Он вдруг стал покупать яхты, самолеты, апартаменты в Нью-Йорке, чтобы проводить там деловые совещания, дом в Лондоне, который, как оказалось, ему всегда хотелось иметь. А также домик на Гавайях и дом в городе, который был так велик, что она, увидев его, расплакалась. Тем более что он купил его, не посоветовавшись с ней. Она не хотела переезжать во дворец. Она обожала уютный домик в Пало-Альто, где они жили с тех пор, как родился их сын Уилл.
Несмотря на протесты Фернанды, четыре года назад они переехали в город. Уиллу к тому времени было двенадцать лет, Эшли – восемь, а Сэму едва исполнилось два года. Аллан настаивал, чтобы она наняла нянюшку, что позволило бы ей ездить вместе с ним, но Фернанда этого тоже не хотела. Она любила сама заботиться о своих детях. Она так и не сделала карьеру и была счастлива, что Аллан всегда зарабатывал достаточно, чтобы содержать семью. Если иногда возникали трудности, она, затянув потуже поясок, наводила экономию в хозяйстве, и они выходили из трудного положения. Она любила сидеть дома с детьми. Уилл родился у них ровно через девять месяцев после бракосочетания, и во время беременности она трудилась неполный рабочий день в книжном магазине, но с тех пор больше никогда не работала. В колледже она специализировалась по истории искусств. Специальность была довольно бесполезной, если она не собиралась получить степень магистра или даже доктора и стать преподавателем или работником музея. Других талантов, которые могли бы иметь спрос на рынке занятости, у нее не было. Она умела лишь быть женой и матерью, но умела это действительно хорошо. Их дети росли счастливыми, здоровыми и разумными. Даже когда Эшли было двенадцать, а Уиллу – шестнадцать, что считается проблематичным возрастом, у нее не было ни единой проблемы с детьми. Они тоже не хотели переезжать в город. Все их друзья жили в Пало-Альто.
Дом, который выбрал для них Аллан, был громадным. Его построил один известный финансист, занимающийся операциями со спекулятивным капиталом, и продал его, когда удалился от дел и переехал в Европу. Фернанде дом казался дворцом. Она выросла в пригороде Чикаго. Отец ее был врачом, а мать – школьной учительницей. Они всегда жили в достатке, и в отличие от Аллана она ждала от будущего простых и понятных вещей. Ей хотелось выйти замуж за человека, который ее любит, и иметь чудесных детишек. Она много читала о воспитании детей и передала своим детям страсть к искусству. Она поощряла их самостоятельность и стремление воплощать в жизнь свои мечты. Аллану она всегда внушала то же самое. Просто она не ожидала, что он в своих мечтах зайдет так далеко.
Когда он сказал ей, что продал компанию за двести миллионов долларов, она чуть не лишилась сознания и подумала, что он шутит. Возможно, если бы ему очень крупно повезло, он мог бы продать компанию за один, два, или пять, или даже – по самым фантастическим предположениям – за десять миллионов долларов, но не за две сотни миллионов! Она хотела лишь иметь достаточно денег, чтобы дети закончили колледж и безбедно жили до конца своих дней. Может быть, было бы достаточно, если б Аллан смог удалиться отдел, и они смогли бы провести год в Европе, и она получила бы возможность поводить его по музеям. Ей хотелось бы провести месяц-другой во Флоренции. Но непредвиденная сумма, которая словно с неба свалилась, превзошла всякие мечты. А Аллан словно с цепи сорвался.
Он не только купил дома и апартаменты, яхту и самолет, но и сделал ряд чрезвычайно рискованных инвестиций в области высоких технологий. При этом он каждый раз заверял Фернанду, что для беспокойства нет причин, потому что он знает, что делает. Он скользил по гребню волны и чувствовал себя непобедимым. Он был на тысячу процентов уверен в правильности своих оценок ситуации, хотя у нее в то время такой уверенности не было. Они начали ссориться по этому поводу. Он смеялся над ее страхами. Идя на большой риск в ожидании высоких прибылей, он вкладывал деньги в другие компании, которые еще не проявили себя, «не оперились», торопясь сделать это, пока спрос на рынке продолжал расти. И в течение почти трех лет все, к чему он прикасался, превращалось в золото. Казалось, что бы он ни делал, как бы ни рисковал, он не может потерять деньги. И он их не терял.
На бумаге за первые год или два их громадный, только что нажитый капитал фактически увеличился вдвое. Особенно крупные вложения он делал в две компании, в которых был полностью уверен, хотя другие предупреждали его, что это слишком рискованно. Но он не слушал никого. Его уверенность в непогрешимости своих оценок достигла невероятных размеров, и, когда она занималась обустройством их нового дома, он упрекал ее в излишней осторожности и пессимизме. К тому времени даже она стала привыкать к их новому богатству и начала тратить денег больше, чем, по ее мнению, следовало бы. Но Аллан без конца убеждал ее, что надо радоваться жизни и ни о чем не беспокоиться. Она сама себя поразила, приобретя на аукционе «Кристиз» в Нью-Йорке два великолепных полотна импрессионистов и буквально дрожала, вешая их в своей гостиной. Она и помыслить не могла о том, что когда-нибудь станет владелицей этих или подобных им картин. Аллан поздравил ее с разумным решением. Сам он летал высоко, наслаждался этим и хотел, чтобы она тоже получала от этого удовольствие.
Однако даже тогда, когда их финансовое положение достигло небывалых высот, Фернанда не допускала экстравагантности и не забывала о скромном начале их совместной жизни.
Семья Аллана жила в южной Калифорнии и была богаче, чем ее семья. Отец его был бизнесменом, а мать, в юности работавшая моделью, стала домохозяйкой. У них были дорогие машины, хороший дом и членство в загородном клубе. Когда Фернанда впервые приехала к ним, все это произвело на нее должное впечатление, хотя его родители показались ей людьми, несколько склонными к показному роскошеству. Его мать, несмотря на теплый вечер, была в меховом манто, и Фернанде вдруг пришло в голову, что у ее матери, хотя та жила на Среднем Западе, отличавшемся морозными зимами, мехового манто не было, да она и не стремилась его иметь.
Демонстрация богатства была более важна для Аллана, чем для нее, особенно теперь, когда на них обрушился неожиданный успех. Он сожалел лишь о том, что его родители не дожили до его звездного часа. Они были бы в восторге. А Фернанда порадовалась тому, что ее родители тоже не дожили до этого часа и не смогли увидеть всего, что происходило. Десять лет назад они погибли в дорожной аварии. Что-то подсказывало ей, что ее родители были бы шокированы тем, как Аллан тратит деньги. Ее это по-прежнему тревожило, несмотря на то что сама купила две картины. Она надеялась, что это по крайней мере было правильным вложением капитала. И картины эти ей действительно нравились. Однако многие приобретения Аллана делались напоказ. И он без конца напоминал ей, что может себе это позволить.
Волна успеха нарастала в течение почти трех лет, и Аллан продолжал вкладывать капитал в другие спекулятивные проекты, приобретая крупные пакеты акций ненадежных компаний. Он полностью полагался на собственную интуицию, иногда вопреки всем доводам разума. Его друзья и коллеги называли его Бешеным Ковбоем и нередко подтрунивали над ним. Фернанда частенько чувствовала себя виноватой в том, что не всегда поддерживала его. В детстве ему не хватало уверенности в себе, и отец бранил его за мягкотелость, а теперь вдруг самоуверенность Аллана возросла настолько, что Фернанде казалось, будто он постоянно пляшет на краю пропасти и абсолютно ничего не боится. Но ее любовь к нему пересилила все ее опасения, и она в конце концов ограничилась тем, что стала ободрять его, наблюдая со стороны. Разумеется, ей не на что было жаловаться. Затри года их собственный капитал увеличился почти втрое и составлял полмиллиарда долларов. Это было нечто немыслимое.
Они с Алланом всегда были счастливы вместе, даже до того, как у них появились деньги. Он был легким в общении, славным парнем, который обожал свою жену и детишек. Они оба радовались каждый раз, когда у них рождался ребенок, и оба искренне любили своих детей. Он особенно гордился Уиллом, которого природа наделила атлетическим сложением. А когда он впервые увидел, как Эшли в возрасте пяти лет исполняет сольный балетный номер, у него по щекам покатились слезы. Он был великолепным мужем и отцом и был уверен, что его способность превратить скромное капиталовложение в огромную финансовую удачу даст их детям возможности, о которых ни один из них не мог и мечтать. Он начал поговаривать о том, чтобы на год перебраться в Лондон, с тем чтобы дети могли учиться в школе в Европе. А Фернанду соблазняла мысль о том, что можно было бы целыми днями бродить по Британскому музею и галерее Тейт. В результате она даже не стала возражать, когда он приобрел за двадцать миллионов долларов дом на Белгрейв-сквер. В новейшей истории это была самая высокая цена, уплаченная там за дом. Но дом был великолепен.
Ни дети, ни она не возражали, когда по окончании занятий в школе они отправились на месяц в Лондон. В Лондоне им очень понравилось. Остаток лета они провели на своей яхте на юге Франции, пригласив присоединиться к ним своих друзей из Кремниевой долины. К тому времени Аллан стал легендарной личностью, но появились и другие, которые делали почти такие же огромные деньги, как он. Но как это бывает в игорных домах Лас-Вегаса, некоторые забирают выигранные деньги и исчезают, тогда как другие бросают их на стол и продолжают игру. Аллан без конца заключал сделки, связанные с огромными капиталовложениями. Она уже не имела отчетливого представления о том, что он делает, но почти перестала беспокоиться об этом, ограничившись управлением хозяйством в их домах и заботой о детях. Может быть, так и должно быть у богатых людей? Ей потребовалось три года, чтобы поверить, что его мечта об успехе реализовалась.
Мыльный пузырь лопнул наконец через три года после первоначальной нежданной удачи. Случился скандал, затронувший одну из его компаний – ту самую, в которую он вкладывал огромные средства в качестве пассивного партнера с неограниченной ответственностью. Фактически никто официально не знал, делал ли он капиталовложения, и если делал, то в каком объеме, но он потерял более ста миллионов долларов. Каким-то чудом в тот момент это даже не пробило заметной бреши в их капитале. Фернанда прочла в газетах о крахе компании, вспомнила, как Аллан что-то говорил о ней, и попросила его рассказать поподробнее. Он сказал, чтобы она не беспокоилась. По его словам, сто миллионов долларов ничего для них не значили. Еще немного – и он станет миллиардером. Он не сказал ей, что делал займы под обесценивающиеся акции, а когда компании оказались на грани краха, он не сумел вовремя продать их, чтобы покрыть долг.
Следующий удар был сильнее, чем первый, и в денежном выражении почти вдвое превышал его. А после третьего удара, когда спрос на рынке упал, даже Аллан начал беспокоиться. Вдруг оказалось, что акции, под которые он делал займы, совершенно обесценились и у него ничего не осталось, кроме долгов. То, что последовало за этим, было похоже на крушение мира. За какие-то шесть месяцев почти все, что нажил Аллан, обратилось в дым, и акции стоимостью в двести долларов стали стоить гроши. Для Барнсов это была настоящая катастрофа.
С горьким сожалением он продал яхту и самолет, заверяя Фернанду и самого себя, что, когда положение на рынке стабилизируется, он снова купит их в течение года, причем они будут еще лучше, чем прежние, но этого, разумеется, не случилось. Он не просто потерял то, что они имели, но и сделанные им инвестиции обращались в пыль, оставляя колоссальные долги. К концу года его долг был почти так же огромен, как и неожиданно свалившееся на него богатство. Как и тогда, когда ему выпала неожиданная удача с его первой компанией, Фернанда не понимала полностью последствий того, что происходит, потому что он практически ничего ей не объяснял. Он находился в постоянном напряжении, постоянно висел на телефоне, ездил из одного конца света в другой, а когда приезжал домой, кричал на нее. Он совсем потерял голову, и не без причины.
В прошлом году накануне Рождества она знала лишь, что сумма его долга составляет несколько сотен миллионов, а большая часть его ценных бумаг обесценилась полностью. Осознавая это, она не имела понятия, что он намерен предпринять, чтобы исправить положение, и в какой отчаянной ситуации они рискуют оказаться. К счастью, многие инвестиции он производил от имени анонимных товариществ и акционерных компаний – «почтовых ящиков», созданных без указания его имени. Благодаря этому деловое сообщество, в котором он занимался бизнесом, пока не поняло, в каком катастрофическом положении он оказался, и он не хотел, чтобы об этом кто-нибудь узнал. Он скрывал это не только из гордости, но и потому, что не хотел, чтобы люди опасались вступать с ним в деловые отношения. Ему стало казаться, что от него за версту пахнет поражением, точно так же как в былые времена он источал аромат победы. Вокруг него образовалась атмосфера страха, и Фернанда ломала голову, не зная, как оказать ему моральную поддержку. Перед тем как он сразу после Рождества уехал в Мексику, она умоляла его продать дом в Лондоне, апартаменты в Нью-Йорке и домик на Гавайях. Он поехал туда с группой предпринимателей, чтобы заключить сделку, которая, если все пройдет гладко, позволит им компенсировать почти все их убытки. Перед его отъездом она предложила ему продать дом в городе и снова переехать в Пало-Альто, а он сказал в ответ, чтобы она не строила из себя дурочку. Он заверил ее, что все очень скоро вновь станет на свои места и чтобы она ни о чем не беспокоилась. Но сделка в Мексике так и не состоялась.
Он находился там уже два дня, когда в финансовом мире неожиданно разразилась еще одна катастрофа. В течение недели рухнули, словно крытые соломой хижины, три большие компании, унеся с собой две из самых крупных инвестиций Аллана.
1 2 3 4 5 6 7