Он посмотрел вдаль в сторону Парк-авеню, где, как ему было известно, в Наташиной квартире пряталась Изабелла со своим ребенком. Потом он снова сел и снял трубку.
Изабелла все еще разговаривала с Бернардо. Он узнал обо всем в полдень. Секретарь принесла ему дневную газету, которую он прочел в ужасе, но не произнося ни слова. Он позвонил Изабелле в шесть утра, потом в семь и теперь снова, после десяти.
– Хорошо, черт возьми! Ну и что? Я сделала это! Теперь уже ничего не изменишь. Я снова буду скрываться. Никто не узнает, здесь ли я еще. Я больше не могу выносить это. Я работаю днем и ночью. Я ем вместе с детьми. Я совершаю короткие прогулки после наступления темноты. И никаких людей, Бернардо. Не на кого бросить взгляд, не с кем посмеяться и поговорить. Ни одного умного человека, чтобы побеседовать о бизнесе. Единственным развлечением по вечерам стал электропоезд Джесона. – Ее голос умолял его, но Бернардо не хотел этого слышать.
– Ладно, продолжай в том же духе, устраивай спектакли. Выставляй себя напоказ. Но если что-то случится с тобой или с Алессандро, не приходи со слезами ко мне, потому что в этом будет только твоя вина, черт подери. – Но затем он вдруг тяжело вздохнул и притих. Он услышал, как на другом конце тихо плачет Изабелла. – Хорошо, хорошо, прости... Изабелла, пожалуйста... но я так испугался за тебя. Ты поступила ужасно глупо. – Он зажег сигарету, но тотчас же затушил ее.
– Знаю. – Она снова всхлипнула, а затем устало вытерла глаза. – Я просто чувствовала, что мне это необходимо. Я действительно не думала, что кто-нибудь увидит меня или произойдет что-то плохое.
– Теперь ты думаешь иначе? Ты осознала, насколько ты заметна?
Она кивнула с несчастным видом:
– Да. Когда-то мне это нравилось. Сейчас я это ненавижу. Я узница собственного лица.
– У тебя красивое лицо, и я люблю его, так что перестань плакать, – нежно сказал он.
– И что мне теперь делать? Возвращаться домой?
– Ты сошла с ума? Это было бы хуже, чем вчерашний вечер. Нет. Оставайся там. А я постараюсь убедить всех, что ты уехала после демонстрации коллекции и скоро возвращаешься в Европу. Я намекну им насчет Франции. Они поверят, поскольку там живет семья твоей матери.
– Они все умерли. – Она громко шмыгнула носом и вытерла его.
– Я это знаю. Но они сочтут это разумным, раз у тебя там есть связи.
– Думаешь, они поверят?
– А кого это волнует? До тех пор, пока тебя не увидят снова на публике, ты будешь в безопасности. Кажется, никто не знает, где ты остановилась. Наташа уехала с вечера вместе с тобой? – Он молил Бога, чтобы хоть одна из них оказалась умнее.
– Нет. Ее друг отвез меня домой. Она ушла позже.
– Хорошо. – Он немного помолчал, а затем, изображая равнодушие, спросил: – а кто тот человек на фотографии? – Ему только этого и не хватало, чтобы она с кем-нибудь связалась там.
– Наташин друг. Бернардо, расслабься.
– Он никому не скажет, где ты?
– Конечно, нет.
– Ты слишком доверчива. Я тут займусь с прессой. И, Изабелла, пожалуйста... ради Бога, дорогая, будь благоразумна и сиди дома.
– Хорошо, не беспокойся. Теперь я понимаю, что здесь я остаюсь узницей даже в большей степени, чем в Риме.
– Когда-нибудь это кончится. Тебе просто надо немножко потерпеть. Ты же знаешь, что после похищения прошло всего семь месяцев. Пройдет еще какое-то время, и это забудется.
Забудется... она считала, что все уже забылось.
– Да. Возможно. И, Бернардо... Прости, что заставила тебя так волноваться. – Она вдруг почувствовала себя ужасно непослушным ребенком.
– Не беспокойся. Я к этому привык. Теперь я бы растерялся без этого.
– Как твоя язва? – Она улыбнулась.
– Живет потихоньку. Думаю, растет и крепнет с каждым часом.
– Прекрати. Воспринимай это проще, пожалуйста.
– Да, конечно. Тебе нужно начать работать над готовой одеждой для Азии, а если надоест, то можешь разрабатывать новую летнюю коллекцию.
– Ты слишком добр ко мне.
– Да. Знаю. Я позвоню тебе позже, если возникнет необходимость. Ничего не произойдет, если ты будешь держать дверь закрытой и станешь сидеть дома.
– Ясно. – Они попрощались и повесили трубки. Изабелла почувствовала возмущение. Почему она должна сидеть дома и какое он имеет право говорить ей, чтобы она не доверяла Корбету? Она вышла из кабинета, пошла на кухню и застала там Наташу, с угрюмым видом наливающую себе кофе.
– Приятно поболтала с Бернардо?
– Да, очень мило. Но сделай одолжение, не начинай и ты, пожалуйста. – Наташа ворвалась к ней в комнату в семь утра с газетой в руке и гневным выражением лица. – Думаю, сегодня я больше не в силах выслушивать что-нибудь еще. Я совершила ошибку из-за своей самоуверенности. Мне не следовало выходить вчера вечером, но я это сделала. Мне это было необходимо. Я больше не могла это выдержать. Но теперь я поняла, что должна оставаться в подполье, по крайней мере еще какое-то время.
– Что он скажет газетчикам?
– Что я приезжала сюда на несколько дней и собираюсь пожить во Франции.
– Это заставит их пару дней порыскать по Парижу. А что ты будешь делать?
– То же, что и делала. Работать.
– По крайней мере вчерашнее происшествие имеет одну положительную сторону. – Она внимательно наблюдала за Изабеллой.
– Какую? – непонимающе спросила Изабелла.
– Ты снова встретилась с Корбетом. – Наташа помолчала, следя за ее лицом. – И могу сказать, что ты вполне добилась успеха.
– С Корбетом? Не говори глупости. – Но когда Изабелла отворачивалась, Наташа заметила, что она покраснела.
– Тебе он нравится? – Последовало длительное молчание. – Ну?
Изабелла медленно повернулась и мягко сказала:
– Наташа, не дави. Та продолжила:
– Думаю, он может позвонить тебе.
Изабелла молча кивнула в ответ, но у нее чуть-чуть сильнее билось сердце, когда она вернулась в кабинет и закрыла дверь.
Глава 20
Изабелла еще одевалась к ужину в своей комнате, когда приехал Корбет. Из-за закрытой двери она услышала восторженный визг Джесона, а через мгновение столь же радостный смех собственного сына. Она улыбнулась. Ему не повредило бы для разнообразия хоть иногда видеть мужчину. Он уже давно лишился общества Бернардо, и не в пример их дому у Наташи не было мужчин, работающих у нее. Алессандро общался только с женщинами, что в последнее время вызывало у него еще большую тоску по отцу. Изабелла застегнула молнию черного шерстяного платья, разгладила черные чулки и надела черные замшевые туфли. Она закрепила черные эмалевые серьги с жемчугом и провела рукой по своим темным, строго уложенным волосам. Выключая свет, она усмехнулась: лебедь вновь превратился в гадкого утенка. Но это не имело значения. Она не пыталась обольстить Корбета Эвинга, но, так же как и Алессандро, ей не помешает иметь друга-мужчину.
Тихо войдя в гостиную, она застала его осажденным мальчишками, только что открывшими два больших пакета, из которых они извлекли две одинаковые пожарные каски с фонариками и сиренами и два костюма пожарников.
– Смотрите, мы теперь пожарники. – Они надели свое обмундирование и принялись носиться по комнате. Алессандро явно был в восторге от того, что снова видит Корбета, но вой сирен был ужасным, и Наташа поморщилась.
– Миленький подарочек, Корбет. Напомни мне, чтобы я позвонила и поблагодарила тебя завтра в шесть часов утра.
Он собирался ответить, но заметил Изабеллу, стоящую в дверях. Корбет быстро поднялся, нервно посмотрел на нее и пошел, протягивая руку:
– Здравствуйте, Изабелла. Как вы?
Но ее глаза говорили сами за себя. Она устала. Вымоталась. И все же он почувствовал, что вновь поражен ее красотой. Она бы удивилась, услышав это, но Корбет решил, что она выглядит более красивой в черном шерстяном платье, чем в великолепном атласе и поразительно белом пальто.
– Должно быть, у вас был нелегкий денек. – Он сочувственно закатил глаза, и она улыбнулась, входя за ним в комнату и садясь на диван.
– О, я выжила. Всегда приходится выживать. А как вы?
– Для меня все просто. Им известно только, что у меня седые волосы. – Он хотел добавить еще что-то, но его прервали мальчики.
– Смотрите, смотрите, из нее можно брызгаться!
– О нет!
Джесон обнаружил, что в каску вмонтирована маленькая трубочка, в которую можно заливать воду, а затем использовать, чтобы обливать друзей.
– Корбет, возможно, я больше никогда не буду разговаривать с тобой! – простонала Наташа и объявила мальчикам, что им пора ложиться спать.
– Нет, мамочка... тетя Изабелла... нет... пожалуйста! – Джесон умоляюще смотрел на них, а Алессандро просто придвинулся к коленям Корбета. Он с интересом смотрел на него, пока Джесон продолжал играть с каской. Изабелла, наблюдавшая за сыном, никогда не видела его таким притихшим. Корбет тоже заметил это и с улыбкой повернулся к нему, ненароком обнимая его за маленькие плечики.
– Что ты думаешь об этом, Алессандро?
– Я думаю, это... – он задумался, как правильно сказать по-английски, – очень весело. Мне очень нравится каска. – Он с восхищением уставился на Корбета и улыбнулся.
– Я тоже подумал, что они хорошие. Тебе бы хотелось как-нибудь поехать со мной и посмотреть настоящую пожарную станцию?
– С пожарниками? – Он с благоговением посмотрел на Корбета, а затем на мать. – Ты тоже поедешь?
Изабелла кивнула, отметив, что Алессандро теперь и с ней говорит по-английски.
– Конечно. Я имел в виду вас обоих. Так что скажешь?
– Да! – Но для него это было уже слишком. Следующие пять минут он возбужденно и торопливо разговаривал с мамой на итальянском. Он долго обсуждал, какие, должно быть, чудесные американские пожарники, какая у них форма, какие у них большие машины и пользуются ли они латунными шестами.
– Не так быстро... не так быстро... подожди... мы все выясним! – Изабелла смеялась вместе с сыном и с изумлением увидела, как он уже устроился на коленях Корбета.
– Мы скоро поедем?
– Да, обещаю.
– Как хорошо! – Он захлопал в ладоши и бросился догонять Джесона.
Вскоре мальчиков заставили пойти в их комнату, несмотря на просьбы, мольбы, возражения и яростные вопли о том, что пожарникам еще слишком рано ложиться спать. Когда они наконец ушли, в комнате воцарилась непривычная тишина.
Корбет вновь стал наблюдать за Изабеллой.
– У вас милый мальчик.
– Боюсь, ему хочется немного побыть в мужской компании, как вы, вероятно, могли заметить. – После того, что Корбет, несомненно, прочел в сегодняшних газетах, отпала необходимость скрывать правду. – В Риме он общался со своим крестным – одним из моих компаньонов. Здесь у него, – она взглянула на Наташу, – только мы. А это не совсем то, что ему нужно. Но вы не должны чувствовать себя обязанным везти его на пожарную станцию. Вы принесли великолепные подарки и сделали больше чем достаточно.
– Не говорите глупости. Мне это доставит удовольствие. Наташа может сказать вам. Джесон – один из моих лучших друзей.
– К счастью, – подтвердила Наташа, – так как его милый папаша никогда не появляется. – Они с Изабеллой часто обсуждали это в последнее время. Но, казалось, Джесон все равно счастлив, а появление в доме второго ребенка пришлось очень кстати для обоих мальчиков. Это компенсировало им недостающее общение, их утраты в такой степени, как не могли это сделать их матери.
– Я постараюсь организовать экскурсию туда на этой неделе. Может быть, в выходные, если вы все будете свободны. – Но когда он сказал это, Изабелла взглянула на него и засмеялась:
– О да, мы вполне свободны.
Корбет был рад, что она смеется. После утренних сообщений в газетах он не был уверен, что Изабелла еще сможет смеяться. Но наблюдая за ней, он понял, насколько она сильная. Жизнь нанесла ей жестокий удар; она была одинока, но неустрашима и не утратила ни огня, ни способности смеяться, ни определенного неразрушимого веселья. Он открыто улыбнулся ей, а затем поднял бровь.
– Скажите, Изабелла, вы хотели бы сегодня вечером услышать от меня кое-что о тканях? Или будем обсуждать искусство? – Теперь он мог подшучивать над ней. Через мгновение они все смеялись, и атмосфера в комнате стала легкой и непринужденной.
– Прошу прощения. Я ничего не могла поделать. Но то, что вы рассказали, было очень интересно. Даже если мы закупаем большинство наших атласных тканей во Франции.
– Это – ваша ошибка. Но по крайней мере вы могли бы сказать, что связаны с миром моды.
– Зачем? Мне понравилось то, что вы рассказывали. И вы были правы во всем, за исключением синтетики. Я не люблю использовать ее в наших моделях.
– Но вы же применяете синтетические ткани в готовой одежде, не так ли?
– Конечно. Приходится, из-за ее высокой носкости и низкой стоимости.
– Тогда я не так уж и не прав.
Они пустились в замысловатую дискуссию о химических волокнах и красках. Наташа тихо покинула их. Когда она вернулась, разговор шел об Азии, о трудностях ведения там дел, о климате, финансовых вопросах, проблемах обмена, открытых рынках. Они закончили только когда Хэтти позвала их ужинать, а Наташа начала зевать.
– Я обожаю вас обоих, но вы нагнали на меня чертовскую скуку.
– Прости, – тотчас же извинилась Изабелла. – Просто очень приятно, когда можно с кем-то поговорить о делах.
– Я вас прощаю.
Корбет улыбнулся хозяйке дома.
Все трое провели восхитительный вечер. Они перешли к лимонному суфле, а под конец Хэтти подала небольшой серебряный поднос с мятными леденцами.
– Мне бы не следовало. – Наташа произнесла это, как Скарлетт О'Хара, засовывая в рот четыре леденца.
– Мне тоже. – Изабелла поколебалась, но потом пожала плечами. – А почему бы и нет? По мнению Наташи и Бернардо, мне в любом случае предстоит скрываться в течение ближайших десяти лет, так что я вполне могу стать толстой. Мне можно отрастить волосы до пят...
Наташа быстро оборвала ее:
– Я не говорила о десяти годах. Речь шла об одном.
– А какая разница? Один год или десять? Теперь я знаю, как чувствуют себя люди, приговоренные к тюремному заключению. Оно всегда кажется нереальным, пока не испытаешь сам, а когда такое случается, трудно поверить, что это когда-нибудь кончится, и к тому времени это, наверное, уже не важно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33