Который
понравится.
Тут Стас сделал вид, как будто что-то уронил и принялся лазить по
глиняному полу камеры. Но я-то понял, зачем он там лазает: чтобы мы не
заметили, как он покраснел.
Но Лина на него вовсе не обращала внимания. Она напряженно думала.
Наконец, повторила брезгливо:
- Сама найду мужа? Но ведь это стыдно! Женщина не должна искать себе
мужа.
Прямо "Белое солнце пустыни" какое-то. Только паранджи не хватает.
- Ладно, - продолжал я, чувствуя, как удача ускользает между пальцев.
- И с мужем тоже, Сет с ним. Главное - не убьют тебя. А нужно жить, потому
что никакого царства мертвых нет.
- А ты откуда знаешь?
- От верблюда, - огрызнулся я, хотя слова "откуда" и "от верблюда" на
древнеегипетском совсем не рифмуются. Но почему-то именно это ее сразу
убедило. Может быть, в этом совсем древнем и отсталом Египте вместо кошек
священные животные - верблюды?
- Хорошо, - сказала она. - Только как вы спасетесь? Отсюда не
убежишь.
- Ты с фараоном можешь поговорить?
- Могу, конечно. Только я стараюсь лишний раз с ним не встречаться.
Стас к этому времени уже оправился от смущения и с любопытством
прислушивался к нашему разговору.
- Придется встретиться. Передай ему сегодня же, что я - великий
лекарь своего народа и могу исцелить его за пять минут.
- Это правда? - не поверила она.
- Честное слово, - ответил я. - С помощью волшебных браслетов...
- ...и специальных заклинаний, - влез Стас.
- А это еще зачем? - спросил я его по-русски.
- Пусть думают, что без нас не справятся, а то браслеты отберут, а
нас все равно поджарят.
"Умен", - удивился я мысленно. А Хайлине, подумав, сообщила:
- Сегодня я ему ничего передать не смогу, он сегодня свадебную юбку
примеряет. Только завтра утром.
Времени оставалось в обрез.
- Постарайся пораньше, - попросил я.
- Хорошо, - кивнула она. - Только мне кажется, фараон тебе не
поверит.
- А ты скажи ему, пусть попробует. Если я наврал, меня все-равно на
костре сожгут, так ведь? А вдруг не наврал?
- Хорошо, попробую, - пообещала она и, попрощавшись, вышла.
- И какое заклинание мне читать прикажешь? - спросил я Стаса, когда
дверь за ней закрылась.
- Да какая разница, - махнул он рукой. - Главное - по-русски. Хоть
считалочку какую-нибудь возьми. Например, "эники, беники ели вареники..."
- Ладно, годится, - согласился я.

4. Я ВСПОМИНАЮ ПРО ДВОЙНУЮ УХУ
- Ну и как это, интересно, вы меня лечить будете? - спросил фараон,
когда Улик и Ергей привели нас утром к нему. Мы в это время, само-собой,
лежали у его ног. Традиция такая. Традиции уважать надо.
Пульты-оживители мы предусмотрительно отстегнули от браслетов и
сунули в карманы.
- О всеблагой фараон, попирающий... - начал я, но забыл, чего он там
попирает, - попирающий...
- Стопами небо, а головой - земные недра! - помогая мне, выкрикнул
Стас. Окружающие фараона вельможи и советники ахнули и в ужасе закрыли
лица руками.
- Так, - сказал Неменхотеп, - по-вашему выходит, я стою вверх ногами.
Хорошее начало. Поехали дальше.
- Не слушай моего бедного брата, - сказал я торопливо. - Он слегка
ослеплен твоим сиянием, вот и двинулся рассудком.
Стас недобро зыркнул на меня, но благоразумно промолчал. А я
продолжил:
- Недуг твой, о фараон, проистекает от чрезмерной мудрости твоей и
величия.
Неменхотеп понимающе покивал.
- То-то я гляжу, все мои советники такие здоровые.
Советники потупили взоры.
- Говори, - благосклонно кивнул мне фараон.
- Для полного исцеления нужно надеть на запястье вот этот браслет, -
я поднял над головой руку. - После чего я прочту особое заклинание.
- И все? - недоверчиво поджал губы фараон.
- Все.
- А вместе с болезнью мои мудрость и величие не того...
- Нет-нет, не бойся, - заверил я.
- Ну давай, попробуем, - протянул он руку. И я было начал отстегивать
браслет, но меня остановил Стас:
- Пусть сначала гарантии даст, - шепнул он по-русски, - а то мы его
вылечим, а он на радостях нас опять же зажарит.
Резонно. Я остановился.
- А как я могу быть уверен, что когда тебя вылечу, ты нас отпустишь?
- Фараон сидит перед ним с протянутой рукой, а он еще смеет
рассуждать! - поднял густые брови Неменхотеп. - Вообще-то я с самого
начала подозревал, что вы - непочтительные отпрыски пустынного шакала, а
теперь окончательно убедился. Давай сюда, говорю! - и он слегка
наклонился, вытянув руку еще ближе ко мне.
Но отступать было некуда, и я упрямо сказал:
- Гарантии нужны, гарантии.
- А слово фараона тебе, значит, не гарантия? Все слышали? - обернулся
он к придворным. - Писец, занеси-ка в протокол: "Слово фараона ему до
светильника".
В этот момент в зал влетел воин, согнувшись в три погибели, пробрался
вдоль стенки к верховному жрецу Гопе и что-то зашептал ему на ухо.
Выслушав воина, тот выступил вперед и, сначала в знак обожания поднял обе
руки вверх, а затем, пав ниц, разразился речью:
- О всеблагой фараон, взглядом испепеляющий врагов Египта и при этом
даже ни капельки не потеющий! Эти непочтительные дети пустынного шакала с
самого начала не внушали мне доверия. А только что стало известно, что они
взяли да и отравили предводителя твоей гвардии. Вот.
Это было чистейшей воды враньем. Но я так опешил, что просто онемел.
Зато фараон прямо-таки развеселился:
- Да ты что?! - воскликнул он обрадованно. - А как это они сумели?
Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее.
- Пусть говорит очевидец, - заявил жрец смиренно и отступил на шаг,
пропуская вперед воина. Тот рухнул наземь и заголосил:
- О всеблагой фараон, благостью своей веселящий Осириса, гневом же
устрашающий Апопа, мудростью же поражающий...
- Ладно, ладно, - остановил его Неменхотеп, - богов у нас много.
Давай по делу.
- Короче, когда мы их взяли, - заикаясь от волнения начал воин, - мы
их обыскали. И наш начальник - Доршан - что-то на вид съедобное нашел. И
пахнет аппетитно. А вот этот, - кивнул он на Стаса, - говорит: "Пожуй,
пожуй, вкусно". Но мы тогда сытые были, и Доршан это съедобное припрятал.
А сегодня за завтраком взял да и съел. И тут же уснул мертвым сном. Спит и
спит, и разбудить его никто не может.
- Где он сейчас?
- А здесь, за дверью, мы его принесли.
- Внесите тело.
Воин кинулся вон из зала, а через мгновение с другим копьеносцем внес
тростниковые носилки со сладко спящим начальником. Лицо Доршана озаряла
блаженная улыбка, из тонкогубого рта тянулись слюнки.
Неменхотеп закашлялся, а прокашлявшись и отхаркавшись в поднесенную
рабом плевательницу, протянул:
- Да-а, - а потом еще раз, - да-а... - и обернулся к Стасу: - А ты,
значит, так и сказал ему: "Пожуй, мол, пожуй, вкусно"?
- Сказал, - подтвердил Стас виновато и беспомощно глянул на меня.
- Занеси в протокол, - кивнул фараон писцу. - Перед словом "сказал"
добавь "коварно". - И, вновь обернувшись к нам, потер ладони: - Ну,
братцы, это в корне меняет дело. Я и так-то вам не верил, а вы,
оказывается, еще и отравители.
Он встал и, приняв величественную позу, обратился ко всем:
- В конце концов, у меня сегодня свадьба с прекрасной Хайлине, и мне
давно пора готовиться к этому судьбоносному событию, а не тратить мое
драгоценное время на этих опасных шарлатанов. Готовьте костер. А над ним
котел с оливковым маслом подвесьте. Лучше их сварим, так интереснее будет.
Правильно?
Вельможи подобострастно зааплодировали. Неменхотеп скромно
раскланялся. Громче всех хлопал жрец Гопа, и я почему-то сразу понял, что
он-то поверил в наши медицинские способности, а теперь радуется, что мы
лечить фараона не будем, и тот скоро умрет.
И тогда я возопил (а что мне оставалось делать, как не возопить?):
- О всеблагой и всемогущий! Мы не отравили твоего военачальника! Он
просто спит, а когда проснется, будет еще сильнее и отважнее, чем раньше!
Клянусь отцом твоим - сияющим богом Ра, мы не обманываем тебя. Силой,
дарованной господином моим Осирисом, я могу не только вылечить тебя, а
даже воскресить мертвого. Испытай меня, прикажи принести сюда мертвого, и
я воскрешу его!
Неменхотеп с новым интересом посмотрел на меня и уселся обратно на
трон.
- У нас никто не умер? - обвел он взглядом окружающих. Те
отрицательно замотали головами.
- А никто не хочет?
Вельможи замотали головами еще интенсивнее.
- Тогда так. Мы сегодня твоего братца сварим, а ты его воскресишь.
Если получится, будешь меня лечить, а потом мы, может, вас и отпустим. А
если не получится, и тебя сварим. Ясно? Все. Аудиенция окончена. - Он
резво встал, но тут же согнулся, сотрясаемый очередным приступом
чахоточного кашля.
Обрадованные тем, что для эксперимента никого из них не убили,
вельможи, громко славя мудрость фараона, под шумок поспешили к выходу. А
нас стражники потащили обратно в темницу.
На Стаса было страшно смотреть. Он сразу как-то поскучнел. А
успокаивать его у меня язык не поворачивался. Почему-то я чувствовал себя
виноватым.
Часа два Стас провалялся на соломе, отвернувшись носом к стене. Я
тоже лежал молча. Чего тут скажешь? Было страшно. И не только от того, что
браслет может не сработать. Даже если сработает, это же наверное больно -
вариться в кипящем масле. И умереть.
А потом дверь камеры отворилась, и Ергей, смущенно поглядывая на нас
(мы же ведь почти подружились), спросил:
- Кто тут из вас младший?
- Ну я, - сел Стас.
- Велено тебя в храм отвести.
- Зачем это?
- Подготовиться тебе надо.
- Как это, - подготовиться?
- А я откуда знаю?! - разозлился Ергей, видно, решив грубостью
заглушить проблески совести. - Мое дело маленькое: велено привести, я и
приведу. Вставай, давай!
Стас покорно поднялся.
- Стас, - позвал я.
Он обернулся.
- Чего тебе?
Я стянул с руки свой браслет и подал ему.
- Одень этот тоже, а пульт мне отдай. Так надежнее будет.
Он не стал спорить, натянул браслет на свободную руку и протянул мне
дистанционный блок.
- Ладно, Костя, - сказал он. - Ты себя не вини. Ты тут ни при чем. Не
поминай лихом. Если оживители не сработают, передай Лине, что я... - Тут
он не выдержал и всхлипнул.
- Дурак ты, - обнял я его порывисто, - если не сработают, меня сразу
за тобой сварят. А если сработают, тогда ты сам все скажешь.
Мы еще постояли так, обнявшись, несколько секунд, а потом он сам
обернулся к Ергею и сказал:
- Пошли.

...Поглазеть на фараонову свадьбу народу сбежалось много. Люди стояли
по обочинам дороги и кидали в процессию цветы и фрукты. Почему-то не
совсем свежие. Наверное, свежих было жалко. А сама процессия выглядела
довольно убого.
Впереди двое широконосых нубийцев катили на четырехколесной повозке
транспарант с надписями: "Да здравствует Ра!", "Слава Осирису!" и "Жрецы и
фараон - едины!" За транспарантом еще четверо рабов тащили паланкин с
Неменхотепом и Линой. В разноцветной праздничной одежде она была особенно
красивой, но казалась еще младше, чем когда приходила к нам в темницу. С
фараоном она гляделась как внучка со сварливым дедушкой.
Потом шли музыканты с барабанами и флейтами. Но консерваторий они
явно не кончали. Их стук и завывания сливался со скрипом следующих за ними
колесниц вельмож. Их было десятка два, причем по количеству разноцветных
ленточек и страусиных перьев в гривах лошадей легко было определить, кто
побогаче, а кто - победнее.
Последним под конвоем Улика плелся я.
Когда процессия достигла берега Нила, на высокий деревянный помост
забрался жрец Гопа и, приставив к губам бронзовый раструб, прокричал:
- Да здравствует фараон Неменхотеп IV, самый солнцеликий из всех
фараонов! Ура.
- Ура, - откликнулась толпа без особого энтузиазма.
- Да здравствует невеста фараона, самая прекрасная девушка долины
Нила! Ура.
- Ура! - отозвались зеваки немного повеселее.
Что-то мне все это напоминало, но я не успел как следует подумать,
потому что народ вдруг оживился и, пихая друг друга локтями, стал
указывать на что-то за моей спиной.
Я обернулся и увидел Стаса. Его везли на такой же четырехколесной
тележке, что и транспарант. Он сидел на маленькой табуреточке и с головы
до ног, как новогодняя елка игрушками, был увешан овощами. В руках он
держал по сладкому перчику, а из-за ушей у него торчали веточки укропа.
- Вы что, его есть собираетесь?! - испуганно спросил я Улика.
- Не, не мы, - словно оправдываясь, пояснил тот, - боги будут. Им
ведь жертва.
- И меня тоже так?..
- Не, с тобой проще, ты ведь в том же бульоне вариться будешь.
Совсем некстати я вспомнил рыбацкий термин "двойная уха".
Повозка со Стасом, обогнав процессию, приблизилась к помосту. Двое
нубийцев помогли ему спуститься на землю, а затем, под барабанную дробь,
взойти по ступеням. Жрец уже соскочил вниз и запалил костер, над которым
был подвешен огромный котел. Мгновенно занявшись, пламя принялось жадно
лизать его днище.
- Братья египтяне, - пискнул Стас сверху. Потом набрал в легкие
побольше воздуха и начал снова, но регистром ниже, а потому весомее:
- Братья египтяне! Настанет день, и вы сбросите со своих натруженных
плеч ненавистное иго фараонов! Победоносная рука истории беспощадно сотрет
их гнусные имена со страниц... - он замялся, вино забыв, с каких страниц.
Братья-египтяне, открыв рты, тупо смотрели на него в ожидании. - Со
страниц... - повторил он, а потом решительно тряхнул головой и закончил: -
Вообще сотрет! - Стебелек укропа вылетел у него из-за левого уха, и Гопа,
который, сменив нубийцев, уже снова забрался наверх, аккуратно приспособил
стебелек на прежнее место. Не обращая на это внимание, Стас возобновил
речь:
- Время все расставит по своим местам, и пирамиды, которые вы строили
своими мозолистыми руками, станут национальными музеями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23