— Он выпрямился и уточнил: — Ровно шесть лет.
Его взгляд скользнул по разгромленному хозяйству несчастного виллана. Несколько овец, избежавших гибели, разбежались по полю и теперь бродили вокруг пожарища, жалобно блея. Де Клер окликнул одного из солдат и приказал перегнать скотину в замок. Там тоже хватало голодных ртов, и нельзя было брезговать даже этой малостью. Одному Господу ведомо, какие еще удары приготовила для них судьба.
— Те, кто выжил, говорят, что это были О'Доннелы. А вырезали семью из клана Локлана О'Нила.
— О'Нила? — Реймонд задумался, припоминая события шестилетней давности. — Ну конечно, О'Доннелы лишились своей земли из-за О'Нила, когда тот устроил заговор против Пендрагона!
— По-вашему, О'Доннелы могли устроить это из мести?
— Да.
— Но зачем было так долго ждать?
— Эта земля бесплодна, и кланы не могли набрать достаточно сил, чтобы вспомнить о мести. Но они никогда не прощают пролитой крови. — Реймонд с Алеком бок о бок обходили разгромленную деревню. — Тебя не было здесь в то время, Алек, а Локлан О'Нил загубил тогда сотни ни в чем не повинных ирландцев. Он не щадил даже своих родственников, когда нападал на них под видом английских солдат. Но чаще всего он переодевался в цвета Магуайра — и уж тогда кровь лилась ручьями.
Алек выдал такой набор цветистых ругательств сразу на пяти языках, что озадачил даже де Клера.
— Зачем ему это понадобилось? — сурово спросил Алек.
— И чтобы посеять смуту. Чтобы люди поверили в зловещие россказни о Пендрагоне и чтобы натравить его на Магуайра. О'Нил хотел дождаться, пока они начнут воевать между собой, чтобы исподтишка прикончить обоих, а потом завладеть Донеголом, Тайроном и Коулрейном в придачу. Он успел побывать при дворе и втереться в доверие к королю. — Реймонд наклонился и подобрал с земли обломок копья, хмуро разглядывая потемневшее от времени древко. — Боюсь, что они так и не забыли старых обид. — Рыцарь умолк, вспоминая ту ночь, когда вот такой же обломок копья остался у него в плече. — Они оказались чертовски хитры. Представляешь, они устроили себе норы прямо в земле и замаскировали их ветками и листвой. После резни они прятались в эти норы и сидели там до тех пор, пока все вокруг не стихало. Люди считали их призраками. Даже Пендрагон на какое-то время поверил, что здесь орудуют фении.
От неожиданности Алек даже остановился.
— Но ведь эти ирландские воины поклялись защищать свой народ, а не резать его по ночам!
— Гэлан Пендрагон не очень-то спешил в это поверить! — криво усмехнулся Реймонд.
— И вы угодили во всю эту заваруху, верно? Вы же были тогда у Пендрагона правой рукой!
Реймонд кивнул. Он не любил вспоминать те времена, по-прежнему считая себя виновным в том, что не сумел помешать мерзавцам похитить жену Гэлана. Его рука машинально потянулась к старому шраму на плече. Он едва не поплатился жизнью за то, что раскрыл тайну проклятых земляных нор. И снова перед его мысленным взором возник образ Фионы: обнаженное тело, полускрытое под черным шелком волос, и голубые глаза, смотревшие на него из темноты.
— Позаботься о мертвых, Алек, и доставь в замок тех, кто выжил. — В ответ на недоумевающий взор рыцаря де Клер добавил: — Я понимаю, что там и так полно народу, но разве ты сможешь спокойно спать, зная о том, что люди остались без крыши над головой?
— Нет, милорд. Только вот у повара наверняка не хватит провизии на всю эту ораву.
— Нашему повару приходилось кормить целую армию! Что для него какая-то дюжина тощих вилланов?
Алек поклонился и пошел в деревню, а Реймонд отправился к лошадям. Но вдруг у него за спиной раздались голоса, и он замер, до половины вытащив меч, готовый отразить любую атаку.
Из туманного облака появилась Фиона и побежала к раненым. Как всегда, люди шарахались от нее во все стороны. Реймонд спрятал меч в ножны и поспешил ей наперерез. Фиона до сих пор не заметила его присутствия, и когда она оказалась возле повозки, доверху заполненной трупами, рыцарь физически ощутил охватившие ее боль и отчаяние.
Шаги Фионы замедлились, ноги подогнулись, отказываясь служить, и стало ясно, что среди убитых лежит человек, который был ей близок и дорог.
Фиона ухватилась за край повозки, глубоко вздохнула и дрожащей рукой приподняла край полотна. С тихим стоном она прикоснулась к безжизненному детскому лицу. В золотистых волосах маленькой Лии запеклась черная кровь. Фиона вспомнила, как две недели назад встретила девочку в лесу. Малышка отважно забралась в самую чащу, чтобы собственными глазами увидеть Малый Народец. Фионе пришлось объяснить девочке, что феи являются лишь к тем, кто наделен волшебным даром и хорошо себя ведет. Она отправила Лию домой и только после этого обнаружила, что Кайра с одной из своих сестер все это время скрывалась у нее за спиной.
Шинид наверняка придет в отчаяние, узнав о гибели своей подружки. Рядом с Лией лежала ее мать, попросту брошенная поверх другого трупа. Фиона закрыла глаза, стараясь не поддаться панике и гневу. Но стоило ей услышать свое имя — и она развернулась как тугая пружина.
Реймонд невольно отшатнулся: у Фионы был такой вид, будто она сейчас выцарапает ему глаза.
— Теперь ты видишь, к чему привело ваше вторжение? — Она положила руку на край повозки.
— Я не имею ни малейшего отношения к этим делам.
— Врешь! — Фиона что было силы толкнула его в грудь, прикрытую холодной сталью доспехов. — Резня началась после того, как ты появился в этих краях, англичанин!
— Фиона, — он перехватил ее руки и заставил себя отстраниться, хотя все внутри его кричало от желания, — успокойся! — При виде слез, стоявших у нее в глазах, Реймонд стал мрачнее тучи.
— Сам успокойся! — Она грубо вырвалась из его рук. — Вы со своим королем норовите заграбастать все, до чего сумеете дотянуться, а мы вынуждены за это расплачиваться! — Она приподняла голову мертвой девочки и повернула ее лицом к рыцарю. — Вот взгляни! За что убили этого ребенка? — Она подхватила Лию на руки и вынудила Реймонда принять от нее этот страшный груз. — Тебе никогда не приходило в голову, что она могла бы прожить счастливую жизнь, если бы ты не явился в замок?
Реймонд опустил взгляд на посеревшее детское личико и скривился от острой боли. Повторяя про себя, что на войне всегда гибнут невинные люди, он осторожно уложил Лию обратно в повозку и накрыл девочку полотном.
— Эту жизнь отнял не я, а О'Доннелы. — Он сурово взглянул в лицо Фионе. — Твои соотечественники.
— Их гнев не вырывался наружу, пока не явился ты! — заявила она. — К тому же О'Доннелов осталось в этих местах слишком мало, чтобы устроить такую грандиозную резню и насладиться местью. Да и клан О'Нила давно расплатился за то, что натворил когда-то по приказу Локлана. Они превратились в парий, в отверженных, без конца проклинаемых теми, кто пострадал от их рук. А теперь ты затеял здесь стройку, угрожая лишить их даже той жалкой крыши, что была у них над Головой!
— Бастион должен защитить их от набегов.
Его хваленый бастион мог принести этой земле только новые страдания, но англичанин не желал ничего видеть в своей упрямой гордыне.
— Если ты будешь строить его поперек лощины, то первыми пострадают твои же люди!
— Что это ты задумала? — подозрительно прищурился он.
— Ты так ничего и не понял, лорд Антрим! Главный закон, по которому живут такие, как я, — никому не причинять вреда; и я никогда его не нарушаю! Никогда, понимаешь? Даже если речь идет о врагах! — И она добавила вполголоса: — Или о тебе.
— Зато твоя ненависть не знает никаких границ, Фиона.
— Не моя ненависть! — сердито вскинулась она. — А твоя непроходимая тупость!
— Я и без тебя знаю, что ирландцы не рады моему появлению в Антриме, — сурово процедил он. — Но если О'Доннел учинил резню ради того, чтобы вернуть свои земли, — он напрасно взял на душу этот тяжкий грех.
Она рассмеялась, но этот хриплый вымученный смех больше походил на карканье.
— Ты привел в Антрим целое войско, потому что собирался огнем и мечом доказывать свое право на эту землю! Но против вас не осмелилась выступить ни одна живая душа, и ты уже возомнил, будто теперь все пойдет как по маслу?
Реймонд опешил. Она читала его мысли! Фиона моментально поняла по его глазам, что попала в точку.
— Да, сэр рыцарь, правда всегда горька, не так ли? И платить за нее приходится дорого! — Она выразительно обвела взглядом раненых и убитых вилланов и их горевшие дома. Насколько еще успеет возрасти цена правды, пока Реймонд положит этому конец?
— Этот удар был нацелен на ирландцев, а не на англичан!
— А разве ты не собирался защищать моих соотечественников так же, как своих? Ведь ты без конца болтал о том, что отвечаешь за все, что происходит на твоей земле! Разве это не относится к погибшим вилланам?
— Не тебе учить меня ответственности, Фиона, — жестко возразил он. — Но я по прежнему считаю, что здесь произошла обычная стычка между кланами.
— Ну подумай сам, ради чего им драться, если ты все равно владеешь всей этой землей по приказу короля? Зато гибель наших детей косвенно наносит удар и по твоей репутации, Реймонд де Клер!
Эти суровые слова ранили его в самое сердце.
— Я не могу сказать точно, кто и зачем учинил эту резню. А значит, не могу никого наказывать.
Она вздохнула с таким облегчением, что Реймонду стало неловко: за кого его принимают? За чудовище, готовое разить и правого и виноватого в приступе дикой ярости? Неужели она совершенно ему не доверяет? Почему-то это обидело его сверх всякой меры.
— Твоя грубая сила не остановит этих набегов, — продолжала Фиона, рассеянно глядя на разрушенную деревню. — Боюсь, они станут еще более жестокими. О'Нилы всегда славились своей злопамятностью и непременно постараются отомстить. Но под их мечами снова погибнут невинные люди…
— Теперь по деревням постоянно будут разъезжать небольшие отряды, хотя мне не хотелось бы подвергать опасности новых людей.
— И мне тоже, — со вздохом призналась Фиона. Ей всегда было жаль погибших — будь то ирландцы или англичане.
— Я никуда не уйду отсюда, Фиона.
— Увы, я слишком хорошо это знаю. — Она прижала пальцы к нывшим вискам. — Постарайся все же защитить этих людей.
— Я действительно хочу принести им мир. Неужели ты даже в это не веришь?
Она покосилась на него:
— С какой стати я должна тебе верить? Ни для кого не секрет, каким образом ты получил во владение эту землю, сэр рыцарь!
Губы де Клера сжались, а лицо исказила уродливая жестокая гримаса.
— Сколько человеческих душ тебе пришлось загубить в военных походах, чтобы заслужить награду от короля Генриха?
Эти слова, произнесенные едва слышно, тихим голосом, ударили его в грудь словно тяжкий молот. Фиона глянула на него через плечо, и Реймонд почувствовал себя последней тварью под этим презрительным леденящим взором.
— Теперь это не имеет значения.
— Даже для тех, кого ты убил, и для их близких? — Каждое ее слово было полно яда. — Скажи мне, де Клер, тебе сладко спится в твоей роскошной постели, когда ты знаешь, какую кровавую кашу ваше вторжение заварило в Ирландии?
— Магуйары всю жизнь воевали с О'Доннелами, О'Нилами и черт еще знает с кем! И эта война началась задолго до того, как мы явились в эти земли!
— Но до сих пор все сводилось к похищениям за выкуп и мелким стычкам на границах. Ни о чем подобном, — Фиона кивнула на раненых, стонавших от боли, — мы не слыхали!
— Побежденным всегда приходится платить!
— Но нас никто не побеждал! Вы заполонили наши земли, как саранча! Вы взяли нас измором! И я не захотела класть жизни своих людей на ваши мечи! Точно так же, как не хотела этого Шивон, когда Пендрагон постучался в ее ворота! Она спасала жизни, когда впустила вас в замок!
— А что сделала ты ради мира на этой земле?
Де Клер попросту не знает об ее изгнании, иначе никогда не задал бы этот вопрос. Пока срок изгнания не истек, Фиона остается практически бессильной. Зато потом…
— Ты наделен властью, а значит — все в твоих руках! Их взгляды встретились: холодное голубое пламя снова сошлось в беспощадном поединке с жестокой серой бурей.
— В награду от короля тебе досталась не просто земля со старым замком!
Теперь она говорила загадками, которые он не мог разгадать.
— С какой стати тебя так волнует моя собственность?
— Меня волнуют люди, Реймонд де Клер. Учти, я слежу за каждым твоим шагом!
— А я — за твоим, милая леди!
— Пойми, я не пытаюсь тебя запугать. Но ты слишком презираешь наши обычаи. Рано или поздно это доведет тебя до беды! — Она резко повернулась, вошла в облако дыма и через миг — Реймонд от неожиданности обомлел — просто растаяла в воздухе.
— Мне больно, мама! — рыдая, повторяла Шинид. — Прямо вот тут! — ткнула она кулачком напротив сердца.
— Я знаю, моя хорошая!
— Заставь эту боль уйти! — взмолилась она, снова пряча лицо у матери на груди.
Девочка искренне верила в то, что с помощью волшебства можно унять любую боль. Увы, но сердечные дела были неподвластны влиянию земных стихий.
— Ты же знаешь, что это не в моей власти. Но со временем боль утихнет.
— Зачем они убили Лию, мама? — Шинид жадно смотрела на мать, радуясь даже этой короткой встрече. — Разве она кого-то могла обидеть?
Как всегда, дети не желали вникать в те правила, по которым живет жестокий мир взрослых.
— Наверное, она просто попалась кому-то под руку. Это вышло случайно, понимаешь? — Фионе делалось тошно при мысли о том, что кто-то мог нарочно поднять руку на ребенка.
— Тем хуже. Получается, что в этом никто не виноват! Фионе стоило большого труда сохранить невозмутимость.
— Ох, милая, твое горе не станет меньше оттого, что ты взвалишь на кого-то всю вину. Единственное, что нам остается — это верить, что Лия сейчас вместе со своими родными в каком-нибудь чудесном месте и что они… больше не страдают. — Ее голос предательски дрогнул. Фиона склонилась над дочкой, отвела с лица мокрые от слез пряди волос и поцеловала румяную щечку, с наслаждением вдыхая чудесный запах детского тела. Только по счастливой случайности убийцы выбрали другую деревню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46