Снова взглянув на Ришелье, старая королева прищурилась, как бы размышляя. Затем вдруг подтолкнула его в бок и рассмеялась.
– Чем она вам так насолила, мой друг, что пробудила в вас дьявола? Она – дура, если так поступила. Я хорошо знаю вас, дорогой Арман, и охотнее наступлю на гремучую змею, нежели рискну вас разозлить.
– Мадам, – мягко ответил кардинал, – заверяю вас, что я только пытался служить королеве. И буду продолжать это делать. Завтра я заступлюсь за нее перед королем.
На следующий день Анна получила официальное распоряжение короля о том, что она не должна присутствовать ни на одном приеме в Лувре или Люксембургском дворце без специального приглашения и равным образом не должна устраивать приемы у себя. Он предпочитает, – гласили ледяные строки записки, – чтобы она не покидала стен дворца, не испросив предварительного разрешения у него, королевы-матери или его верного министра, кардинала Ришелье.
Глава 2
Прошло четыре месяца с того дня, когда ее вернули с пути на бал в Люксембургском дворце. За это время Анна появлялась в обществе только один раз. Король не обменялся с ней и дюжиной слов на этом приеме, который был дан в честь английских посланников, лордов Карлисла и Холланда, приехавших во Францию с поручением подписать мирный договор между двумя странами и провести переговоры о предполагаемой женитьбе принца Карла Английского на маленькой сестре Людовика Генриетте Марии.
Анна сидела в своем кресле на помосте, поставленном ниже, чем кресло Марии Медичи, – унижение, к которому она давно привыкла, – и приветствовала англичан, протянув руку для поцелуя. Никакого участия в переговорах она не принимала. И все-таки это было хоть и кратковременным, но избавлением от унылого одиночества в Лувре, где дни тянулись чередой в такой невыносимой скуке и бездействии, что Анне казалось, будто она может сойти с ума, если не появится хоть раз в свете. Она не покидала своих апартаментов, не испросив позволения, и из трех людей, облеченных властью давать его, она выбрала свекровь, так как к ней было легче всего обратиться. Мария, не будучи злобной по натуре, обычно давала согласие, когда Анна просила разрешения на прогулку за городом со своими дамами. Но нередко, пребывая в плохом настроении, старая королева отказывала Анне в ее скромной просьбе, и та проводила долгие часы в своих покоях, как птица в клетке, когда снаружи светило солнце и все вокруг наслаждались жизнью.
Сначала в это верилось с трудом, и Анна и Мари де Шеврез, а также другие дамы, за исключением де Сенлис, ожидали, что король через неделю-другую снимет запрет. Один раз Анна послала ему записку, но она была так зла, когда писала ее, что это послание только усилило мстительность короля, и в своем ответе он подтвердил все запреты.
Все эти четыре месяца она была напрочь изолирована от Двора и так надежно ограждена от внешнего мира, как если бы находилась в крепости. И она знала, кто был этому виною. Анна видела его на приеме послов, выделявшегося в толпе своей ярко-красной мантией и крестом из больших бриллиантов на груди. На мгновение их взгляды встретились.
– Что ж, Мадам, – казалось, говорил его острый взгляд, – не довольно ли с вас?
В ответ Анна послала ему взгляд, полный такой ненависти, что он отвернулся. Она никогда не уступит. И если эта тоскливая изоляция должна быть ценой за ее вызов, пусть так и будет!
Все новости Двора приносила герцогиня де Шеврез. Привязанность Мари к королеве стала просто фанатичной. Одухотворенная, чрезвычайно независимая и злопамятная, Мари произвела себя в защитники Анны. И первым ее делом на этом поприще стало распространение самых зловредных и дискредитирующих историй о Ришелье. Используя свой дар имитации и лидерство в такого рода делах в самом коварном из дворов Европы, она посвящала уйму времени высмеиванию кардинала и настраивала своих друзей на то же самое.
Она сделалась любовницей лорда Холланда. Лорд был богат и обаятелен и, как поведала Мари королеве, для англичанина оказался очень неплохим любовником. И это тоже стало частью ее общей политики – каждым своим действием помогать любимой подруге. Брачный союз принца Уэльского и принцессы Генриетты Марии должен был скрепить дружбу Англии и Франции. Поэтому едва ли было бы хорошо, если бы в Англии узнали, как обращаются с королевой Франции. И Мари, соответственно, поставила своей задачей рассказать об этом англичанам.
В одну из своих редких прогулок в садах Лувра Анна и Мари вдвоем ушли вперед, обняв, как школьницы, друг друга за талии. Фамильярность, которую не одобряла мадам де Сенлис. Она не была шпионкой Людовика, как сначала подозревала Анна. Для этих целей ее завербовал Ришелье, и фрейлина ежедневно посылала ему отчет обо всем, что делала и говорила Анна, включая и желчные оскорбительные высказывания на его счет.
– Не падайте духом, Мадам, – сказала герцогиня. – Когда герцог Бекингем приедет в Париж за Генриеттой, им придется выпустить вас в свет! Мой дорогой Холланд так возьмется за короля, что у того не будет иного выхода.
– Я уже написала брату, – ответила Анна, – рассказала ему, как меня преследуют, и он пошлет протест Людовику. Но вы же знаете, что дело тут не в Людовике.
– Да уж знаю. Каждый раз, когда я вижу этого проклятого священника, я поворачиваюсь к нему спиной!
– Не надо, Мари, пожалуйста, не надо, – взмолилась Анна. – Разве вы не видите, что он сделал со мной? Он найдет способ наказать и вас.
– В меня он не влюблен, – возразила герцогиня. – И потому переносит мои оскорбления легче, чем ваши. Бог мой, как вы, должно быть, ранили его тогда! Я видела, что он задет, но даже и мысли не допускала, что так глубоко. Впрочем, неважно. Изгоните это ничтожество из вашей души. Я слышала от моего маленького англичанина, будто Бекингем приезжает в мае, чтобы совершить свадебный обряд в качестве посредника. Не могу дождаться, когда я его увижу!
– Почему? – спросила Анна. – Насколько мне известно, это очередной фаворит, а англичане в данном отношении так же глупы, как французы. Он же просто искатель приключений, разве нет?
– Ну-ну, Мадам, – слегка упрекнула Мари, – забудьте ваши испанские нравы. Фавориты нынче в моде – особенно такие, как этот англичанин. У Холланда есть его портрет в миниатюре – я никогда не видела подобного божества! Он до невозможности красив! Я так и сказала Холланду: «Любовь моя, художник ему польстил», а он ответил, что нисколько. Будто во плоти он еще лучше. Король Англии обожает его. Хотя он, конечно, обожает всех мужчин – вы же знаете, как этот англичанин начал свое восхождение. Холланд говорит, что никто из женщин не может ему отказать, и принц Карл тоже в восторге от него. Он, должно быть, удивительный человек.
– Должно быть, – согласилась Анна.
– По моей просьбе Холланд написал ему о вас, – продолжала Мари. – Фактически Англией правит он, а не этот глупый король Джеймс. Холланд утверждает, что король – просто мерзкий старик, ходит всегда грязным, как пьяный шотландский грузчик. Никогда не умывается, даже руки не моет! Так, о чем это я? Ах да, о том, что подлинный король там – Бекингем. И думаю, он нам очень пригодится.
– Но как? – спросила Анна. Нетерпеливый ум Мари порхал слишком быстро. Ее голова было полна заговоров и интриг, настолько сложных, что она сама едва ли помнила ключи к каждой из них. – Как может англичанин, даже такой могущественный, быть мне полезен?
– Мадам, в политике вы просто ребенок, – твердо сказала Мари. – Слушайте, наш враг – некий кардинал, разве не так?
– Да, – вздохнула Анна горько. – О да!
– Отлично. Значит, чем больше людей выступает против него, борется с его политикой и подрывает доверие к нему короля, тем скорее его выгонят! Он ведет переговоры с англичанами. Если удастся превратить величайшего человека в Англии во врага кардинала, сколько, по-вашему, последний продержится? В общем, не беспокойтесь об этом. Завтра, Мадам, мы перетряхнем весь ваш гардероб и закажем несколько великолепных платьев, а интриги вы предоставьте мне!
Ришелье предложил выдать замуж сестру Людовика за будущего короля Карла и заключить союз с Англией. Когда министр объяснил свою стратегию, идея показалась королю очень заманчивой. Принимая должность Первого министра, кардинал обещал королю укрепить его трон. Для того чтобы выполнить это обещание, необходимо сначала ослабить, а затем уничтожить влияние гугенотов во Франции. Тогда власть короля установится над всеми его подданными. Людовик выслушал рассуждения Ришелье и одобрил.
– Для начала, – сказал кардинал в своей обычной мягкой манере, – подружимся с протестантской Англией. Лишив таким образом протестантов во Франции ее поддержки. Знатные гугеноты, Роган, де Суассон и Суабис, всегда полагались на Англию в своем сопротивлении французской Короне. Это бракосочетание и новый союз изолируют их от английских союзников. В этом случае они окажутся во власти короля.
– И самое главное, – подчеркнул Ришелье, – сделать герцога Бекингема союзником Франции, потому что именно он определяет политику своей страны, и король Джеймс ни в чем не может ему отказать. Имея поддержку Бекингема, они могут сделать то, о чем так часто мечтали, раздумывая о будущем: они могут напасть на оплот гугенотов Ла-Рошель и стереть огромную протестантскую крепость с лица земли. Тогда король действительно станет повелителем Франции.
И вот 11 мая 1625 года маленькая принцесса Генриетта Мария была выдана замуж через посредника, а ее жених стал королем Англии, так как старый Джеймс неожиданно умер. Роль посредника играл герцог де Шеврез. Свадебная церемония свершилась на возвышении у входа в Нотр-Дам. Все было обставлено с большой пышностью. Маленькая принцесса казалась бледной и задумчивой. Многие заметили, что во время церемонии она не один раз вытирала слезы. Девушка никогда не видела молодого человека, за которого выходила замуж, и она очень боялась поменять Францию на Англию – этот мрачный еретический остров, всегда окутанный туманом. Обаятельные и изысканные манеры лордов Карлисла и Холланда поначалу ее успокоили, но сейчас, когда она дала торжественную клятву пожизненной верности абсолютно незнакомому человеку, Генриетта Мария склонила голову, увенчанную короной с бриллиантами, и всплакнула.
Анна следила за церемонией, сидя рядом с Людовиком. Ее действительно выпустили на свободу, как предсказывала Мари. И после долгого заключения она ослепила Двор своей красотой и роскошью наряда. Сидя на троне под красным с золотом пологом, король украдкой взглянул на жену. Та была великолепна в зелено-голубом, цвета павлиньих перьев, платье. На ее шее сияло ожерелье из изумрудов, привезенное конкистадорами из Перу. Красота Анны не трогала короля. Он только ревновал, потому что каждый смотрел на нее, а толпа парижан приветствовала королеву, когда появилась ее карета. Но ему пришлось пока отменить свои запреты в отношении жены.
Сейчас, когда государственные приемы происходили каждый вечер и при Дворе принимали множество английской знати, не могло быть и речи об отстранении от всего этого королевы Франции.
Так рассуждал Ришелье, заявляя, что Анна вполне смирилась и в дальнейшем будет послушна. Но король все равно жалел о снятых запретах. Ему бы хотелось заточить ее по-настоящему и в таком месте, откуда она никогда не сможет вырваться.
14 мая Большой зал в Лувре был переполнен людьми. Кто по праву, кто за взятку – все стремились увидеть, как королевская семья будет принимать герцога. В этот ранний летний день было очень жарко, и сквозь высокие окна солнце заливало лучами плотные ряды дам и кавалеров, выстроившихся у стен зала.
Беспокойное, возбужденное, блистательное сборище, сверкающее драгоценностями и яркими красками одежд этого известного своей роскошью века! По толпе непрерывно бежали как бы волны, производимые обмахиванием неимоверного числа вееров, сражающихся с удушающей жарой.
Мушкетеры из недавно созданного отряда Королевских Мушкетеров замерли по краям ковровой дорожки, ведущей к возвышению посреди зала. В алых плащах, со сверкающими нагрудными защитными пластинами, они представляли собой великолепное зрелище в качестве почетной стражи у ступенек трона.
Принцы крови и их жены ждали поблизости от королевской семьи, разместясь строго по рангу и традиции. Кардинал как глава правительства стоял во главе королевских министров.
Людовик сидел, не двигаясь и положив руку на рукоять своей шпаги. Краем глаза он следил за своим элегантным братом. Их мать сидела справа, одетая в платье из тяжелого красного бархата с тесной шнуровкой, воротник которого кружевным веером стоял за ее головой. Щеки старой королевы побагровели от жары. Слева от Людовика, в кресле, поставленном чуть ниже, чем кресло Марии Медичи, сидела королева Франции.
Целые дни Мари де Шеврез только и говорила, что об этом моменте. Она была так взбудоражена своими же рассказами о герцоге Бекингеме, историями о его богатстве, красоте и ужасной репутации (о последнем она болтала, задыхаясь от восторга), что заразила своим волнением и Анну. Она с нетерпением думала о встрече с человеком, который был больше, чем мужчиной. Ей теперь стало известно о нем кое-что такое, чего они не знали раньше: его скромное происхождение, бесстыдное использование страсти к нему короля. Анна не могла этого принять, но Мари со смехом заверяла ее, что Бекингем – отнюдь не хилый педераст, а полный энергии, безжалостный человек, полностью подчинивший себе волю слюнявого сюзерена тем, что постоянно удерживал его на расстоянии.
Самый красивый мужчина этого века, самый распущенный из всех фаворитов, каких только знала Англия, жуткий мот, чьи долги достигали миллионных сумм, и рядом маленькая невзрачная жена, которой он пренебрегал ради готовых на все английских красавиц. Мари так увлеклась мыслями о герцоге, что лорд Холланд стал ее ревновать. Сидя в неудобном кресле в нескольких метрах от своего наводящего тоску мужа, Анна обмахивала себя веером из длинных страусовых перьев, ручка которого была усыпана жемчугом и бриллиантами, и ждала прибытия легендарной личности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35