А по пятницам она уходила в час, а там хоть трава не расти. Эти непривычно ранние для нее приходы домой превратились для Алекс в своего рода культ. Аннабел платила своим родителям настоящим обожанием. Она была солнцем, осветившим их жизнь, а для нее они были смыслом существования. Они наняли няню по имени Кармен, однако тот из них, кто первый приходил с работы, немедленно брал бразды правления в свои руки. Казалось, Аннабел ждала этого момента как манны небесной, издавая радостные крики всякий раз, когда видела кого-то из родителей.
Кармен нравилось работать у Паркеров. Они были прекрасными людьми, да и в Аннабел она была просто влюблена.
Она гордилась тем, у каких значительных людей она работает, рассказывала всем, как много и как успешно они трудятся.
Имя Сэма постоянно упоминалось в финансовой хронике газет. Проводимые им сделки были самыми выгодными. А Алекс несколько раз показывали по телевидению в репортажах о тех или иных громких делах. Кармен это откровенно нравилось.
И ни Алекс, ни Сэм ни минуты не сомневались в том, что у них не только самая красивая, но и самая умная дочь. Первые шаги она сделала в десять с половиной месяцев, очень скоро после этого заговорила, а фразами начала разговаривать гораздо раньше, чем большинство детей.
— Она будет юристом, — подтрунивала над мужем Алекс.
И действительно, девочка была как две капли воды похожа на свою мать, копируя ее даже в мимике.
Единственным разочарованием для Алекс и Сэма было то, что, к их удивлению, все попытки забеременеть у Алекс заканчивались неудачей. Они начали что-то предпринимать, когда Аннабел исполнилось полгода, и пытались еще год Алекс было сорок лет, и она пошла к специалисту, чтобы выяснить, все ли у нее в порядке. Врачи проверили и ее, и Сэма, но не нашли никаких отклонений и объяснили им, что в ее возрасте на то, чтобы зачать ребенка, может потребоваться больше времени. В сорок один год, чтобы «наладить» у нее овуляцию, доктор посадил ее на серофен, разновидность прогестерона, и в течение последующих полутора лет она не переставала пить лекарство, которое, казалось, доставляло ей больше неприятностей, чем вся ее прошлая жизнь. Они занимались любовью по расписанию, подсказывающему им, когда у Алекс пик выделения желтоватого гормона, то есть когда больше всего вероятность зачатия. Алекс добавляла свою мочу в различные химические реактивы, и если они окрашивались в голубой цвет, она тут же звонила Сэму на работу, и он сломя голову мчался домой. В шутку они называли такие дни «голубыми»; не было, однако, никакого сомнения в том, что все это только добавляло стрессовых ситуаций в их и без того достаточно сложную жизнь — ведь и у Сэма, и у Алекс была довольно нервная работа.
Им было трудно, но они оба соглашались с тем, что очень хотят второго ребенка. Порой им казалось смешным, что после стольких лет активного нежелания иметь детей они готовы преодолеть любые препятствия, чтобы только их дом наполнился детским смехом. Алекс и Сэм даже обсуждали идею уколов пергонала — более радикального, чем серофен, средства. обладавшего, впрочем, своими побочными эффектами. Кроме того, существовало еще и зачатие из пробирки. Не исключали они и более трудоемкие способы. Однако Алекс казалось, что в сорок два года она может зачать и без таких героических мер, особенно если учесть, что она все время пила гормональные таблетки, что само по себе было серьезным испытанием, поскольку она принадлежала к тем людям, которые непредсказуемо реагируют на лекарства. Алекс знала, что цель оправдывает средства, потому что они с Сэмом страстно желали иметь ребенка. Аннабел научила их многому — и главным образом тому, какой прекрасной может быть жизнь, когда с любимым человеком тебя связывает ребенок. Когда они были бездетны, им этого ощущения недоставало. Да, у них была карьера, затмевавшая все; но теперь Алекс понимала, что упустила что-то важное.
Аннабел к этому моменту исполнилось три с половиной года, и сердца ее родителей таяли всякий раз, когда они ее видели. Ее головка была покрыта кудряшками медного цвета, а огромные глаза были зелеными, как у ее матери. Все лицо девочки было покрыто мелкой крошкой веснушек, которые Алекс называла «сладкая пыль».
На рабочем столе Алекс стояла огромная фотография Аннабел с лопаткой в руках, сделанная на песчаном пляже Куске прошлым летом. Алекс бросила на нее быстрый взгляд и улыбнулась, а потом снова посмотрела на часы. Процесс, на котором ей пришлось присутствовать, съел лучшую часть ее утра, и до встречи с новым клиентом у нее оставался всего один час на то, чтобы просмотреть важные бумаги.
В комнату вошел Брок Стивенс, и Алекс подняла голову.
Это был один из молодых сотрудников фирмы, работавших на нее и еще на одного адвоката. Он делал всякую бумажную работу, был на побегушках и готовил ей документы для процессов. Он появился в «Бартлетт и Паскин» всего два года назад, но Алекс нравилось, как он справляется со своими обязанностями.
— Привет, Алекс, у тебя есть минутка после этого сумасшедшего утра?
— Есть. Что у тебя? — сказала она с улыбкой.
Броку было тридцать два года; со своими песчаного цвета волосами и немного детским обликом он казался ей мальчиком. Он окончил государственный юридический колледж Иллинойса и был выходцем из очень простой и небогатой семьи.
Однако Брок успешно окончил колледж и относился к юриспруденции с редкостным пылом. Это же чувство управляло всей жизнью Алекс, поэтому она очень хорошо относилась к нему.
Брок пересек комнату и уселся напротив нее, смотря на свою собеседницу серьезными глазами. Рукава его рубашки были закатаны, а галстук чуть распущен, что делало его еще моложе.
— Ну как процесс?
— Вполне. Я думаю, у Мэтта все получится. Его главный оппонент раскрылся, и Мэтт, похоже, получил то, что хотел. В конце концов он их разобьет, но это все равно будет продолжаться целую вечность. Меня это дело с ума сведет.
— Меня тоже. Но мне интересно работать над его историей. Знаешь, было довольно много прецедентов. Мне нравится.
Брок был такой молодой, неиспорченный и переполненный мечтами, что иногда он казался Алекс наивным человеком; однако он уже успел стать высококлассным юристом.
— Ладно, говори, с чем пришел? Что-то новое по делу Шульца?
— Угу, — со счастливой улыбкой ответил Брок. — Похоже, это черный капитал. В последние два года истец скрывал свои налоги. На суде он будет выглядеть весьма бледно. Поэтому-то они так долго не давали нам документов.
— Замечательно. Очень хорошо, — улыбнулась Алекс. — Как ты это обнаружил?
Им пришлось направить отдельное ходатайство о предоставлении финансовых отчетов, которые в конце концов пришли сегодня утром.
— Его действия вычислить довольно легко. Я тебе потом все покажу. Я думаю, что здесь можно вести разговор об уплате — если только удастся найти для этого господина Шульца.
— Сомневаюсь я в этом, — задумчиво сказала Алекс.
Джек Шульц был владельцем небольшой компании, против которой бывшие ее сотрудники дважды возбуждали уголовные дела с целью вымогательства денег. Как известно, это один из проверенных способов вытянуть кругленькую сумму из предпринимателя, который не желает пачкать руки. Однако это создало прецедент, и дело против Шульца возбудил очередной бывший сотрудник. В свое время он воровал у фирмы деньги, а теперь пытался прижучить бывшего шефа за дискриминацию. На этот раз Шульц платить не хотел, собираясь создать себе репутацию борца и победителя.
— Ну ладно, все равно мы получили то, что хотели. После показаний того парня из Нью-Джерси насчет незаконного возвращения части денег можно считать истца покойником.
— Я на это рассчитываю, — снова улыбнулась она. Процесс был назначен на следующую среду.
— Ты знаешь, у меня такое чувство, что адвокат истца свяжется с тобой на этой неделе по поводу выплат, поскольку у нас теперь есть их финансовые отчеты. И что ты ему скажешь?
— Посоветую прыгнуть в пропасть. На этот раз бедный Джек заслуживает победы. И он прав — нельзя поддаваться проискам мошенников. Если бы у других бизнесменов хватало сил делать то, что делает Джек!
— Дешевле — заплатить; ты же знаешь, что большинство из них просто не хочет связываться.
Однако оба не знали, что среди предпринимателей появилась стойкая тенденция бороться и выигрывать вместо того, чтобы откупаться от оппонентов, поощряя их к возбуждению новых грязных исков. Год назад Алекс выиграла несколько подобных процессов, и о ней заговорили как о специалистке в таких делах.
— Ты готова к процессу? — спросил Брок, прекрасно, впрочем, сознавая, что в ее случае это был глупый вопрос. Она всегда готовилась к суду на редкость тщательно, прекрасно знала закон, работала дома. Он старался облегчить работу Алекс всеми возможными способами и подстраховать ее, чтобы в зале суда не возникло никаких сюрпризов. Ему нравилось работать для нее. Она была строгая, но справедливая и не требовала, чтобы остальные трудились так же самоотверженно, как она.
Броку не было жалко тех сотен часов, которые он провел, готовя ее дела, — для него это была хорошая школа. Алекс никогда не выходила на процесс до тех пор, пока не исключала любую возможность риска для своих клиентов, всегда предупреждая их о всех возможных трудностях.
Брок мечтал о том, что в один прекрасный день и он станет партнером, как она, и знал, что время это не так далеко. Кроме того, он был уверен, что после нескольких лет такой плодотворной совместной работы Алекс охотно порекомендует его. Правда, она как-то с сожалением сказала, что, как только он станет партнером, а это произойдет, по ее мнению, очень скоро, ей некому будет поручить черновую работу. От другого партнера, на которого он работал, Брок знал, что Алекс уже замолвила за него словечко перед Мэттью Биллингсом, хотя сама Алекс в этом никогда бы не призналась.
— А кто этот новый клиент, с которым у тебя назначена встреча?
Брока всегда интересовали ее дела. Кроме того, она ему просто нравилась.
— Я еще не знаю. На самом деле его порекомендовала другая фирма. Мне кажется, он хочет возбудить дело против адвоката из другой юридической компании.
Она всегда с подозрением относилась к таким случаям, до тех пор пока не узнавала точно, что все сделано по справедливости. Ведение тяжбы всегда имело свои оборотные стороны.
Ей не раз приходилось улаживать дела тех, кто стремился выплеснуть свой гнев на мир, на людей, которые этого совершенно не заслуживали. Убогие, озлобленные и жадные, они часто думали, что их жизненное положение может быть улучшено судебным процессом, и Алекс никогда не бралась за подобные случаи, пока не убеждалась в том, что иск справедлив, а это бывало достаточно редко.
— Ладно, продолжай заниматься делом Шульца, постарайся все закончить, и давай займемся этим завтра утром. Завтра пятница, я ухожу в час, но я думаю, что у нас хватит времени на то, чтобы подбить бабки, а в выходные я еще раз все просмотрю. Я хочу снова внимательно прочитать все показания и убедиться в том, что я ничего не упустила.
Нахмурившись, Алекс сделала пометку в своем календаре: половина девятого, завтрашнее утро, Брок. В целом следующий день у нее был свободен, потому что она всегда старалась освободить пятницу для домашних дел.
— Я просматривал показания всю неделю с той же целью и сделал кое-какие замечания, которые покажу тебе завтра.
Там есть кое-что, чем ты не преминешь воспользоваться; кроме того, нам помогут видеозаписи.
Они сняли на видеопленку момент, когда давались некоторые показания. Алекс считала это средство действенным; кроме того, это всегда раздражало оппонентов.
— Спасибо, Брок.
Честное слово, сам Бог послал ей этого мальчика. При ее занятости без хорошего помощника она бы утонула в море дел.
У нее был еще один помощник, клерк, который проводил с Броком столько же времени, сколько с Алекс. Они были хорошей командой, и об этом все знали.
— Итак, половина девятого. Спасибо за то, что ты все так хорошо подготовил.
Ничего особенного в этом не было — просто у Брока был такой стиль работы, как и у Алекс. Он был въедливым и сообразительным юристом и вообще приятным человеком. Кроме того, он не был женат, что тоже было очень ценно. У него была куча свободного времени, которое он тратил на работу — вечерами, в праздники, выходные. Чтобы сделать хорошую карьеру, Брок был готов на все. Временами он напоминал Алекс ее саму и ее мужа в их прежние времена. Сейчас они работали так же упорно, но все равно не так, как раньше, когда и Сэм, и Алекс засиживались в офисах до полуночи. Теперь у них была своя семья, Аннабел, и они хотели от жизни большего, чем просто карьера. Но, к счастью для нее, Брок Стивенс не имел на нее никаких видов. Она знала, что ему нравилась одна из сотрудниц, тоже помощница, которая окончила Стэнфорд, но Брок слишком ценил свою карьеру, чтобы рисковать ею, заводя роман с коллегой. Существовали неписаные законы, и серьезные отношения могли повредить перспективе стать партнером — как для нее, так и для него. И он, и эта девушка были слишком амбициозны и горды, чтобы допустить такое.
Вскоре после этого она встретилась с новым клиентом и весьма равнодушно отнеслась к тому, что от него услышала.
Это было довольно неприятное дело, и она не была убеждена в том, что истец ей не врет. Да и вообще она предпочитала работу адвоката. Алекс сказала ему, что подумает над его просьбой и обсудит ее со своими партнерами, но ее собственные планы на данный момент и количество дел, которые ей предстоит подготовить к процессам, не позволят ей уделить новому иску то внимание, которого он, безусловно, заслуживает. Алекс держалась очень дипломатично, но очень твердо и обещала позвонить ему через несколько дней, после беседы с партнерами.
Впрочем, никакого желания встречаться с ним еще раз у нее не было. Ей просто нужно было некоторое время, чтобы подумать над этим, но она очень сомневалась, что возьмется за это дело.
И ровно в пять Алекс взглянула на часы, нажала на кнопку коммутатора и предупредила свою секретаршу Лиз Хэзкомб, что уходит.
1 2 3 4 5 6 7 8