OCR Busya
«Феликс Кривин «Я угнал машину времени»»: Концерн «Карпаты», общество «Украина – Израиль», Областная организация Общества книголюбов Украины; Ужгород; 1992
Аннотация
Повести и рассказы, вошедшие в эту книгу, могут быть отнесены к жанру иронической фантастики с элементами иронического детектива. Поэтому в книге действуют пришельцы, ушельцы, инспекторы полиции, преследующие преступников, а также путешественники по огромным космическим и бесконечно малым микроскопическим мирам.
Феликс Кривин
Дух Наполеона
В одном из российских городов, – может, в Курске, а может, в Волоколамске, но совершенно точно, что на улице Ленина, – жил человек, в котором жил дух Наполеона. Этот дух поселился в России давно, сразу после Святой Елены, где окончились земные дни императора. Чем-то ему еще при жизни приглянулась наша страна, – может быть, тем, что в ней самые безумные идеи осуществлялись, а разумные не могли пробиться в течение веков.
После смерти человек останавливается на той точке развития, какой ему удалось достигнуть при жизни. Кто на этом свете не поумнел, на том уже не поумнеет. На том свете многие думают: надо будет в очередном земном воплощении что-нибудь подчитать, подучить, пытаются даже завязать на память узелок, но в тех местах завязать его практически не на чем.
С этими воплощениями иногда случаются пренеприятные казусы. Дух одного из столпов антисемитизма после его смерти вселился в еврея. Зачем? Чтоб иметь под рукой постоянное поле деятельности? И всю жизнь этот еврей испытывал какое-то внутреннее неудобство (о внешних неудобствах еврея не будем говорить). Что-то в нем такое происходило, а что именно, он понять не мог. Его все время тянуло изменить в паспорте национальность, рассказать в неподходящей компании еврейский анекдот, напиться и нахулиганить так, чтобы все хулиганы и алкоголики считали его своим человеком.
И вдруг все заговорили об исторической родине. К тому времени у еврея в паспорте значилась уже совсем другая национальность, и пришлось потратить немало сил и средств, чтоб вернуть свою, историческую. Наконец-то все было хорошо, можно было пожинать плоды своей национальности, однако неисторическая родина не дремала. Она решила вообще убрать в паспорте графу «национальность», чтоб не было видно, кто еврей, а кто не еврей. То ли для того, чтоб никого не выпускать, то ли для того, чтобы все граждане выглядели как потенциальные евреи и могли уехать на свою историческую родину.
Тут даже дух великого антисемита не выдержал. Он стал шуметь, что, дескать, нечего нам ставить паспортные заслоны, что мы, евреи, должны жить на своей исторической родине. Зачем ему это было нужно? Может, он хотел иметь под рукой более широкое поле деятельности?
А вы посмотрите, в ком живет дух Льва Толстого. Мало того, что он сопротивляется злу насилием, и даже не злу, а добру сопротивляется насилием, но он же за всю свою жизнь ни разу не раскрыл книжки. А человек, в котором обосновался дух Антона Семеновича Макаренко, в буквальном смысле лишен родительских прав. Он из тюрьмы не вылазит, в то время как дух его, великий педагог, пытается его перевоспитать и даже открыл у него внутри маленькую колонию имени Дзержинского.
Но вернемся к духу Наполеона. Долго мыкался он по российским медвежьим углам, мечтая перебраться в Москву и зажить нормальной цивилизованной Жизнью. Но это были ему не прежние времена: тут хоть какое войско собирай, вокруг Москвы выставлен железный заслон прописки. Да и армию вести на Москву, для этого нужно быть Наполеоном. А он уже давно не Наполеон. У него другое имя, другая фамилия. Да и должность другая: заведующий прачечной. Только дух остался прежний. Наполеоновский дух.
Духу, конечно, спокойней в директоре прачечной. Сколько с этими победоносными войнами хлопот! Сам заведующий, правда, не стирает, но когда он собирает тех, кто стирает, и обращается к ним с привычным воззванием: «Сорок веков смотрят на вас с этих пирамид!» – простирая руку к горам грязного белья, – у кого тут не займется сердце: Наполеон, чистый Наполеон!
В не такие уж давние времена, руководя мясокомбинатом, он тоже обращался к своим людям по-наполеоновски: «Каждый солдат носит в своей сумке…» – но что именно носит, не проверял, за что его и любили подчиненные.
В прачечной коллектив тоже опытный, толковый: умеет отличить чистое белье от грязного. Но клиенты все равно недовольны, осаждают заведующего жалобами. Слушает их заведующий, и вдруг закроет глаза, и замрет без движения. Со стороны можно подумать, что он уснул, убаюканный критикой, а он не уснул, просто в данный момент кто-то вызвал дух Наполеона.
Живешь, как на экзамене: вопросы, вопросы. Сколько дали Ванькины, чтоб сына протащить в университет? С кем живет жена Сенькина и с кем живет сам Сенькин? И на такие вопросы должен отвечать Наполеон!
Обычно, уже ответив, он немного задерживается: а вдруг вызовут кого-нибудь из знакомых или просто великих людей. Так познакомился с Гомером (оказывается, это сплетни, будто его не было). Хотелось встретиться с Лениным, но его никто не вызывал, поскольку на все вопросы он еще при жизни ответил (неправильно).
Жена у Наполеона была Жозефина, а теперь стала Лизавета Васильевна. Ты ждешь, Лизавета, от друга привета. Это она в песне ждала, а в жизни у нее совсем другие ожидания. Тут к привету приходится из зарплаты добавлять. Жозефина бы взяла и еще благодарила, у нее культурное французское воспитание, а этой все мало. Из зарплаты – мало. Приходится искать другие источники.
Однажды пригласили его в один дом. Там гости собрались пить чай, но из посуды осталось одно блюдечко. Что делать с одним блюдечком? Гость Толик предлагает: давайте духов вызывать. А вокруг все материалисты, атеисты, марксисты. Каких духов, говорят, ты что, офонарел, все духи давно перемерли.
А дух Наполеона тем временем не дремал. Это он с женой дремал, но в данный момент находился совсем с другой женщиной. Замечательная женщина, не Лизавете чета. И даже, если напрямую сказать, не Жозефине. Он с ней на улице познакомился. Посмотрел – что за женщина! Не женщина, а воплощение наполеоновской стратегии боя: лучшие части выдвинуты вперед, но и тылы укреплены основательно. А фланги, какие фланги! Против таких флангов ни один противник не устоит.
Взыграл в заведующем наполеоновский дух, подошел он к женщине. «Может, вам, – говорит, – чего-нибудь постирать? Потому что я – заведующий прачечной».
Женщине сначала не понравилось, что к ней прямо посреди улицы подходит незнакомый мужчина, но тема разговора ее заинтересовала. Действительно, думает, почему бы не постирать? Дома горы белья, накопилось за два месяца. Тем более, муж пошел на повышение, теперь ему чаще понадобятся чистые рубашки.
Заиграла женщина глазами, выражая желание постирать, а заведующий говорит: «Приходите ко мне, я вам лично все устрою».
В назначенный день сам помылся, сменил белье. Оделся во все чистое – как в гроб ложиться. Подобрал стишок, подходящий к случаю: «Я помню чудное мгновенье» неизвестного автора. Стишок он у дочки из тетрадки списал, автор там не был обозначен.
Клиентка заявилась с супругом, который притаранил два чемодана белья. При виде супруга дух Наполеона вначале увял, но супруг едва отцепился от чемоданов, только его и видели.
Между тем Толик ведет непринужденный разговор с Жанной д'Арк. Интересуется, какие ей больше нравятся мужчины – блондины или брюнеты. Жанна смущается: ей ведь только исполнилось девятнадцать. После смерти, конечно, больше набежало, но душа сохранила возраст прижизненный.
«Мне, – говорит Жанна, – нравится Франция, моя отчизна».
Такой ответ еще больше распалил Толика, ему эти разговоры про отчизну во где сидят. Стал он флиртовать с девушкой, задавать все более рискованные вопросы, чем окончательно ее смутил, и она надолго замолчала, как замолчала в тот памятный день 30 мая 1431 года.
Толик, однако, не унимался: крутит блюдечко, вызывая девушку на разговор. Хозяйка говорит: «Перестань к девушке приставать, блюдечко разобьешь, а сейчас у нас посуды вообще не купишь».
Тут вокруг стали собираться духи разные, хотя их никто не вызывал. Жизнь у них монотонная, однообразная, только и прислушиваются, не запахнет ли где скандалом.
Пришел дух Клима Ворошилова, знаменитого полководца. Он пока еще ни в кого не вселился, все выбирал. Ему по его высокому положению не так просто было найти человека. Были здесь и другие духи, которые в ожидании назначения слонялись в загробных мирах, пребывая, так сказать, на заслуженном отдыхе.
Дух Ильи Семеновича Рыженбаха, учителя иностранного языка провинциальной неполной средней школы, слонялся по тому свету со своим неизменным вопросом: «Меня не вызывали?»
«Я вас не вызывал», – отрубил ему Климент Ефремович.
Илья Семенович проследовал дальше. Никто его не вызывал. У него было много учеников, среди них были люди достаточно выдающиеся – не только в районном и городском, но даже в областном и республиканском масштабе, были среди них орденоносцы, кандидаты различных наук, но ни разу никому не пришло в голову вызвать дух Ильи Семеновича Рыженбаха.
А учительницы? Он был единственный мужчина в неполной средней школе, и когда он призывал свой класс к порядку, порядок воцарялся во всей школе, включая соседнее профессионально-техническое училище. На переменах учительницы, как пчелки, роились вокруг него, наперебой предлагая свой мед, а теперь хоть бы одна о нем вспомнила.
Никто не вызывает Илью Семеновича Рыженбаха. А он все ждет, все надеется и спрашивает у каждого встречного: «Меня не вызывали?»
Познакомившись с духом Наполеона, Илья Семенович призадумался:
«Наполеон… Наполеон… Где-то я слышал эту фамилию. Ну-ка припомните: вы у меня не учились?»
Дух Наполеона отверг это предположение и при этом заметил, что Наполеон – это вовсе не фамилия, что фамилия его Бонапарт…
«Бонапарт? – насторожился дух учителя Рыженбаха. – Где-то я слышал и эту фамилию. Но вы точно помните, что у меня не учились?»
Чего только не услышишь на этом свете. Теперь уже, правда, не на этом, но все равно… Кто-то у кого-то учился, кто-то с кем-то встречался, но теперь это уже все равно… Дух Наполеона подробно излагал историю Франции, а тем временем Илья Семенович Рыженбах рассказывал о специфике преподавания иностранного языка в провинциальной неполной средней школе.
«Но вы совершенно уверены, что у меня не учились?»
Нет, не учился у него Наполеон Бонапарт.
Между тем заведующий прачечной усадил клиентку на диван, выставил на столик конфеты, которые прятал на работе от семьи, и вообще повел себя так, будто не она у него клиентка, а он у нее клиент. Бумажку со стишками достал. «Я, – говорит, – помню чудное мгновенье».
На такие слова клиентка ближе к конфетам придвинулась. Надо было, думает, еще два чемодана припереть, тут уже точно что будет постирано.
В ответ на расположение клиентки заведующий решил еще одну строчку прочитать и даже вставить между строчками какое-нибудь действие, но в этот самый кульминационный момент слышит – его вызывают. Какой-то ненормальный Толик, который в своем доме, может, всю посуду перебил, на чужом единственном блюдечке гнусит: «Вызывается дух Наполеона».
Тут уже никуда не денешься – такая работа. Смотрит клиентка: заведующий вроде как уснул. Какой позор: во-первых, на работе, а главное – рядом с женщиной. Еще, чего доброго, проснется, станет рассказывать, как он с ней спал. А спал, между прочим, он один, она и глаз не сомкнула.
Сидит клиентка в полной растерянности, смотрит, как он с ней спит, а белье между тем грязнеет в ожидании стирки. Но клиентке все же интересно, что там дальше в стишке написано. Заглянула в бумажку; а там – прямо про ее визит к заведующему: «Передо мной явилась ты…» И стало ей так приятно, и она уже не сердилась на заведующего: это ж надо – такие стишки специально к ее приходу сочинил!
А дух Наполеона, прибыв по вызову, еле пробился сквозь толпу любопытных духов. Ворошилов никак не хотел дорогу уступать, считая, что он более великий полководец. Дважды Герой Советского Союза, это вам не Наполеон.
Крутит Толик блюдечко, как пьяный шофер баранку, пока дух Наполеона пререкается с духом Ворошилова. Жанна д'Арк смущается, слыша незнакомые мужские слова, но уходить не уходит. Любознательная девушка. Наконец дух Наполеона пробился к Толику, и пошел у них разговор. Про политику, про всякие житейские дела. Будут ли старые деньги на новые менять. Наполеон понятия не имеет, но отвечает утвердительно. «А в какой пропорции?» – не унимается Толик. На всякий случай дух брякает: два луидора за один наполеондор. «Это он по-своему, – объясняет Толик гостям. – Будут менять двадцать восемь рублей за доллар».
«Спроси, не повысят ли цены на мясо», – подсказывает хозяйка.
«И на водку», – добавляет хозяин.
Дух Наполеона и тут проявляет эрудицию: на мясо повысят, на водку оставят без изменения, поскольку ее уже больше некуда повышать.
Разговор о водке слегка опьянил дух Наполеона, и он, ответив на все наболевшие вопросы, пошел знакомиться с Жанной д'Арк. Поговорили о любимой Франции, о том, что теперь уже нет былого патриотизма, и на этой почве дух Наполеона пошел Жанну провожать. Ему нравилось, что она моложе его на тридцать пять лет, хотя фактически она была старше на триста пятьдесят с гаком.
У вечности свои законы. Когда человек приходит в вечность, он приносит из жизни свой возраст, который остается неизменным уже навсегда. Если ты умер в семнадцать лет, быть тебе в вечности вечным юношей, а если в семьдесят – вечным стариком. Мы удивляемся: почему у нас одни люди с детства старики, а другие – до старости младенцы. А все от того зависит, чей дух в них вселился – младенца или старика.
Два великих духа шли по вечности, разговаривая о разных вещах и задавая друг другу вопросы, которые никому из живых не пришли бы в голову. Дух Наполеона рассказывал, какая у него была спокойная жизнь, когда он был императором Франции.
1 2