https://wodolei.ru/catalog/mebel/zerkala/
Наконец Вискерс, похоже, выдохся, ибо язык у него уже почти не ворочался. Они подкрепились, и Вашмен сходил посмотреть на пилота – тот спал, как убитый, в своем зловонном коконе, – затем все сбились в кучу, чтобы было теплее, и заснули.
* * *
Вашмен проснулся внезапно и сразу. Кругом было темно, и ветер завывал по-прежнему; несколько мгновений он недоумевал, что же его разбудило, но затем, прислушавшись к ветру, обнаружил, что тон завываний изменился.
Ветер поутих и изменил направление: в укрытии было холодно, но он уже не хлестал, как плетью, из всех щелей. Насколько Вашмен мог судить, ветер теперь дул с юго-запада, а это означало, что они находятся на самом краю штормового фронта, сам же буран смещается на восток.
Вашмену пришлось откинуть конец одеяла и отогнуть несколько рукавов, чтобы взглянуть на светящийся циферблат часов. Около пяти утра.
Вашмен повернулся, задев Вискерса, который недовольно хрюкнул во сне, и разглядел смутную фигуру, сидящую у входа, замотанную в одеяла и выглядевшую, как одна из старых фотографий равнинных индейцев, сидящих возле своих вигвамов. Это Бак Стивенс караулил пилота.
Вашмен дотронулся до его плеча и прошел мимо, чтобы взглянуть на Уолкера, а затем начал копаться в снегу, выискивая топливо для костра.
На это ушло немало времени. Дрова были сырые, но он навалил их поверх горящего примуса, чтобы немного подсушить. Вашмен соорудил костер вплотную к утесу, и ветер, раздувая пламя, относил дым за скалу.
Вискерс и миссис Лэнсфорд перебрались поближе к костру, и Вашмен откинул край лошадиной шкуры над Китом Уолкером. Шкура промерзла и потрескивала, когда он ее отгибал. Скрюченная фигура зашевелилась, захлопала глазами и что-то пробормотала. Стивенс принес алюминиевую кружку с кофе, и они влили в рот пилота несколько глотков. Лицо Уолкера, когда они подвели его к костру, было помятым и бескровным; рот подергивался в нервной улыбке, то исчезающей, то возникающей вновь, – улыбке человека, заглянувшего в мир смерти.
Миссис Лэнсфорд сочувственно посмотрела на него:
– Как вы себя чувствуете?
– Я... – начал Уолкер и закашлялся. – Я в порядке. Как дешевый будильник, который забыли завести. – Он повел плечами, пристраиваясь поближе к огню, словно хотел стряхнуть отчужденность, отделявшую его от остальных. Запах мертвечины исходил от волос и одежды. – Похоже, мне крышка.
– Вас ожидают большие неприятности, Уолкер, – заявил Вискерс.
– Да ради бога! – отрезала миссис Лэнсфорд, затем подошла к Уолкеру и проговорила совсем другим тоном: – Вы съедите что-нибудь?
– Хотел бы попытаться. Только не знаю, получится ли. – Он переводил испуганный взгляд с одного лица на другое.
– Вы готовы говорить? – деловым тоном спросил Вискерс. Миссис Лэнсфорд накладывала в тарелку еду для Уолкера, а Вашмен произнес:
– Дайте же этому человеку сначала поесть, Вискерс.
– У нас мало времени, патрульный. – Вискерс глотнул кофе и обратился к пилоту: – Для суда, возможно, окажется немаловажным, если я смогу сообщить, что вы пришли к нам добровольно и дали исчерпывающие показания агенту ФБР. Но вы можете отказаться делать какие-либо заявления, пока не будет приглашен адвокат, и вы...
– Дальше можете не продолжать. Я знаю свои права.
– Вам уже приходилось иметь дело с правосудием?
Уолкер помрачнел:
– Какая чушь. Я же смотрю телевизор.
Миссис Лэнсфорд встала, чтобы дать пилоту еду, и с вызовом посмотрела на Вискерса.
Уолкер ел медленно, с сосредоточенностью монаха, углубившегося в свой требник. Вашмен подумал: это из-за того, что с каждым проглоченным куском в нем утверждалось сознание, что он жив.
– Вы располагаете информацией, в которой мы крайне нуждаемся, Уолкер, – не унимался Вискерс. – Там, в горах, остались еще четверо – как они вооружены? Каковы их планы?
– Я не знаю... не уверен. Видите ли, у меня все перепуталось в голове.
– Это не ответ.
– Знаете, как бывает: просыпаешься и понимаешь, что видел плохой сон, но не можешь вспомнить никаких подробностей.
Объяснение прозвучало не слишком убедительно, но Вашмен готов был поверить – не всегда отчетливо помнишь то, что пережил в панике.
– Я просто не в состоянии думать, – добавил Уолкер. – Вот почему, а не потому, что я пытаюсь что-либо утаить. – Он больше не выглядел подавленным или сердитым. На лице его появилось выражение фальшивой искренности, как у человека, загнанного в угол.
– Лэнсфорд заявила, что преступники забрали часть ружей, – продолжал допрос Вискерс. – Они что, все вооружены ружьями?
– Может быть. Вполне вероятно. Я не знаю.
Глаза миссис Лэнсфорд вспыхнули.
– Неужели нельзя оставить его в покое?
– Не тратьте попусту свою жалость на этого человека, миссис Лэнсфорд.
– Он спас мне жизнь.
– Если бы не он и не его дружки, вашу жизнь и не надо было бы спасать.
Вискерс всегда проводил черту и помещал людей по одну или другую ее сторону. Вашмен увидел, какое впечатление это произвело на Уолкера: пилот замкнулся в себе, как улитка в раковине.
Вискерс внешне производил впечатление человека компетентного и разумного, но на самом деле был неуклюжим и бестактным педантом. Высокомерие заменяло ему понимание. Не трудно было догадаться, за какого типа ошибку его сослали в захолустье, удивительно, как это бюро вообще его терпит.
– Я осмотрел ваши карманы, – заявил Вискерс. – Вы были у них пилотом.
– Ага.
– В лицензии стоит другая фамилия.
– Факт.
– Запирательство сейчас только утяжелит вашу участь, приятель.
– А что облегчит?
– Мои показания, – вмешалась миссис Лэнсфорд. – Я намерена свидетельствовать в его пользу.
– Вы говорите, не подумав, – возразил Вискерс. – Вспомните об офицере полиции, убитом в вашем доме. О банковском охраннике, которого они застрелили.
– Это сделал не он.
– С точки зрения закона, он виновен в этом. – Вискерс поднялся. – Как я вижу, вы не намерены с нами сотрудничать. Это найдет отражение в моем рапорте. А сейчас предлагаю сесть в седла и трогаться!
Вашмен собрал одеяла, в которых спал, обошел костер и накинул их на плечи Уолкера. Пилот взглядом поблагодарил его и пробормотал:
– Майор и Бараклоу! Надо смотреть в оба. Вы же индеец, так?
– При чем тут это? Ну да.
– Тогда, возможно, вы знаете толк в ловушках, западнях и засадах. Но уверяю вас – Харгит смыслит в таких вещах куда больше. И Бараклоу тоже. Они индейцы похлеще вас. Смотрите в оба.
Вискерс, не упустивший не слова, презрительно фыркнул:
– Не слушайте его, патрульный. Это просто свихнувшиеся вояки.
Уолкер взглянул на него:
– Продолжайте в том же духе – и мне не придется тревожиться, что вы укажете в своем отчете: мертвые не пишут рапортов.
– Бросьте, просто они вас напугали, а у страха глаза велики. Но они бегут и напуганы не меньше вас.
– Не стоит на это рассчитывать, – возразил Уолкер.
– Он прав, – подтвердила миссис Лэнсфорд. Она обращалась к Вашмену, уже поняв, что фэбээровцу ничего не объяснишь. Вискерс легко пропускал мимо ушей то, чего не хотел слушать.
Вискерс уже вытаскивал седло из укрытия.
– В путь, патрульный! Ваш напарник может остаться здесь караулить пленника и присматривать за миссис Лэнсфорд.
– Они и сами о себе позаботятся, – отозвался Вашмен. – А Бак Стивенс нам понадобится.
– Вы что, хотите позволить преступнику сбежать, едва мы окажемся за пределами слышимости? Вы же прекрасно понимаете, что миссис Лэнсфорд и пальцем не пошевелит, чтобы его остановить. Черт возьми, да она, пожалуй, и сама сбежит с ним.
Лицо миссис Лэнсфорд покраснело – она даже не нашлась что сказать. Уолкер сухо предложил:
– Вы можете приковать меня наручниками к дереву.
– Я уже думал об этом, – признался Вискерс. – Но есть вероятность, что мы не сможем сюда вернуться.
– Если вас убьют?
– Да.
Вискерс строго придерживался правил, вдолбленных ему в голову. И сейчас он думал не об Уолкере, а о собственной репутации. Уж больно неприглядно будет выглядеть сообщение о его гибели, если в нем будет указано, что он оставил без присмотра пленника, прикованного к дереву, и тот погиб во время бурана.
Вашмен отрицательно покачал головой:
– Патрульный Стивенс находится в моем подчинении, а не в вашем. Он пойдет со мной. Вы вольны оставаться или следовать с нами. Вам решать.
– Мне не по душе, что вы предпочитаете мне Стивенса, патрульный. Объяснитесь.
– Пожалуйста. Я уверен, что Бак не натворит глупостей. Он вырос в холмах Аризоны и бродил по горам с десяти лет. Когда отец давал ему два патрона, предполагалось, что мальчик должен принести домой двух кроликов, и он это исполнял.
Вашмен поймал ухмылку стажера, хотя тот и прикрыл рот рукой. Он не сказал ни слова, но, когда Вискерс заговорил, в глазах Бака ясно читалось: «О боже!»
– Мне довелось поохотиться на своем веку, – произнес Вискерс. – Мы уже беседовали на эту тему.
– Насчет охоты в Нью-Джерси? – уточнил Вашмен, стараясь скрыть издевку. – Вы, в бюро, слывете большими доками по части раскрытия преступлений, но под силу ли вам странствовать в горах в такую погоду? Сумеете ли вы прочесть оставленный знак? Заметить засаду в лесу? Вы же слышали, что сказал Уолкер, – он-то знает этих ребят. Если Харгит и впрямь индеец похлеще меня, уж вас-то он точно за пояс заткнет.
Стивенс насмешливо протянул:
– Лучше быть краснокожим, чем трупом. – Его ухмылка говорила сама за себя.
Вискерс бросил на стажера раздраженный взгляд:
– Дальше вы поведаете мне, что ваш напарник может учуять запах белого человека в снежном буране.
– Я также хрюкаю, ношу перья и считаю себя потомком Десяти Потерянных Колен Израиля, – огрызнулся Вашмен. – А сейчас, если мы закончили этнографическую дискуссию – давайте седлать лошадей.
* * *
Помогая Вашмену седлать лошадей, Бак Стивенс кротко произнес так, чтобы не услышал Вискерс:
– У меня даже нет страховки. Дружище, в один прекрасный день тебя прихлопнут сачком для бабочек. Надеюсь лишь, что сие не будет приписано глупости кимо саиба.
– В чем дело, бледнолицый? У тебя что, иссяк запас серебряных пуль?
– Сэм, с первого раза, как я увидел тебя, я уже знал, что ты из тех, кто любит усложнять себе жизнь. Ты же знаешь, черт возьми: история обо мне, двух патронах и двух кроликах такая же липа, как цветок из пластика. Я не удивлюсь, если старина Вискерс на деле окажется куда лучше, чем я.
– С одной лишь разницей: тебе я могу доверить свою спину.
– Ты правда думаешь, что он может подвести?
Вашмен пожал плечами. Он не думал, что Вискерс трус, но не мог сказать точно, что для того важнее. Кому хочется в разгар игры, чтобы его партнер, которому адресован пас, вдруг придумал свой ход и ринулся на другую половину поля? Вискерс вполне способен на такой финт. Бак Стивенс – нет. Он будет именно там, где сказал, тогда, когда сказал, и останется стоять на этом месте, пока ему не прикажут – отойди.
Стивенс расправил чепрак и водрузил седло.
– Ты же знаешь, Вискерс распишет все будь здоров в своем пресловутом отчете. Если ты не перестанешь вставлять ему шпильки, запросто можешь остаться без работы.
– Я не хочу упустить этих субчиков из-за Вискерса.
– Ты объявляешь против них крестовый поход?
– Джаспера уже не вернуть, – ответил Вашмен и задумался.
Он никогда не следовал принципу «Око за око» – это принцип белых людей. Закон индейцев требует не мести, а возмещения. Но потерю Джаспера Симали нельзя возместить. Этот вопрос всплывал в мыслях Вашмена несколько раз за прошедшие два дня, и до него постепенно начинало доходить, что за его решимостью во что бы то ни стало настигнуть убийц кроется нечто, возникшее, казалось бы, ниоткуда и неожиданное для него самого. Упрощенно это выглядело не слишком-то убедительно: они убили индейца племени навахо, и их должен схватить индеец племени навахо. Явно попахивало – чем? Национализмом? Вашмен никогда не замечал за собой ничего подобного. Напрашивалось и другое объяснение, которое столь же трудно выразить словами: он хочет доказать, что никому не удастся убить его соплеменника навахо и благополучно скрыться.
Вашмен приподнял голову над лошадиной холкой, пока прилаживал подпругу, и увидел, как Вискерс возле костра натягивает теплую куртку. Только сейчас до Вашмена дошло, что еще десять минут назад он не мог видеть так далеко из-за снежной завесы. Теперь лагерь почти отчетливо просматривался. Снег летел наискосок и не так густо, а ветер дул порывами, между которыми наступало затишье. Он повернулся, снял шляпу и закинул голову, чтобы взглянуть на небо. Нависающий утес окутывала серая мгла, но в ста футах над ним можно было различить кусочек неба с быстро несущимися облаками.
Вискерс протопал к нему, вздымая снежную крошку мысками сапог. Снег быстро засыпал камни; а прежде, гонимый ветром, он собирался в большие сугробы лишь там, где встречал препятствие.
– Мы все едем, – объявил Вискерс.
– И они – тоже? – изумился Вашмен.
Вискерс отрицательно покачал головой:
– Я имел в виду нас троих. У нас только три лошади. Они останутся здесь: пешком им в таком снегу далеко не уйти. Я пообещал, что мы вернемся за ними через сутки. Думаю, мне удалось внушить Уолкеру, что лучший вариант для него – это оставаться здесь и ждать. Если что – все равно выследят и поймают. Для нас сейчас важнее четверо остальных.
– Хорошо, – ответил Вашмен, порадовавшись, что Вискерс для разнообразия воспользовался головой, а не инструкциями. – Мы оставим здесь немного еды.
– Я уже позаботился об этом. Ну как, можно ехать?
– Как только вы оседлаете свою лошадь.
Выражение лица Вискерса немного изменилось – скривились уголки рта. Очевидно, он ожидал, что ему лошадь оседлает кто-нибудь другой. Вашмен сделал вид, будто ничего не понял. Он не нанимался в конюхи.
«Собираешься стать чертовски гордым индейцем, так, что ли?» Он обругал себя за ребячество и направился к костру собирать вещи. Миссис Лэнсфорд пыталась расчесать пальцами влажные пряди своих густых волос; она взглянула на него, и ее улыбка выказала то же присутствие духа, что так восхитило его прошлой ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27