быта и производственные стандарты привели его в состояние «собирателя разного рода напряжений и неудач». Он обладает хорошей теоретической подготовкой и экспериментаторской хваткой, въедливый наблюдатель, навсегда преданный «основному чуду XX века» - Тунгусскому феномену. Кстати, в соавторстве с Ф.Ю. Зигелем В.К. Журавлев написал прекрасную книгу «Тунгусское диво». Научная скрупулезность и занимательность изложения вывели книгу в ряд уникальных работ.
Наш шеф, Н.А. Желтухин, ракетчик и «сподвижник Королева по нарам», член-корреспондент АН из Института теоретической и прикладной механики. Нам теперь недостает его терпеливого выслушивания сообщений на семинарах в Доме ученых. Его иногда нарочитая простота вносила непринужденность в наши беседы и занятия, а его глубокие и точные знания по многим вопросам быстро ревизовали наши предположения и завихрения воображений.
В одной из последних экспедиционных поездок на Юго-Восточный Алтай, сидя на высоком, одном из многочисленных, кургане в долине реки Юстыда, Николай Алексеевич сказал: «Вот смотрю на эти курганы - их расположение, красоту - и думаю: мы сейчас, там, в городах, меньше знаем, чем строители курганов».
Эта тема масштаба, значения и применения знания возникла еще раз 2 августа 1983 года. Происшедшая беседа стоит того, чтобы содержание перенести из записей в полевом дневнике, сделанных на железорудном месторождении по реке Шибеты.
День ветреный и солнечный. Мы поехали на Рудный Лог, следить атмосферный электрофон с параллельным контролем на Уландрыке. Этот лог три года назад подарил нам ряд незабываемых зрелищ. Особенно повезло геофизикам из Майминской геофизической экспедиции, которые наблюдали около двух часов большой самосветящийся шар в верховьях Шибеты. При его освещении они разбили лагерь и сварили ужин и, не досмотрев чуда, уснули, измотанные трудным днем, да зарядами дождя и снежной крупы.
Как всегда, здесь - господство светлой троицы: света, тишины и красоты. Полянка фиолетовых ромашек подчеркивает умытость и чопорность горных склонов. Я ушел вперед, вывершил гребень, потом отснял замеры на промежуточных вершинках по направлению к основному рудному телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Результаты, полученные уже в первые годы работы, вывели нашу исследовательскую группу в перекрестие критики, иногда с научными оргвыводами справа («этого не может быть, вы ошиблись») и уфологическими слева («что же вы отрицаете инопланетян в Хакасии, на деньги позарились?»). Рассматриваемая проблема неисчерпаема и многомерна. Она - энергоемкая, но и энергодающая, и никакие двух - или трехкратные перегрузки или острая и хроническая нехватка приборов не убавляли нашей заинтересованности и готовности ехать, лететь, идти туда, куда звало нас НЕВЕДОМОЕ. И изучение продолжалось.
Небольшой группой из года в год мы старались закрепиться в возникающих и распадающихся организациях энтузиастов-"аномальщиков", в том числе и на общественных началах. Появились семинары, совещания, резко возросло число кулуарных разговоров, начал создаваться «уфологический климат». Организовывались устойчивые группы в Москве, Ленинграде, Киеве, Петрозаводске, Нижнем Новгороде. Наметились и основные течения исследований. Но возникли и раздоры, несогласия. Выдвинулись и дополнительные фигуры умолчания и широковещания. Одним словом, научный и впоследствии социальный аспекты проблемы к середине 80-х годов проявились отчетливо.
Радиоастроном, член-корреспондент АН СССР В.С. Троицкий (из Нижнего Новгорода) и механик, член-корреспондент АН СССР Н.А. Желтухин (из новосибирского Академгородка) возглавили инициативные работы по данной проблеме и своевременно облегчили работу энтузиастов. К тому же периоду относится и нашумевшая заметка в газете «Труд» от 30 января 1985 г. «Ровно в 4.10». Н.А. Желтухин дал в газету короткий положительный комментарий и, естественно, попал в ранг «несерьезных ученых», поскольку функциональное определение «серьезности ученого» на то время совпало с неписаным правилом: чем больше отрицания по данной проблеме, тем выше научный статус. И тем не менее, именно публикация «Труда» облегчила нам жизнь и вывела участок наших задач на новый уровень: посыпались письма, и появилась возможность для представительных расчетов и картирования аномальных явлений по Сибирскому региону.
Целесообразно напомнить читателю, о чем была речь в той газетной заметке.
Экипаж самолета ТУ-154 выполнял рейс 7084 по маршруту Ленинград - Борисполь - Батуми - Тбилиси. После взлета из аэропорта Ленинграда и входа в минскую воздушную зону поступила команда диспетчера пойти на сближение со светящимся объектом. Вскоре экипаж уже наблюдал четко очерченный объект переменной яркости, зеленого цвета - в форме самолета без крыльев. От объекта вниз отходило три ярких луча света голубовато-белых оттенков, причем вверх от объекта были направлены еще два луча, но уже фиолетовых. Движение происходило с северо-востока на юго-запад на постоянной высоте и с постоянной скоростью. При сближении объект остановился и сфокусированным передним лучом на короткое время осветил самолет. Опустившись вертикально вниз, луч выписал на земле сохраняющийся контур прямоугольника и зигзагами осветил его площадь. Самолет вернулся на курс расчетного следования, за это время объект выполнял различные маневры и изменял работу «прожекторов».
Подверстанный к статье комментарий Н.А. Желтухина был довольно сдержанным, но отчетливо проводилась мысль о том, что считать это явление техногенным или природным можно с большой натяжкой, более естественным было бы принятие гипотезы об инотехнологическом происхождении объекта. Но и это замечание показалось наверху избыточным, комментатор получил порицание из сфер, знающих наверняка, что «чудес не бывает», а если и бывают, то зачем об этом говорить. Как бы то ни было, но второй толчок в развитии нашей отечественной уфологии был получен. И в этом решающее значение имел большой труд по сбору и распространению информации мало известных, как тогда, так и сейчас, москвичей Александра Петухова и Татьяны Фаменской.
Петрозаводский феномен и публикация «Ровно в 4.10» были общесоюзными событиями, выходившими далеко за общий фон состояния активной уфологии в стране. Фон или базисная обстановка создавались усилиями многих заметных и незаметных фигур энтузиастов, трудившихся по собственному желанию. Основополагающей же фигурой, несомненно, был Ф.Ю. Зигель, астроном, доцент Московского авиационного института. Это человек резкий, с немалыми противоречиями, острослов, обладающий неуемной энергией исследователя. Он имел упорство в отстаивании своих взглядов - весьма широких - от сугубо мистических до совершенного практицизма. Он, наконец, имел мужество в сложных условиях практиковать интеллектуальную честность, которая в научных кругах все еще в остром дефиците. Это он в знак несогласия покинул заседание Комиссии по аномальным явлениям, излишне жестко руководимое В.В. Мигулиным. Свою деятельность Ф.Ю. Зигель продолжал в режиме подвижника отечественной уфологии. Он имел искусство «неудобными» вопросами проблематизировать собеседника, оставляя ему возможность возразить себе лишь честным трудом и реальными результатами, которым он искренне и глубоко радовался. Его самиздатовские труды собраны в многотомную серию, все еще ждущую своей публикации. Вчитываясь в эти труды, начинаешь понимать, что в классификации и объяснении природы НЛО «катастрофического отставания от зарубежных коллег» наша страна не имела. Климат замалчивания работ наших ученых за рубежом и надвигавшийся разгул поклонения валютному миру делали невидимой и неслышимой работу энтузиастов и специалистов по поддержанию базового знания в уфологии на нашей громадной территории. Обращаясь с замечаниями к зарубежным коллегам, что они хронически не учитывают наши результаты по проблеме, мы обычно слышали в ответ, что писать научные работы надо на английском языке…
Конечно же, нам было небезынтересно узнать: «А что же там?» Обширная библиотека по уфологии Валерия Санарова, новосибирца, энтузиаста и весьма необычной судьбы человека, ищущего и не всегда находящего, позволила и нам определиться в зарубежных представлениях и ориентациях. Откровенно скажу, для меня и моей исследовательской нацеленности знакомство с зарубежной литературой мало что дало. Но это знакомство четко указало нам, что с информацией и характером исследования аномальных явлений за рубежом дело обстоит очень не просто. И то, что рекламируется и широко вещается, - это не то, что глубоко прорабатывается и где-то накапливается. Именно тогда стало ясно: и за рубежом РЕАЛЬНАЯ УФОЛОГИЯ - ЭТО ТАЙНА ЗА СЕМЬЮ ПЕЧАТЯМИ. И эту засекреченность легко скрыть… массовыми тиражами и многочисленными публикациями. «Там» у проблемы свои трудности. А что касается меня, то зарубежные издания изменили мое отношение к отечественной головной организации ИЗМИРАН: видимо, у них тоже были установки на столь жесткую редакцию уфо-текстов; возможно, и они получили рекомендации к своему поведению из… закулисного «параллельного мира». Каков он - мне не ясно и до сих пор, а делиться догадками как-то не с руки. Пусть читатели поразмыслят сами.
Об этом «мире» есть намеки и в зарубежных публикациях (особенно в последние годы, это стало новым уфо-течением: разоблачать спецслужбы мира и Ватикан в их способах создавать и хранить секреты по данной проблеме), и в наших самиздатах. В этом отношении далеко впереди других стоит книга Б. Шуринова «Парадокс XX века». Гневливый, быстрый и виртуозный на перо, с тонкой издевкой и сарказмом к «большой науке и властям предержащим», он, на основе анализа зарубежных публикаций, провел для интересующихся ликбез по проблеме. Вещь ценная не только эффективной подачей широкой эрудиции автора, но и наличием весьма не простых утверждений о судьбе уфологии и человечества в частности. Жаль, что автор не продолжил свои работы и не обнаружил на базе новейших событий и массивов информации следующий парадокс - парадокс сдерживания.
Касательно наших сибирских инициатив (в плане влияния на судьбу отечественной уфологии), следует отметить факт возникновения инициативной группы - сначала при нашей Комиссии по метеоритам и космической пыли и потом при Томском политехническом институте. И в Новосибирске, и в Томске организовались группы по изучению аномальных явлений (АЯ). В Томске группа существовала параллельно с Комплексной экспедицией по изучению Тунгусского метеорита. Но появление Чулымского «болида» (аналог Тунгусского плазмоида) и разные трактовки этого явления окончательно развели мосты во взглядах между уфологами и метеоритчиками-традиционалистами.
«Аномальщики» с середины 80-х годов зажили своей бурной, поисковой жизнью. Они наладили еженедельные семинары и широким фронтом, не боясь ни уравнений математической физики, ни причудливых всплесков фантазии, кинулись догонять «мировой уровень уфологии».
Точкой сборки этой бурлящей плазмы аномальщиков был, конечно, Владимир Лунев - выдержанный, цепкий, природный организатор, руководимый стремлением одновременно и к чудесному, и к известности. Он не боялся ни умных, ни глупых (чем заслужил уважение и недовольство тех и других). Созданный семинар преобразовался с годами в «кузницу кадров аномальщиков» и к началу 90-х годов собирал сотни людей самых разных интеллектуальных и эмоциональных возможностей.
Общим же руководством и взращиванием пафоса «тарелкоискателей» тогда занимался вдумчивый и маневренный, приветливый и недоступный Юрий Петрович Похолков, на то время проректор Томского политехнического института. Геолого-геофизическую основу исследований обеспечили известный лозоискатель, профессор кафедры минералогии А.Г. Бакиров, а также неуемный искатель подземных гроз и электромагнитных систем Владимир Сальников. «Рыжебородый Володя» колесил по Кузбассу и Хакасии, прогнозировал и «ловил в верхнем полупространстве светящиеся образования».
Энтузиазм и новые энергии веры и недоверия, доказательств и опровержений, проб и ошибок позволили томичам организовать в апреле 1988 г. первую междисциплинарную научно-техническую школу-семинар. Затея на то время смелая и довольно результативная; за семь дней организаторы семинара получили детальную информационную съемку реальной уфологической обстановки в нашей стране. Поспевшие к началу школы тезисы докладов окончательно выявили организаторские права и возможности томичей в УФО-направлении. Вторая школа в апреле 1990 г. подтвердила реальность задумок и широкопрофильных исследований. На базе бывшей лаборатории уже к середине лета в Томске был создан Сибирский научно-исследовательский центр аномальных явлений с филиалами в других городах. Детство у Центра выдалось тяжелое, но решимость сотрудников - залог грядущих успехов, даже поверх разрушительной фазы перестройки.
А как же мы, новосибирцы? В Новосибирске и поныне существует филиал НИЦ АЯ во главе с В.К. Журавлевым. (К сожалению, Головному НИЦ АЯ и прочим его филиалам не удалось перейти Рубикон 1992 года: они оказались расформированными.) В.К. Журавлев - мой неизменный коллега во всех обстоятельствах побед и поражений на нехоженных в Сибири уфологических тропах. Первый этап работ филиала он ориентировал на экологические нужды города. Как показали исследования, наш город оказался весьма насыщен событиями уфологического характера. Для его территории, как и для Горного Алтая, выявилась сильная зависимость числа самосветящихся образований от активности Солнца. И Виктор Константинович много приложил сил и размышлений для изучения ряда крупных городских эпизодов, да и областных. Изучать необычное - это судьба Журавлева, хотя романтизм и хроническое спотыкание о проблемы быта и производственные стандарты привели его в состояние «собирателя разного рода напряжений и неудач». Он обладает хорошей теоретической подготовкой и экспериментаторской хваткой, въедливый наблюдатель, навсегда преданный «основному чуду XX века» - Тунгусскому феномену. Кстати, в соавторстве с Ф.Ю. Зигелем В.К. Журавлев написал прекрасную книгу «Тунгусское диво». Научная скрупулезность и занимательность изложения вывели книгу в ряд уникальных работ.
Наш шеф, Н.А. Желтухин, ракетчик и «сподвижник Королева по нарам», член-корреспондент АН из Института теоретической и прикладной механики. Нам теперь недостает его терпеливого выслушивания сообщений на семинарах в Доме ученых. Его иногда нарочитая простота вносила непринужденность в наши беседы и занятия, а его глубокие и точные знания по многим вопросам быстро ревизовали наши предположения и завихрения воображений.
В одной из последних экспедиционных поездок на Юго-Восточный Алтай, сидя на высоком, одном из многочисленных, кургане в долине реки Юстыда, Николай Алексеевич сказал: «Вот смотрю на эти курганы - их расположение, красоту - и думаю: мы сейчас, там, в городах, меньше знаем, чем строители курганов».
Эта тема масштаба, значения и применения знания возникла еще раз 2 августа 1983 года. Происшедшая беседа стоит того, чтобы содержание перенести из записей в полевом дневнике, сделанных на железорудном месторождении по реке Шибеты.
День ветреный и солнечный. Мы поехали на Рудный Лог, следить атмосферный электрофон с параллельным контролем на Уландрыке. Этот лог три года назад подарил нам ряд незабываемых зрелищ. Особенно повезло геофизикам из Майминской геофизической экспедиции, которые наблюдали около двух часов большой самосветящийся шар в верховьях Шибеты. При его освещении они разбили лагерь и сварили ужин и, не досмотрев чуда, уснули, измотанные трудным днем, да зарядами дождя и снежной крупы.
Как всегда, здесь - господство светлой троицы: света, тишины и красоты. Полянка фиолетовых ромашек подчеркивает умытость и чопорность горных склонов. Я ушел вперед, вывершил гребень, потом отснял замеры на промежуточных вершинках по направлению к основному рудному телу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23