— Это еще почему? — сердито воскликнула Кассандра, вскакивая на ноги. От признательности, которую она испытала к мужу в первые минуты, не осталось и следа. — Потому что он писатель? Ты что же, считаешь, что Дольф — безнравственный представитель богемы? Уверяю тебя, это глубоко порядочный и во всех отношениях достойный человек.
Абсурдность ситуации, в которой она была вынуждена расхваливать любовника перед собственным мужем, осталась незамеченной обоими супругами.
Вальмар, вздохнув, снова опустился в кресло.
— Неужели ты думаешь, что я настолько ограничен? Я вовсе не считаю, что писатели, художники и прочие представители творческих профессий нам не ровня. Никто не заподозрит меня в подобном снобизме. Надеюсь, Кассандра, ты это понимаешь. Я имею в виду совсем другое. — Он наклонился вперед и с внезапным ожесточением продолжил:
— Ты не можешь встречаться с этим человеком вовсе не потому, что он писатель… Тебе нельзя бывать у него, потому что он еврей. Мне тяжело и неприятно говорить тебе об этом. Я считаю, что события, происходящие у нас в стране, отвратительны. Но факт остается фактом. Ты — моя жена, мать моих детей, и я не хочу, чтобы тебя убили или посадили в тюрьму!
Понимаешь ты это или нет, черт тебя подери! Это ведь не шутка!
Кассандра не верила собственным ушам. Ей казалось, что кошмарный сон, начавшийся во время беседы с Дольфом, никак не закончится.
— Ты хочешь сказать, что его могут убить?
— Я не знаю, что они могут с ним сделать. Честно говоря, я сам уже мало что понимаю. Но мне ясно одно: если мы будем вести себя тихо и не ввязываться в неприятности, тебе, мне, Ариане и Герхарду ничто не угрожает. Но твой друг в опасности. Кассандра, прошу тебя… — Он схватил ее за руку. — Если с ним случится что-то плохое, я не хочу, чтобы он утянул тебя за собой. Если бы мы жили в другие времена, я бы страдал молча, делал бы вид, что ничего не замечаю. Но сейчас это невозможно. Я должен тебя остановить. Ты сама должна остановиться.
— А как же он?
Кассандра была так испугана, что даже не могла плакать.
Слова мужа окончательно сняли пелену с ее глаз.
Вальмар лишь покачал головой:
— Мы ничем не можем ему помочь. Если он достаточно умен, то уедет из Германии.. — Он взглянул на Кассандру. — Скажи ему об этом.
Кассандра смотрела на огонь, не зная, как быть.
Она твердо была уверена лишь в одном: Дольфа она не бросит ни при каких обстоятельствах — ни сейчас, ни потом.
Когда Кассандра вновь взглянула на мужа, вместо гнева в ее глазах читалась нежность. Она подошла к Вальмару и ласково поцеловала его в щеку.
— Спасибо тебе за то, что ты так великодушен со мной.
Ни единым словом он не упрекнул ее за измену. Его тревожила лишь ее безопасность, даже безопасность ее возлюбленного. Все-таки Вальмар необыкновенный, подумала Кассандра. В этот миг она любила его больше, чем когда бы то ни было. Положив руку ему на плечо, Кассандра спросила:
— Значит, все так плохо?
Он кивнул:
— Еще хуже, чем ты думаешь. Мы всего не знаем. — И добавил:
— Но придет время, и мы узнаем обо всем.
— Не могу понять, как могло дойти до такого.
Она направилась к выходу, а Вальмар взволнованно крикнул ей вслед:
— Ты сделаешь то, о чем я тебя попросил?
Кассандра хотела бы успокоить его, дать какие угодно обещания, но теперь ложь между ними стала невозможна.
Вальмар и сам знал правду. Вот и хорошо, можно не лгать, подумала она.
— Я не знаю.
— Но у тебя нет выбора! — сердито воскликнул он. — Кассандра, я запрещаю тебе…
Но ее в комнате уже не было.
Глава 4
Полтора месяца спустя внезапно исчез один из друзей Дольфа, тоже писатель. Он не был такой знаменитостью, как Штерн, но в последнее время тоже никак не мог найти издателя, который согласился бы его печатать. В два часа ночи любовница Гельмута (так звали этого человека) позвонила Дольфу в истерике. Она гостила у матери, а когда вернулась домой, то увидела, что квартира перевернута вверх дном, Гельмут исчез, а на полу пятно засохшей крови. Рукопись, над которой он работал, была разбросана по всей комнате. Соседи слышали крики, но ничего определенного сказать не могли. Дольф немедленно отправился на квартиру к Гельмуту и увез несчастную женщину к себе. На следующий день она переехала к своей сестре.
В тот день, когда Кассандра приехала в Шарлоттенбург, Дольф пребывал в глубочайшей депрессии. Исчезновение Гельмута совершенно выбило его из колеи.
— Я ничего не понимаю, Кассандра. У меня такое ощущение, что вся страна сошла с ума. По жилам нации различается медленно действующий яд. Вскоре он дойдет до сердца, и тогда все мы погибнем. Но мне, я полагаю, этого момента все равно не дождаться.
Он угрюмо насупился, и Кассандра встревоженно подняла брови:
— Что ты хочешь этим сказать?
— А как ты думаешь? Рано или поздно они придут и за мной. Когда это будет — через месяц, через полгода, через год?
— Не сходи с ума. Гельмут не писал романы. Он был публицист, открыто выступал против Гитлера. Неужели ты не понимаешь, что это совсем другое дело? За что им тебя ненавидеть? За твой роман «Поцелуй»?
— Знаешь, Кассандра, я и в самом деле не вижу тут разницы.
Он с неудовольствием огляделся по сторонам, чувствуя, что стены собственного дома вдруг стали хрупкими и ненадежными. Фашисты могли ворваться сюда в любую минуту.
— Дольф, милый, ну прошу тебя, будь благоразумен. Произошла ужасная вещь, но с тобой такого случиться не может.
Ты известный человек. Они не посмеют просто так взять и расправиться с тобой.
— Не посмеют? Почему? Кто им может помешать? Ты?
Кто-нибудь другой? Никто ничего не сделает. Что сделал я для спасения Гельмута? Ровным счетом ничего.
— Хорошо, тогда уезжай. Отправляйся в Швейцарию.
Там тебя будут печатать. А главное, там ты будешь в безопасности.
Он взглянул на нее с возмущением:
— Кассандра, я немец. Это моя страна. Я имею такое же право жить здесь, как любой другой человек. Почему я должен уехать?
— Если ты не видишь причин для отъезда, зачем тогда ты морочишь мне голову, черт подери?! — не выдержав, вспылила она.
Это была их первая ссора.
— Я всего лишь говорю тебе, что моя страна катится в пропасть, и меня от этого тошнит.
— Но ты ведь ничего не можешь изменить. Если ты уверен, что все так плохо, уезжай. Уезжай прежде, чем эта страна тебя уничтожит.
— А что будет с тобой? Ты останешься здесь и будешь делать вид, что все в порядке? Ты думаешь, тебя это безумие не коснется?
— Я не знаю… Не знаю… Я вообще больше ничего не знаю и ничего не понимаю.
Прекрасная Кассандра совсем выбилась из сил. Уже в течение нескольких недель Вальмар и Дольф донимали ее этими страшными разговорами, и она чувствовала себя совершенно беспомощной. Больше всего ей хотелось, чтобы мужчины утешили, успокоили ее, пообещали, что все будет хорошо, никаких перемен к худшему не ожидается, а вместо этого и муж, и возлюбленный твердили, что дальше будет только хуже и хуже. Вальмар добивался, чтобы она перестала видеться с Дольфом, а Дольф все время негодовал и неистовствовал, будучи не в силах что-либо предпринять. Вот и сейчас его бессвязная гневная речь растянулась на добрых полчаса. В конце концов Кассандра не выдержала и тоже впала в ярость:
— Какого черта ты хочешь от меня? Что я могу сделать?
— Ничего ты не можешь сделать, будь все проклято!
По его щекам текли слезы — Дольф оплакивал своего пропавшего друга. Он притянул Кассандру к себе и всхлипнул:
— — О Господи… Кассандра… О Господи…
Они простояли обнявшись целый час. Кассандра утешала его, словно он был ее сыном:
— Ничего, милый, ничего. Все обойдется… Я люблю тебя…
Ничего более утешительного сказать ему она не могла.
Кассандра чувствовала, как страх, которому она так долго противилась, овладевает всем ее существом. А что, если Дольфа и в самом деле утащат куда-то в ночь? Вдруг она сама окажется на месте истерически рыдающей подруги Гельмута? Нет, с ней, то есть с ним, такого произойти не может…
Подобные вещи случаются только с другими…
Когда Кассандра вечером вернулась домой, Вальмар ждал ее не у себя в кабинете, как обычно, а в салоне. Предложив жене сесть, он плотно закрыл дверь.
— Кассандра, это становится невыносимо.
— Я не хочу говорить с тобой на эту тему.
Она отвернулась и стала смотреть в пылающий камин, над которым висел портрет деда Вальмара — казалось, вездесущие глаза на холсте следят за всем, что происходит в комнате.
— Сейчас неподходящий момент.
— У тебя всегда неподходящий момент! Послушай, если ты не выполнишь мое требование, я ушлю тебя из Берлина.
— Никуда я не поеду. Я не могу сейчас его бросить.
Было безумием обсуждать подобные вопросы с мужем, но у Кассандры не было выбора. Уже два месяца прошло с тех пор, как ее роман перестал быть тайной. Кассандра любой ценой должна была настоять на своем — слишком часто уступала она мужу в прежней жизни. Она отказалась от театра, отказалась от собственных детей, но Дольфа ни за что не бросит.
Кассандра резко обернулась к мужу:
— Вальмар, я не знаю, что делать. Мне трудно верить в то, что мы живем не в кошмарном сне. Что происходит с нами, с Германией? Неужели всему причиной этот идиот с усиками?
— Очень может быть. А скорее всего дело в том, что этот человек пробудил безумие, таившееся в наших душах. Может быть, все эти люди так восторженно встретили его, потому что давно уже ждали этого часа…
— Неужели никто не может его остановить?
— Думаю, уже поздно. Он заразил своим безумием весь народ, пообещал людям богатство, успех, процветание. На неискушенные умы это действует как гипноз. Противоядия не существует.
— А что будет с нами, с остальными?
— Поживем — увидим. Но с твоим другом, Кассандра, все ясно. Если дела и дальше пойдут подобным образом; долго ждать ему не придется. Ради Бога, послушай меня. Поезжай к моей матери, поживи какое-то время у нее, обдумай все как следует. Отдохни от нас обоих.
Но Кассандра не желала быть вдали от них. И еще она знала, что не должна оставлять Дольфа.
— Хорошо, я подумаю об этом, — сказала она, и Вальмар понял по ее тону, что надежды нет.
Больше он ничего не мог сделать. Впервые за свои без малого шестьдесят лет жизни Вальмар фон Готхард был побежден. Он медленно поднялся и направился к двери.
— Вальмар! — окликнула его Кассандра, протянув к нему руку. — Не смотри так на меня… Мне очень жаль, что все так получилось…
Он становился у дверей:
— Тебе жаль. Мне тоже жаль. Боюсь, нашим детям тоже будет о чем пожалеть. Ты губишь себя и, возможно, губишь всех нас.
Но Кассандра фон Готхард ему не поверила.
Глава 5
В феврале Вальмар и Кассандра присутствовали на Весеннем балу. Погода была еще зимняя, но все уже праздновали приближение весны. Под длинной горностаевой шубой на Кассандре было изысканно-простое бархатное платье с низким вырезом и расширяющейся от талии юбкой. В этом белоснежном наряде, дополняемом легкими атласными туфельками, с распущенными волосами, Кассандра казалась небесным созданием, лишенным каких бы то ни было земных забот. Невозможно было догадаться, что эта молодая женщина полдня ссорилась со своим возлюбленным из-за его неопубликованной рукописи, что она находится в крайне натянутых отношениях с мужем, с которым почти не разговаривает. С колыбели Кассандру приучили не проявлять на публике своих чувств — для чувств предназначена супружеская спальня. Поэтому фрау фон Готхард вела себя, как всегда, безупречно: ласково улыбалась всем знакомым, танцевала с друзьями и коллегами Вальмара. Ее появление в зале привлекло всеобщее внимание — Кассандра фон Готхард всякий раз поражала окружающих элегантностью своих туалетов и неземной красотой.
— Вы обворожительны, фрау фон Готхард. Просто настоящая снежная королева, — сказал очередной партнер по танцу, кажется, какой-то банкир. Вальмар был знаком с ним, и когда тот попросил позволения пригласить Кассандру на тур вальса, разрешение было тут же дано.
Плавно кружась по залу, Кассандра то и дело посматривала на мужа, беседовавшего о чем-то с друзьями.
— Спасибо, — поблагодарила она за комплимент. — Вы знакомы с моим мужем?
— Немного, Имел удовольствие встречаться с ним на ниве делового сотрудничества. Но последний год моя… деятельность почти не связана с финансами.
— Вот как? Решили устроить себе отпуск? — любезно улыбнулась Кассандра.
— Отнюдь. Просто я перестал заниматься коммерцией и помогаю нашему фюреру отрегулировать финансовую систему рейха.
Эти слова были произнесены с таким апломбом, что Кассандра взглянула на своего партнера с некоторым удивлением.
— Ясно. Должно быть, вы очень заняты.
— Безусловно. А чем заняты вы?
— Дети и муж отнимают довольно много времени.
— А что вы поделываете в свободное время?
— Что, простите?
Кассандре стало неуютно рядом с этим бесцеремонным господином.
— Я слышал, что вы вроде бы покровительствуете искусствам.
— В самом деле?
Ей уже хотелось только одного — чтобы этот танец поскорее закончился.
— Да, мне так говорили. — Финансист вежливо улыбнулся, но взгляд его оставался ледяным. — На вашем месте я не стал бы тратить столько времени на ерунду. Видите ли, наша концепция искусства в скором времени претерпит значительные изменения.
— Вот как?
Кассандре показалось, что она сейчас упадет в обморок.
Кажется, этот человек предостерегал ее насчет Дольфа. Или, может быть, она сходит с ума и ей уже слышится угроза в самых невинных словах?
— Да, это так. Дело в том, что наши писатели — люди слабые и психически неполноценные. Так дальше продолжаться не может.
Нет, она ошиблась — он действительно намекает на Дольфа! Кассандра вспылила:
— По-моему, вы и так уже положили этому конец. Насколько я заметила, кое-кого из писателей больше не печатают. Или я ошибаюсь?
О Господи, что это на нее нашло? Хорошо, что не слышал Вальмар… В это время танец подошел к концу. Сейчас этот мучительный разговор закончится. Но Кассандра почувствовала, что ей хочется высказаться до конца; приходилось сдерживаться.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7