Весело щебеча, девочки повели ее сначала наверх, в свою комнату с удобным креслом у окна и хорошеньким канифасовым пологом над кроватью. В углу стояла прялка, напомнившая Генриетте о ее трудах в детстве, которые в основном были безуспешными. Нэн показала ей платок, который она подшивала. На тонком батисте виднелось пятнышко крови, видимо, девочка уколола палец. Однажды Генриетта провела весь день запертой в темном чулане за такой же проступок.
Она отбросила мрачные воспоминания, им не место здесь, в этом доме, где детей любят и где им доверяют.
— Ну а что еще можно посмотреть? — живо спросила она, направляясь к двери.
На этом этаже находилось еще восемь спален, и девочки показали их. Все комнаты были прекрасно обставлены. Некоторые предназначались для гостей, остальные занимали наиболее уважаемые слуги, например, госпожа Кирстон. Лиззи толкнула открытую дверь в конце коридора.
— Это папина комната. И нашей мамы… раньше.
Генриетта вошла в большую комнату и задала вопрос, который ей самой никто никогда не задавал:
— Ты скучаешь по маме, Лиззи?
Девочка нахмурилась и сморщила носик, как всегда, когда задумывалась. Она села в кресло и расправила передник.
— Сначала скучала, но это было очень давно.
— А папа скучает, — вставила Нэн тонюсеньким голоском. — Он сам говорил мне.
Генриетта вспомнила: Дэниел говорил, что одинок и что его детям нужна мать. Ей показалось тогда, что это очень большая ответственность. Она осматривала спальню, которая была свидетельницей любви, рождения и смерти — прошлого ее мужа. Сможет ли их новая жизнь заслонить прошлое? Как можно соперничать с воспоминаниями? Будет ли эта большая кровать с резными столбиками по углам и роскошно вышитым пологом постоянно напоминать Дэниелу о его потере?
Генриетта была всего три дня замужем за человеком, который относился к ней очень нежно и с большим пониманием. Ей казалось, что она знала мужчину, ставшего ее мужем. До этого они провели в тесном общении четыре недели, и она не чувствовала никакого принуждения. Когда Генриетта противоречила и упрямилась, Дэниел обращался с ней, как с одной из дочерей. Ей никогда не приходило в голову обижаться на это, так как она не подвергала сомнению правильность его поведения. Но теперь совсем другое дело, и они должны относиться друг к другу иначе. К несчастью, она не знала, как добиться этого, ибо поняла сейчас, что почти ничего не знает о человеке, с которым должна прожить долгие годы, пока смерть не разлучит их.
— Хочешь, теперь мы покажем, что находится внизу? — прервала Лиззи размышления Генриетты. — Мы не можем войти в папин кабинет, потому что госпожа Кирстон и господин Геральд запирают его…
— Думаешь, она расскажет ему о рыбалке? — забеспокоилась Нэн, и ее маленькое остренькое личико выразило озабоченность.
— О какой рыбалке? — спросила Генриетта, отвлекаясь от своих мыслей.
— С деревенскими мальчишками, — пояснила Лиззи. — Они ловили форель и научили нас делать это.
— О, да, это очень интересно, — согласилась Генриетта с не подобающим матери энтузиазмом. — Вы поймали хотя бы одну?
— Форель нет, — сказала Лиззи с печальной усмешкой, — но зато заработали кучу неприятностей.
— Ну, ловля форели не очень подходящее для вас занятие, — задумчиво сказала Генриетта.
Обе девочки смотрели на нее с изумлением. И это единственное возражение, которое новая жена отца высказала против ловли форели? Дальнейшую экскурсию по дому они провели с еще большим удовольствием и, когда их позвали на обед, уже стали лучшими друзьями.
Генриетта мельком осмотрела кухню и получила весьма смутное представление об экономке и поваре. Эта сфера всегда мало ее интересовала. Она вошла в столовую, не имея понятия, что обед, который должен был состояться за длинным столом красного дерева, поставит ее в затруднительное положение.
Дэниел подошел к почетному месту в конце стола и отодвинул для нее резной стул. Генриетта стояла в нерешительности, и он подмигнул ей. На ее скулах появились красные пятна, когда она заняла непривычное для себя место, улыбаясь мужу. Сам Дэниел занял место во главе стола, а дети, воспитательница и управляющий сели по бокам.
«Не стоит ожидать сразу слишком многого», — сказал Дэниел сам себе. Ей незнакома роль жены, и она не может сразу привыкнуть к ней, поэтому пока он должен руководить лакеями и представлять блюда, как делал это после смерти жены. Но он надеялся, что Генриетта наблюдает за его действиями и воспримет урок, а затем возьмет дело в свои руки.
Дэниел выслушал отчет управляющего о состоянии поместья и рассказ госпожи Кирстон об успехах его дочерей. Он не имел претензий ни к управляющему, ни к воспитательнице, но было очевидно, что настало время взять управление в свои руки. Дети были радостно возбуждены и задавали ему массу вопросов о том, как он провел последние шесть месяцев, но о Генриетте никто не спрашивал. Дэниел подумал, что рассказ Гэрри мог бы поразить воображение Лиззи. Малышка Нэн, возможно, не все поймет, но Лиззи ничего не пропустит.
К концу обеда он отправил девочек заниматься уроками. Пылкое предложение Лиззи устроить сегодня выходной получило категорический отказ.
— Генриетта, нам надо обсудить некоторые детали ведения домашнего хозяйства, а затем я оставлю тебя и поговорю со Сьюзен Йетс, которая будет твоей помощницей. Она экономка и может рассказать все, что тебе надо знать о том, как вести домашние дела. — Обойдя стол, Дэниел отодвинул ее стул, продолжая говорить. — Конечно, ты можешь сделать некоторые изменения по своему усмотрению.
Генриетта встала с бодрой улыбкой. Он говорил слова, которые должны были поддержать ее, но вместо этого молодую женщину охватил страх. Они отправились в кабинет Дэниела в задней части дома. Он сел за черный дубовый письменный стол, приглашая Генриетту занять место в кресле у камина. Она расположилась там, деловито расправляя юбки и с трудом скрывая неловкость.
— Гэрри, я хочу, чтобы ты правильно поняла меня, — медленно начал Дэниел. — Пожалуйста, не рассказывай детям о своих приключениях.
— Почему? — Она удивленно взглянула на мужа.
— Думаю, нет необходимости объяснять тебе это, — сказал Дэниел с некоторым беспокойством. — Такой пример может увлечь Лиззи.
— О да, понимаю. — Генриетта сочувственно улыбнулась. — Прошу прощения за свою глупость. Конечно, я ничего не скажу им. Но не лучше ли нам тогда сочинить подходящую историю, чтобы объяснить, как мы встретились и поженились?
Дэниел нахмурил брови, постукивая пальцами по блестящей поверхности стола.
— Думаю, достаточно сказать, что я встретил тебя по дороге в Лондон, куда ты направлялась в сопровождении своего отца. Это ни у кого не вызовет вопросов.
— Но тогда они могут подумать, что браки совершаются очень легко и быстро, — возразила Генриетта.
Дэниел пожал плечами:
— Они могут думать что угодно. Но в трудные времена часто происходит такое, что при обычной жизни считается странным.
— Да, я тоже так думаю. — Генриетта встала. — Если это все, я пойду…
— Нет, сядь, пожалуйста. — Дэниел жестом удержал ее. — Это только первый вопрос, который я хотел обсудить с тобой.
Генриетта снова села, чувствуя себя, как матрос на тонущем корабле. Она сделала умное лицо и внимательно смотрела на мужа, стараясь показать, что эта беседа ей нравится.
— Думаю, будет лучше, если ты сама займешься нашими счетами, и мы будем просматривать их каждый месяц, — оживленно сказал Дэниел, продолжая постукивать пальцами по столу. — Ты должна укладываться в ту же сумму, какую я обычно выделял Сьюзен Йетс, но если ты почувствуешь, что этого недостаточно, мы можем проверить расходы через месяц. — Получив от жены молчаливый кивок, означающий согласие, Дэниел перешел к следующему пункту. — Полагаю, тебе потребуется два-три дня, чтобы изучить хозяйство, сопровождать тебя будет Сьюзен Йетс, а когда ты войдешь в курс дел, можешь начать занятия с девочками. Лиззи достаточно взрослая, чтобы приступить к изучению работы в кладовой, на кухне и даже маслобойне. Нэн еще очень мала и может только наблюдать, но, думаю, полезно приучать ее к делу с раннего детства.
Генриетта закусила нижнюю губу. Стоило ли говорить ему о своем полном невежестве в этих делах? Дэниелу будет трудно поверить в это. Любая девушка ее сословия должна знать то, о чем он говорит, и войти в дом мужа, готовая без промедления приступить к управлению домашним хозяйством. В конце концов Генриетта решила ничего не говорить. Она, конечно, сможет многому научиться, наблюдая за Сьюзен Йетс и задавая ей разумные вопросы, которые не выдадут ее полного невежества. Она снова молча кивнула в знак согласия.
Дэниел задумчиво сдвинул брови и, казалось, не нашел ничего необычного в ее молчаливых ответах.
— Думаю, в настоящий момент будет лучше, если госпожа Кирстон станет по-прежнему следить за занятиями и поведением детей и докладывать мне. Нельзя сразу взваливать на твои плечи слишком много обязанностей.
— Да, конечно, — сказала Генриетта слабым голосом.
— Мне будет очень приятно, если ты сможешь проводить с ними как можно больше времени. — Дэниел улыбнулся. — Возможно, кататься вместе на лошадях и делать всякое такое, что доставит тебе удовольствие и будет способствовать укреплению дружбы с детьми. Они очень нуждаются в дружеском общении.
Генриетта радостно согласилась, чувствуя себя более уверенно в таких делах. Она полагала, что может легко найти общий язык с Лиззи и Нэн.
— И в заключение, — Дэниел загнул еще один палец, — тебе нужна новая одежда, не так ли? — Он снова улыбнулся. — Плохо, если молодая жена не имеет своего гардероба.
— Мне нужно совсем немного, — сказала Генриетта. — У меня никогда не было большого гардероба.
— Думаю, не было даже достаточного. — Он вопросительно приподнял бровь и получил в ответ еще один утвердительный кивок. — Пожалуй, тебе надо съездить в Пембери. Там есть хорошая лавка, где можно купить подходящие ткани, и, если ты не захочешь шить сама, наша швея сделает это по твоим рисункам. Госпожа Кирстон уверяет, что она прекрасная мастерица.
Дэниел вытащил из нижнего ящика письменного стола небольшую шкатулку и открыл ее.
— Нам надо с толком потратить деньги, пока они у нас есть. Парламент не сможет забрать то, чего у меня нет.
— Ты полагаешь, что на тебя наложат большой штраф?
Он пожал плечами, вынимая кожаный мешочек.
— Да, глупо ожидать поблажек. Я должен смириться и принять Национальное соглашение.
Принять Национальное соглашение означало публично отречься от короля и объявить о подчинении законам парламента. После этого правительство налагало штраф в зависимости от степени причиненного ему вреда и размеров имущества лица, принимающего на себя означенные обязательства. Для того чтобы жить по новым законам страны, все прежние сторонники короля должны были пройти через эту процедуру. Единственной альтернативой являлось бегство. Глядя в лицо Дэниела, искаженное болезненной гримасой, Генриетта поняла, что акт отречения вызывал в сердце мужа гораздо большую боль, чем штраф.
— Этого будет достаточно. — Он протянул ей тяжелый мешочек. — Полагаю, тебе следует взять с собой госпожу Кирстон, она хорошо знает местных торговцев. Можешь взять и детей, если хочешь. Они с радостью сделают мелкие покупки, чтобы отметить нашу свадьбу и мое возвращение.
Генриетта приняла мешочек, ощутив его тяжесть. Кажется, ее муж — очень щедрый человек, однако мысль о том, что он может потребовать взамен, несколько снижала удовольствие от его предложения.
— Когда мы можем поехать в город?
— Завтра я должен побывать в Мейдстоуне и представиться членам комиссии. Это лучше, чем если они начнут искать меня. Не знаю, как долго я буду отсутствовать, но ты можешь решить вопрос о поездке и без меня, а когда я вернусь, мы начнем новую жизнь. — Он встал и, обогнув стол, подошел к ней.
Генриетта продолжала сидеть у камина. Опустившись на одно колено рядом с ее креслом, Дэниел рукой повернул к себе ее голову. Черные глаза смотрели на нее с сочувствием и пониманием, которые он часто проявлял и раньше.
— Я верю, все уладится, моя фея, — сказал он тихо, скользя кончиком пальца по линии ее губ. — Сейчас ты немного сбита с толку, но скоро почувствуешь себя настоящей хозяйкой, и мы еще лучше узнаем друг друга.
— Я боюсь, — едва слышно прошептала Генриетта.
— Чего? — Он продолжал нежно ласкать пальцем ее лицо.
— Что… что у меня ничего не получится, — призналась Генриетта, глядя на него большими карими глазами, выделяющимися на бледном лице в ореоле золотистых волос. — Я очень хотела бы понравиться тебе, но… но, кажется, не смогу этого сделать.
— Почему?
— Мы заключили странную сделку, — осторожно начала она. — И очень поспешную. Я не хочу, чтобы ты сожалел об этом.
Дэниел покачал головой:
— Нет, Гэрри. Я ни о чем не буду сожалеть. — Он поцеловал ее в уголки губ. — И, надеюсь, ты тоже.
Она энергично покачала головой, не допуская даже мысли об этом, и поспешно вышла из комнаты, отправившись на кухню, где надеялась потихоньку ввести некоторые изменения. Если Дэниел будет отсутствовать несколько дней, она получит возможность проявить свои знания и умение, которые приобрела за последние десять лет.
Дэниел стоял, глядя на огонь. Какой необычной оказалась его жена. Странная смесь гордости, решительности и в то же время уязвимости, делающей ее иногда очень скрытной. Яростно защищая то, во что верила, она становилась удивительно смелой, при этом часто забывая о собственной безопасности, в большей степени подчиняясь инстинкту и не думая о последствиях. Он никогда не предполагал, что у него будет такая жена, найденная на поле проигранной битвы под Престоном и опутавшая его паутиной своих проблем и своей любви.
Этой ночью, лежа в постели, которую он делил с Нэн и в которой спал один в течение последних четырех лет, Дэниел почувствовал, что Генриетта с радостью отзывается на его ласки. Помня о ее молодости и неопытности, он любил ее очень осторожно и нежно, вновь наслаждаясь утраченным женским теплом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46