Я не допущу этого!
— Не допустите? — Делакорт шагнул в гардеробную и с вызовом подбоченился. — Послушайте, дражайший…
Кембл метнул на него уничтожающий взгляд.
— Поймите же, наконец, — язвительно продолжил он, — в жизни любого мужчины наступает момент, когда он должен прекратить безудержную гонку за модой.
С определенного возраста следует одеваться в более приглушенных тонах…
— С определенного возраста? К вашему сведению, сэр, я еще не старик!
Неожиданно Кембл подошел ближе и дотронулся кончиком холодного пальца до уголка глаза Дэвида, оттянул кожу к виску и резко отпустил.
— Гусиная лапка, — констатировал он со знанием дела. — Вам тридцать три года, и ни днем меньше.
Дэвид был поражен, если не сказать больше. В словах лакея не было и тени злорадства. Боже правый, ведь ему нет еще и тридцати двух! Его день рождения только через два месяца. А он-то полагал, что выглядит на свой возраст, если не моложе…
Сомнения закрались в его душу. В последнее время он чувствовал себя жутко усталым, потерял вкус к жизни, а временами на него наваливалась непонятная тоска. Неужели такое безрадостное существование наложило отпечаток на его внешность? О Господи, неужели он уже не так красив, как раньше? Еще немного — и он превратится в стареющего, крикливо одетого павлина! И что тогда? Подагра? Розовый фрак?
— Табак? — перебил его мысли Кембл. Делакорт плюхнулся в кресло перед туалетным столиком.
— Нет, спасибо, — пробормотал он. — Впрочем, рюмочка бренди не помеша…
Кембл, неучтиво перебив его, процедил сквозь зубы:
— Вы курите, милорд?
— А… — Делакорт пристыжено поднял глаза. — Да, люблю хорошие сигары.
— Необходимо немедленно бросить, — заявил лакей, презрительно взмахнув рукой. — Курение не для вашего типа кожи. Появятся морщины, зубы испортятся, кожа станет желтого оттенка. Но вы не волнуйтесь! Я приготовлю свою фирменную маску для лица из коньяка и огуречного сока, будете наносить ее на лицо дважды в день в течение двух недель и станете совершенно другим человеком!
— Но я не хочу становиться другим человеком! — взбеленился Делакорт, пытаясь обрести былую уверенность в себе.
Кембл молча пожал плечами.
— Тогда я задам вам тот же вопрос, милорд, который вы задали мне в самом начале: зачем я сюда пришел?
Делакорт удивленно поднял брови. Интересно, сколько понадобится усилий, чтобы сломать Кемблу руку?
— Я понятия не имею, зачем вы сюда пришли!
— Если дело не в кризисе вкуса, значит, здесь что-то похуже. — Лакей прищурился. — Вас шантажируют, милорд?
— О Господи, нет! — ответил Делакорт. Этот субъект начал его забавлять.
Кембл, скрестив руки на груди, постучал мыском ботинка по полу.
— Вам изменяет любовница? Или хотите отомстить человеку, который вас оскорбил? Делакорт резко поднялся с кресла.
— Клянусь Богом, сэр, вы очень странный тип!
— Возможно, — легко согласился Кембл, — но мне кажется, что у вас неприятности. Вероятно, вы и сами пока не знаете, какие, но мы это скоро выясним, будьте уверены!
Глава 5
Опаленная огнем озарения
В понедельник утром Делакорт, как и обещал Амхерсту, встал на рассвете, позволил одеть себя как приличного джентльмена не слишком молодых лет и неслыханно рано — в половине девятого — явился на Пеннингтон-стрит, где его тут же передали в натруженные руки миссис Милдред Куинс.
Эта матрона с суровым взглядом показалась ему чересчур дорогой ценой за карточный проигрыш. Но долг есть долг, и Делакорт, стиснув зубы, покорился судьбе. Во всяком случае, ему совсем не хотелось показать миссис Куинс — широкоплечей, видавшей виды даме, — что он не очень-то рад взвалить на себя обязанности руководителя. Она слишком напоминала ему его дядю Найджела. Но это уже совсем другая история…
Впрочем, миссис Куинс была беззаветно предана своему делу. Она устроила ему подробную экскурсию по всему зданию миссии, начиная с подвалов и заканчивая чердаками, в течение которой Делакорт без особого интереса обозрел просторную, полную неаппетитных запахов кухню, огромную прачечную, заставленную дымящимися деревянными лоханями и жутко грохочущими отжимными машинами, а также швейные мастерские. Для самых способных обитательниц миссии имелся даже кожевенный цех.
До сего момента Делакорт ни разу не задумывался над тем, из чего сделаны его перчатки, как сшиты брюки и каким образом стирается его белье, но теперь он взглянул на своих слуг другими глазами. Виконт осматривал цеха с чувством, близким к благодарности по отношению к людям, занятым черным ручным трудом.
В каждой комнате сидели девушки, прилежно склонив головы над работой. Вид у них был вполне дружелюбный, но, когда они косились на Делакорта, он остро сознавал себя здесь чужим, испытывая при этом нечто похожее на вину. Разумеется, подопечные мистера Амхерста должны были к этому привыкнуть: благонамеренная верхушка общества нередко посещала миссию, чтобы поглазеть на бедных девушек, как на подопытных кроликов. Впрочем, положа руку на сердце, Делакорт именно таковыми их и считал.
Удивительно, но ему было неловко признаваться в этом даже самому себе. Дэвид никак не мог разобраться в охватившем его смешанном ощущении неловкости и жалости. Миссис Куинс сообщила, что в миссии пропала еще одна девушка, Маргарет Макнамара, которую он смутно помнил по ритуальной службе.
— Да, вот так, — мрачно добавила экономка. — Кому-то мы помогаем, а кто-то бежит от нашей помощи, стремясь заработать деньги более легким путем. И вы это очень скоро поймете, милорд.
Дэвида так и подмывало сказать, что он не желает ее слушать, что попал в этот адский кроличий садок, с избытком наполненный христианским милосердием, потому что продулся в карты. А еще потому, что больше никто не возьмется за эту проклятую работу, от которой все шарахаются, как одинокий ночной прохожий от грязной бродячей собаки, увязавшейся за ним.
К черту! Он не желает переживать за этих незнакомых людей, но, понимая, что такими речами миссис Куинс не проймешь, прикусил язык. Тут зазвонил колокольчик, возвестив о начале утреннего чтения Библии. Экономка неторопливо вышла из комнаты, величаво приосанившись. Делакорт остался один.
Он вошел в большой кабинет. На самом дальнем от двери столе уже высилась огромная кипа папок и бумаг, обещанных Коулом. Здесь было тихо, в закопченные окна заглядывали тусклые лучи утреннего солнца.
В кабинете неприятно пахло вареной капустой, щелочным мылом и запустением. Делакорт вспомнил свой последний визит сюда. Неужели всего три дня назад он сидел за этим самым столом, любуясь женщиной с лицом ангела и телом богини?
А потом она вдруг упала. Ее голова, увенчанная копной огненно-рыжих локонов, с громким стуком ударилась о дверной косяк… В тот момент он отчетливо понял: если с ней случится что-то более серьезное, он этого не переживет.
Делакорт, опустившись в кресло, устало закрыл лицо руками. Слава Богу, череп Сесилии Маркем-Сэндс оказался таким же непробиваемым, как и ее сердце.
* * *
Украшенная гербом карета леди Уолрафен остановилась перед миссией ровно в одиннадцать. Лакей опустил лесенку, и Сесилия, как всегда в сопровождении Этты, вошла в здание. Странно, но сегодня ей все казалось каким-то другим: улицы Ист-Энда, которые она проезжала, — грязнее, а магазин — меньше и теснее, чем на прошлой неделе. Она знала, что на втором этаже впечатление будет таким же.
Вообще-то Сесилия думала, что он не придет. Или если придет, то часам к шести вечера, надменно усмехаясь, усталый и не выспавшийся после ночного кутежа, но, только еще переступив порог миссии, инстинктивно поняла, что Делакорт уже у нее в кабинете.
Представив мысленно эту картину, Сесилия возвела глаза к потолку. Этот негодяй наверняка развалился в ее любимом кресле, закинув щегольские сапоги на письменный стол.
Взлетев по лестнице, она ворвалась в кабинет, расправив плечи, со стопкой бухгалтерских книг в руках.
Но к ее удивлению, Делакорт мирно сидел за столом у стены — самым маленьким из трех. Он что-то писал, сосредоточившись, и когда она вошла, то даже не поднял головы.
Какая неслыханная наглость! Сесилия нарочно громко уронила гроссбухи на стол.
Делакорт медленно оторвал глаза от бумаг, и Сесилия с удивлением поймала его недоумевающий взгляд. Видимо, он и в самом деле не слышал, как она вошла. Ее охватила растерянность. Теперь он наверняка будет выжидать момент, чтобы над ней поиздеваться.
— Ага! — объявила она, решив начать атаку первой. — Я вижу, вы опять здесь.
— А где же мне быть? — спросил он, неторопливо поднимаясь из кресла. — Если мне не изменяет память, сейчас утро понедельника.
Сесилия с громким скрипом отодвинула свое кресло.
— Уже одиннадцать, милорд, — холодно сказала она. — К вашему сведению, утро давно кончилось.
— Я прекрасно знаю, который час, мэм. Большую часть утра я провел здесь, вместо того чтобы нежиться в ванне у себя дома. — Делакорт сухо улыбнулся. — Мы продолжим эту ребяческую перебранку? Или займемся делами? Как мне кажется, их у нас хватает. — Дэвид, взяв со стола письмо, раздраженно помахал им в воздухе. На листке был отчетливо виден герб министерства внутренних дел.
Сесилия растерялась. Похоже, он говорил совершенно серьезно.
— Послушайте, — пробормотала она, — неужели вы, в самом деле, намерены… здесь остаться?
Он вновь поднял на нее свои зеленые глаза.
— Разумеется, мэм. Если это вас так сильно тревожит, то, может, уйдете вы? — Он произнес эти слова ласково, почти вкрадчиво, однако взгляд его был все таким же насмешливым.
Ну, это уже чересчур!
— Но мне нравится работать в миссии, — тихо сказала она. — Интересно, с чего вдруг вы решили меня изводить — ведь раньше вы старательно меня избегали?
Лицо Делакорта оставалось по-прежнему непроницаемым.
— Избегал вас?
Сесилия попыталась сделать суровое лицо, но у нее ничего не вышло.
— Не далее как два месяца назад вы, наговорив мне резкостей, ушли с вечеринки в Огдене.
— Я? — Делакорт, изобразив удивление, медленно вышел из-за стола. — Сесилия, милая, вы льстите самой себе. Мне надо было в город по срочному делу. «Так, значит, вы тоже были тогда в Огдене?
Щеки Сесилии запылали.
— Да, была… то есть вы были. Это видели все. Он подошел к ней. Стук его тяжелых сапог отозвался эхом в большом кабинете.
— Ты все так же легко краснеешь, Сесилия. И становишься в этот момент еще красивее!
Теперь он стоял совсем близко. Слишком близко. Сердце Сесилии, на мгновение, остановившись, бешено застучало.
— Я вам не верю, — выдавила она. Тщательно наблюдая за каждым движением Сесилии, Делакорт крепко сцепил руки за спиной.
— Дорогая моя, а во что же тогда ты веришь? Что я уехал из Огдена из-за тебя? — Дэвид немного понизил голос, и его следующие слова прозвучали чересчур интимно. — Или что ты некрасива, когда краснеешь?
— Вы нарочно оскорбляете меня. — Сесилия обиженно вздернула подбородок, но это получилось у нее как-то неубедительно. — И уже не в первый раз.
Взгляд ее смягчился, что немного насторожило Делакорта. Было бы лучше, если бы она шипела и царапалась. Но огромные голубые глаза Сесилии вызывали в нем целую бурю пугающих ощущений: досаду, гнев, растерянность… даже искушение, черт побери! Но он ни за что ей этого не покажет. Не хватало еще уронить свое достоинство в ее присутствии.
Дэвид так сильно сжал сцепленные руки, что у него онемели пальцы, и очень спокойно произнес:
— Ты можешь себе представить, Сесилия, что последние шесть лет я страдаю от неразделенной любви? — Запрокинув голову, он через силу рассмеялся. — А может, от неутоленного желания. Но мужчина обычно не стремится подавлять столь ничтожные чувства, тем более, когда их так легко удовлетворить с кем-либо другим.
Взгляд Сесилии заметался по комнате. Она подняла руку, потом неуверенно опустила ее на пояс, словно готовясь его оттолкнуть. Так ли это? Дэвид пытался поймать ее взгляд, но она старательно его отводила.
Тогда он шагнул ближе и, пристально смотря в ее глаза, различил в них тщательно подавляемое негодование. Но было там и нечто другое.
Желание — вернее, слабая его тень. Но Делакорт понимал, что оно мучает ее, ибо был весьма опытным соблазнителем.
Нежно дотронувшись до подбородка, он приподнял ее лицо. Огненно-рыжий локон скользнул по его запястью, точно шелковистый язычок пламени.
Делакорт, с трудом загасив наплыв неожиданных чувств, заставил себя опомниться. Только расчетливый флирт и беспощадный сарказм!
— Да, я хочу тебя, Сесилия, и хотел всегда, — признался он наигранно-безразличным тоном. — А какой нормальный мужчина тебя не захочет?
— Не смейте разговаривать со мной в таком тоне, сэр! — Сесилия так резко отпрянула от него, будто боялась, что он овладеет ею прямо здесь, посреди кабинета.
— Ты не веришь мне? Ах, Сесилия, какая же ты наивная! — Он замолчал, насмешливо прищурившись. — Я легко могу предоставить тебе довольно… ощутимое доказательство.
Сесилия отскочила, округлив глаза. Делакорт еще немного приблизился, и она, отступая, наткнулась на письменный стол.
— Нет! — вскричала она. — Вы же говорили… Уже не внимая голосу разума, Делакорт всем телом притиснул ее к столу.
— Что именно я говорил, милая? — пробормотал он, любуясь ее длинными черными ресницами. Темные брови Сесилии сошлись на переносице.
— Насколько я помню, милорд, вы говорили, что скорее откажетесь от плотских утех до конца жизни!
— А может, я лгал, Сесилия? — прошептал он, поднося ее руку к губам. — Я очень часто лгу. — Повернув ее руку ладонью вверх, он легко коснулся языком пульса. — И у меня неплохо получается.
Произнеся это, Дэвид взглянул на нее из-под опущенных ресниц. Дыхание Сесилии сделалось частым и прерывистым, испуг в ее душе сменился чувственным волнением. Он нежно прикусил ее ладонь и мысленно засмеялся, очарованный немедленной реакцией: раздув тонкие ноздри, она прикрыла глаза.
О Боже, как же он ее хочет!
А она — его.
И он не знал, что пугало его больше.
Лучше бы сразу положить конец и тому и другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42