.. Да не в наколках дело. Он был в наручниках, а рядом с ним милиционер стоял. Мы только вошли, парень сразу вскочил и стал в меня пальцем тыкать: "Вот она, - кричит, бля буду!"
Гога только крякнул, но промолчал.
- Я так удивилась, что к чему? Даже подумала, может, это уже кино репетируют? Хотя парень такой... Ну, как бы... Он уж СЛИШКОМ на бандита похож: в тельняшке, рожа толстая, курчавый и - в наколках...
- Это Слон, - узнал Гога.
- Берман говорит: "Ты уверен?" А тот: "Она это, она! А остальные непохожи даже". Ну, вот и все. Парня увели, девчонок отпустили, он долго извинялся сначала... А я осталась. И все.
- И что было дальше?
- Дальше? - Соня неопределенно пожала плечами. - Дальше все интересное кончилось. - И она снова замолчала.
Но вскоре продолжила сама:
- Он взял мой паспорт, что-то из него выписал. Потом говорит, сейчас будем делать первые пробы. Ну, и повез в какой-то банк. Сначала меня вот в это переодели... Какая-то женщина грим делала. Потом сняли, как будто меня арестовали, как будто я этот банк грабила... Это сразу - в первый же день. Я чувствовала - что-то не так: никаких прожекторов, никаких "дубль первый, дубль второй..." Но спросить боялась, мало ли что... Пробы...
А когда вернулись, Берман говорит: "Тебе придется тут пожить". Ну, и начал рассказывать, что никакое это не кино, что я участвую в поимке опасного преступника, на которого очень похожа... Я испугалась. Не знаю, чего, но испугалась. Что-то типа истерики. Хотела уйти. Но милиционеры меня не выпустили. И когда он понял, что по-хорошему со мной не получится, он мне показал ордер на арест...
- Сволочь! - в сердцах прошептала Маша.
- Потом он разрешил позвонить маме, она приехала... Плакала. Они с папой все никак не могли поверить, что я ничего плохого не натворила. Соня сама начала шмыгать носом. - А он пообещал, что со мной все будет в порядке, что в школе все уладят, что даже мне деньги заплатят потом... Мы не соглашались, а он угрожал... Мама говорит, я в суд подам, а он засмеялся: "Выше генерального прокурора - некуда..."
- Гад, гад! - уже в голос произнесла Маша и даже ударила себя кулаком по коленке.
- Я учила твою биографию... Я про тебя все знаю. Я должна была при необходимости играть, как будто я - это ты. А потом... потом он хотел, чтобы я с ним спала...
Маша поперхнулась и, прокашлявшись, спросила с хрипотцой:
- А ты?
Соня исподлобья глянула на нее.
- Я... спала.
- И как? - неожиданно для себя спросила Маша.
- Нормально, - как-то виновато, и, в то же время, с вызовом ответила та. И добавила: - Даже хорошо! - И Маша сразу почувствовала, что в этом вопросе ее двойник разбирается лучше, чем она.
Гога возмутился:
- Ну вы, курицы! Хоть бы меня постеснялись, что ли!
- А ты не лезь не в свое дело! - рявкнула Маша и снова обратилась к Соне:
- Так ты, наверное, не хотела, чтобы я тебя увозила? Вернуть тебя?
- Я его НЕ-НА-ВИ-ЖУ! - не поднимая головы, по слогам процедила та.
- Так как же ты... как ты могла?
Соня подняла на нее покрасневшие от слез глаза и зло ответила:
- Легко тебе! Невидимка. Раз, и нету! А мне как прикажешь? Что я могла сделать? Я боялась - за себя и за маму!..
Они замолчали. И Маша вновь почувствовала, какая глубокая пропасть отделяет ее от "обычных" людей. "Могу ли я осуждать ее? - думала она. - Я - "девочка-монстр". Легко быть щепетильной, никогда не позволять себе унижаться, никогда не идти на компромиссы, когда у тебя всегда наготове запасной выход..."
Их "москвич" тем временем уже двигался по загородной автостраде. За окнами то и дело мелькали аккуратные коттеджики Домов отдыха и пансионатов. И тут Гога странным, напряженным голосом произнес:
- А за нами, между прочим, едут...
4
Маша оглянулась и через заднее стекло увидела нагоняющую их милицейскую машину.
- Может, это не за нами?
- От самого Ленинграда...
- Почему же ты сразу не сказал?
- А толку-то?
- Оторваться не пробовал?
- Давно бы оторвался, если бы не эти - впереди...
Действительно, она заболталась, раз не заметила до сих пор эту огромную "тойоту-джип" с затемненными стеклами.
- Чего им надо? - забеспокоилась Соня.
Ей не ответили. Ведь ни Маша, ни Гога не знали, что люди, преследующие их в милицейской машине, имеют приказ без допроса уничтожить их на месте, ибо они - опаснейшие уголовники, и один из них - нашумевшая невидимка. Приказ прошел по линии МВД, и генеральный прокурор не мог, во всяком случае, достаточно оперативно, повлиять на него. Но он знал о приказе (как ни странно МВД, прокуратура и органы безопасности далеко не всегда работают согласованно и даже наоборот, соперничая, часто суют друг другу палки в колеса и имеют в параллельных ведомствах собственных тайных осведомителей).
Не знали наши герои и того, что ту же цель - уничтожить их - имеют и пассажиры "тойоты", люди Шахини, так же имеющей своих осведомителей.
Но ни те, ни другие не решались остановить машину Гоги: люди Шахини решили, что милицейская машина сзади ОХРАНЯЕТ Машу, а менты - что охрана в "тойоте".
Минуты три Маша и ее спутники молчали, не зная, что предпринять.
- Чего им надо? - повторила вопрос Соня, первой нарушив тишину.
- Уж точно - ничего хорошего, - резонно ответила Маша.
Сейчас они со средней скоростью двигались по широкой односторонней автостраде на насыпи.
- Значит так, - Маша тронула гогино плечо. - Давай-ка, потихоньку уменьшай скорость...
- Там еще за ментовкой "Волга" какая-то, белая, зацепилась и тоже, вроде, отставать не собирается...
- Это что-то меняет?
Гога пожал плечами.
- Тогда делай, как я сказала. А когда совсем остановишься, падай на пол и не высовывайся. И ты, - бросила она Соне.
- Ясно, - ответил Гога, но добавил: - У меня пушка, кстати, есть...
- Дай сюда.
Гога передал ей через плечо "парабеллум" и начал медленно снижать обороты. Маша еще не знала толком, что собирается делать. Главное, что она решила - отвести огонь от доверившихся ей людей и взять его на себя. А уж ей-то попроще будет выкрутится из любой ситуации.
Наконец их "москвич" остановился, и Гога, кряхтя, устроился под переднем сидением. Соскользнула вниз и Соня. А Маша, пригнувшись, осторожно приоткрыла дверцу. "Только бы не начали палить сразу", взмолилась она про себя.
Но они начали. Такого плотного грохота огнестрельного оружия Маша не слышала еще никогда. Это был, буквально, рев, закладывающий уши и выворачивающий на изнанку внутренности. Но что удивительно, все стекла "москвича" оставались целыми, и ни одна пуля даже не шаркнула о корпус.
Начала перестрелки Маша не видела. А было оно таким. Все четыре машины остановились одновременно. При этом милицейский "уазик" вышел чуть вперед и встал не позади "москвича", а слева от него. И одновременно из "тойоты" выскочило трое, а из ментовки - четверо. И у каждого в руках было по автомату.
Силы сравнялись буквально сразу, когда первыми же очередями (каждая команда делала ставку на внезапность) скосило двоих омоновцев и одного бандита. Оставшиеся четверо продолжали перестрелку, упав на землю под колеса своих машин.
На мгновение наступило затишье. В этот-то момент и высунулась Маша наружу, не вынеся неизвестности. Но не увидела ничего, так как сидела-то справа и дверцу открыла правую.
Она только услышала оглушительный взрыв, и вот тут уже стекла из окон их машины вылетели напрочь. Это один из бандитов бросил в милицейскую машину лимонку. Но сделал это "неграмотно" - не под колеса, где спрятался противник, а в лобовое стекло, так, что разорвалась она в салоне.
Один из омоновцев был или убит, или оглушен. Из-под горящей машины из двоих выбрался только один. Чуть-чуть отполз, а затем, по-видимому совершенно ошалевший, поднялся на ноги. Согнувшись и зажав уши руками, он неверной походкой двинулся вдоль трассы.
Осмелевший бандит встал во весь рост и вскинул автомат. Первая очередь омоновца не задела. Второй не было. За спиной Маши раздался сухой одиночный выстрел, и бандит рухнул, как подкошенный.
- Что там происходит?!! - истерично выкрикнула Соня и тут же, поперхнувшись, закашлялась.
Что происходит не понимала и Маша. Но она хотя бы могла видеть. И то, что она видела сейчас, поразило ее. Метрах в пяти позади их "москвича", возле белой "Волги", о которой она уже успела забыть, с пистолетом в руке стоял "автор" последнего выстрела - референт прокурора Илья Аркадьевич Берман.
Они встретились взглядами, и Берман негромко произнес:
- Не высовывайся. Там еще один.
Маша глянула на дорогу. Омоновец, раскачиваясь, сидел на краю насыпи, и Маша, решив, что речь идет о нем, удивилась - чем он может быть опасен? Но, словно специально для того, чтобы прояснить ситуацию, залегший под "тойотой" бандит сделал два одиночных выстрела. Пули лязгнули об обшивку "Волги". Берман, рухнув на асфальт и держа пистолет двумя руками перед собой, сделал несколько ответных выстрелов.
Снова настала передышка. Или битва закончилась? Тишина звенела. Позади всей этой сцены выстроилась огромная колонна машин. Ведь была перекрыта одна из артерий, связывающих Петербург с пригородом. В колонне шло невразумительное копошение: разворачиваясь одна за одной, передние автомобили пытались поскорее уйти от места побоища, двигаясь вдоль колонны в противоположную сторону. Где-то далеко взвыла милицейская сирена.
Берман осторожно поднялся. Выполз из-под сидения и Гога. Со стороны "тойоты" послышался сдавленный стон. От пылающего "уазика" дышало жаром.
- Сдай немного назад, - сказала Маша Гоге и не узнала своего голоса. - Там же бензин...
Села на сидение и Соня. Зябко повела плечами и шмыгнула носом. Гога завел машину и осторожно попятился, сначала поравнявшись с "Волгой", а затем - отодвинувшись еще дальше.
Соня увидела стоящего возле "Волги" Бермана и встрепенулась:
- Это он все устроил! Убей его!.. Дай мне пистолет! - она хотела схватить Машу за руку, но та вовремя отдернула ее.
- Нет, по-моему он тут ни при чем.
Илья Аркадьевич тем временем, продолжая опасливо поглядывать в сторону "тойоты", двинулся к ним. Гога притормозил.
- Еще раз привет, - улыбнулся Берман Маше.
- Ваша работа? - кивнула она на следы побоища.
- Ни в коем разе. Вы, Мария Павловна, интересуете отнюдь не только меня... У вас масса поклонников... Что за вами пристроилась "тойота", я видел из окна кабинета. А мне не хотелось бы, что бы с вами случилось что-нибудь дурное...
- Да?! А кто мне в спину стрелял?
- Нервы... А главное, когда после этого моего промаха, - слово ПРОМАХА он произнес с особым нажимом, - я спросил, увидимся ли мы, вы не ответили уверенным отказом, и у меня появилась надежда... Так что я склонен не убивать, а оберегать вас. Мой номер вы помните... И давайте, поскорее покинем это место, иначе неприятностей нам не миновать. Даже я вряд ли что-либо смогу сделать. - Он повернулся и быстрыми шагами направился к своей "Волге".
Мгновение Маша смотрела ему вслед, затем, приняв неожиданное решение, сунула пистолет Гоге, со словами:
- Я тебе позвоню. - А Соне сказала: - А ты ничего больше не бойся. Ты теперь в полной безопасности! - И, выпрыгнув из машины, крикнула вслед Берману:
- Эй! Подождите!
Он остановился и, обернувшись, с удивлением уставился на нее.
- Я с вами, - сказала она, приблизившись. - Я еду с вами.
- Прекрасно! - улыбнулся он. - Добро пожаловать в карету, - и он галантно распахнул перед ней дверцу.
И тут яркая вспышка ударила ей в глаза. И что-то горячее вошло чуть ниже правой груди. А потом уже она услышала сухой хлопок выстрела.
Еще не ощущая боли, она удивленно посмотрела на руки Бермана. Но ствол его пистолета смотрел в землю. Она оглянулась на звук, уже чувствуя, как замедляется ход времени, и сквозь золотистую обморочную пелену увидела, что "тойота" вдруг тронулась. (Один из бандитов был только ранен, и сейчас, воспользовавшись тем, что на него никто не обращал внимания, сумел, выбравшись из-под машины, залезть внутрь и даже сделать точный выстрел.)
Падая на руки Берману и проваливаясь в теплую болезненную пелену, Маша услышала какие-то выстрелы еще. Кажется, стрелял Гога...
МЕРИ
1
Илья Аркадьевич зевнул.
- Хватит на сегодня, пожалуй, - кивнул он доктору Кривило, худому и печальному мужчине лет сорока пяти, - пожалейте ее.
- Не надо меня жалеть! - Маша приподнялась на локтях. - Давайте, дальше! Я чувствую, что-то происходит, что-то такое...
- Хватит, хватит, - нетерпеливо махнув рукой, повторил Берман.
Кривило поднялся со стула:
- Да вы не беспокойтесь, Мария Павловна, продолжим в следующий раз. Ваше состояние, действительно, пока не позволяет нам заниматься еще напряженней.
Маша бессильно упала головой на подушку и, болезненно морщась, принялась массировать виски. А Кривило, врач-экстрасенс и гипнотизер мирового уровня, пожав руку Берману и мрачно подмигнув Маше, вышел из комнаты.
Илья Аркадьевич пересел на его место, потрогал ей лоб, откинул с глаз прядь волос.
- Могли бы начать занятия и после того, как поправишься. А с такими нагрузками ты проваляешься месяца на два больше.
- А вы куда-то спешите?
- Мы-то, как раз, нет. Ты куда-то спешишь. И людей смешишь.
- Вас, что ли?
- Еще раз повторяю, - терпеливо продолжил Берман, проигнорировав ее детский выпад, - быстрее будет, если ты сначала поправишься, а уж потом примешься за занятия.
- Может и так. Но я должна была убедиться, что ты не врешь... - Она впервые назвала Бермана на "ты", и улыбка удовлетворения скользнула по его лицу.
- Убедилась?
- Нет.
- Убедилась, убедилась. И ведь несправедливо получается: я свои пункты обязательства выполняю на сто процентов, а ты - занимаешься саботажем. Друга твоего я от суда отмазал, раз. Все документы по твоему делу отовсюду изъял, два. Познакомил тебя с Кривило, три... А ты, вместо того, чтобы стараться встать на ноги и отработать все это, сознательно подрываешь свое здоровье...
- Ладно, хватит мораль читать, - проворчала она. - Про Атоса и про меня, это еще проверить надо. Мало ли что сказать можно...
- Да я же приносил тебе газету...
(Имелся в виду номер "Московского Комсомольца", в котором был опубликован полосный материал, в пух и прах разоблачающий "миф о девочке-невидимке".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12