— Тебе нравится у меня, Алек?
— Впечатляет, — ответил он уклончиво. — Понимаю, почему ты не вышла замуж: мужчине нелегко выманить тебя отсюда.
— Ты прав. Но здесь так тесно, что невозможно предложить человеку разделить со мной этот дом.
— А тебе когда-нибудь приходило в голову это сделать?
— Только раз, но оказалось, что в этом нет смысла.
— Ты имеешь в виду доброго инспектора или человека, которому не удалось стать твоим мужем?
Касси посмотрела ему прямо в глаза.
— Ни того, ни другого.
Алек выдержал ее взгляд, потом залпом выпил кофе и поставил чашку.
— Вот что, Касси, давай договоримся: ты мне расскажешь о себе все, что готова рассказать, а если тебе будет интересно, я тебе отплачу тем же. Хотя, — сухо добавил он, — не могу сказать, чтоб ты проявила к моим личным обстоятельствам такой же интерес, как я к твоим. После этого забудем о прошлом. Договорились?
— Договорились, — сразу ответила она. — С чего начинать?
— Не расскажешь ли, чем ты теперь зарабатываешь на хлеб?
— Конечно. Подойди сюда. — Касси встала, сунула ноги в туфли и повела его из гостиной в кабинет. — Вуаля, — произнесла она несколько театрально. — Здесь я тружусь. Боюсь, что декор не соответствует всему остальному.
Алек Невиль остановился на пороге маленькой комнатки. Он прищурился, заметив компьютер на обшарпанном, обитом кожей столе, и металлическую картотеку. Вдоль стен тянулись стеллажи. Некоторые полки были завалены беллетристикой, на других стояли всевозможные справочники, рассказывающие о различных аспектах преступности. На стене над столом висела в маленькой рамке грамота, а рядом — доска с приколотыми памятками, вырезками из газет и фотографиями. Отдельный книжный шкаф у самой двери был занят произведениями одного автора. Оформление суперобложки выдавало содержание: это явно были триллеры, но только четыре на английском. Остальные на иностранных языках.
— Куин Флетчер? — остолбенел Алек. — Ты — Куин Флетчер?
— Она самая, — ответила Касси. — Куин — мамина девичья фамилия.
Он присвистнул от удивления.
— Я только сегодня видел твою книжку в киоске, где покупаю газеты.
— И не догадался, что это я!
— Сердечно поздравляю тебя, Касси. Я бесконечно рад за тебя. — Алек с почтением разглядывал ряды книг. — Признаться, я не слишком увлекаюсь этим жанром, но теперь ты составишь для меня исключение.
— Надеюсь! — улыбнулась Касси. — Давай вернемся в ту комнату, там нам будет удобнее. Чем так, урывками, лучше уж выслушай все подряд. — Она посмотрела на него с вызовом. — Если, конечно, ты непременно хочешь это слышать.
Алек внимательно смотрел на нее.
— Конечно, хочу, Касси. Давно уже хочу.
Глава 4
Касси остановила на нем взгляд, на мгновение утратив дар речи, потом резко повернулась и пошла в другую комнату. Она стала доливать в чашки кофе и взбивать подушки кресла, прежде чем снова взгромоздиться на них. Не отрывая взгляда от цветов, поставленных на камин, спросила Алека, с чего ей начинать.
— С самого начала. Все, что было, начиная с того дня, когда ты родилась, — решительно ответил он.
Касси покачала головой.
— Нет надобности заходить так далеко. В раннем детстве у меня событий было мало. Я жила в обыкновенном симпатичном доме на окраине Пеннингтона. Отец возглавлял там небольшую строительную фирму. Все было хорошо и приятно до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать лет и отцу не предложили место получше в бирмингемской фирме.
Ричард Флетчер отправился на новое место без семьи, и его потрясенной жене пришлось объяснять Касси и ее восьмилетнему брату, «до их отец хочет получить развод, чтобы жениться на своей секретарше. Мужественно поборов свое горе, Кейт Флетчер сообщила детям о том, что их отец желает, чтобы они наведывались к нему как можно чаще после того, как он обзаведется домом.
— Ты бывала у него? — спросил Алек.
Касси покачала головой.
— И не подумала! В шестнадцать лет человек еще не ведает, что такое терпимость. Я была вне себя от возмущения. Полине, этой секретарше, было всего двадцать четыре года. А отца я считала стариком. Слишком старым, чтоб спать с девчонкой, которой нет и тридцати лет, да и вообще с кем бы то ни было. — Она горько усмехнулась. — На самом деле ему было всего сорок восемь лет, а маме только тридцать девять.
— Она догадывалась, что он так поступит?
— Нет. Мама не сомневалась в крепости своего брака, как вдруг — бац! — и нет его. Позднее она говорила, что впервые об этом узнала, когда отец уже стал с ней прощаться.
Кейт Флетчер не жалела сил, чтоб создать для своих детей благополучную жизнь, но худшее было еще впереди. Ее муж обещал, что у нее не будет материальных затруднений, а всего через несколько недель после того, как он покинул домашний очаг, им сообщили о его скоропостижной смерти от сердечного приступа.
— Отец не утруждал себя составлением завещания, — продолжала Касси, — хорошо хоть страховка досталась маме. Что же касается всех прочих денег, их прибрала к рукам эта другая женщина. Без маминого ведома он оформил вторичную ипотеку на наш дом. Мама выручила сколько смогла от его продажи и сняла гораздо меньший дом. — Касси покраснела. — Ты, наверно, помнишь его.
— Как сейчас, — отозвался Алек с непроницаемым лицом. — Рассказывай дальше.
Касси постаралась сделать свой рассказ покороче: мать поупражнялась, чтоб восстановить свои секретарские навыки, и устроилась на работу. Касси бросила думать об университете и, окончив школу, поступила на работу в патогностическую лабораторию. Что касалось юного Бена, ошеломленного и огорченного предательским поведением отца, он все же скорее всех свыкся с положением вещей: пока у него есть Касси и мать, он не пропадет.
— А ты не пропала? — спросил Алек.
— Выжила. Но у меня возникло совершеннейшее отвращение и недоверие ко всему мужскому роду. В то время за мной ухаживал парень, бывший одноклассник по 6-й школе, совершенно безобидный, но отец нанес мне такую душевную травму, что я прогнала Дейвида. Я не могла допустить, чтоб мужчина когда-нибудь обидел меня так, как мой отец обидел мою мать.
— Теперь многое стало понятным, — мрачно произнес Алек. — Хотя и не все. Если тебе так досадили мужчины, почему ты позволила мне войти в твою жизнь? Касси смущенно посмотрела на него.
— Я не хотела, но ничего не могла с собой поделать. Ты… ты был не такой, как все. И я тогда очень нуждалась в том, что произошло между нами. Не только в любовных встречах, хотя я так же, как и ты, стремилась к ним. Мне нужен был близкий человек, те отношения, которые установились между нами. Я буквально жила ради наших встреч.
Алек вскочил, заставил ее встать и посадил рядом с собой на диване.
— Так какого черта ты не давала мне познакомиться с твоими родными?
— Не забывай, я была очень молодой, неопытной, немудрено, что я стала стесняться своего дома, когда узнала, где ты живешь. Кроме того, я просто не в состоянии была безоговорочно, довериться тебе после того, как поступил с матерью мой отец. У меня тогда было глубокое эмоциональное потрясение. И, что важнее всего, мама была тяжело больна, — закончила Касси. — Я не хотела взваливать все это на тебя.
Алек насупился.
— Но, Касси, черт возьми, я же врач. И почему это могло отразиться на моем отношении к тебе?
— Ты же сам первым делом сказал, что в твоей жизни нет места ни ответственности, ни прочным узам. К тому же ты вот-вот собирался уехать в Лондон. Вспомни. — Она повернула голову и посмотрела на него. — Дело было не в каком-нибудь гриппе или аппендиците. У мамы были неприятности с щитовидной железой — гипертиреоз. Она так тяжело болела, что бабушка переехала к нам, чтоб я могла остаться в лаборатории.
— Твоя мама знала обо мне?
— Да, конечно. Они с бабушкой обе были очень рады, что я наконец пришла в себя после папиной выходки, чтоб найти себе кавалера.
— Так что же случилось?
— Когда я пришла домой в то воскресенье после… после грозы… маме было хуже. На следующий день ее положили в больницу, а мы с Беном переехали к бабушке, потому что она жила гораздо ближе к больнице. Она и так с тех пор, как отец ушел, хотела, чтоб мы у нее жили. — Касси глубоко вздохнула. — Алек, мама очень тяжело болела. Она даже была в критическом состоянии. В патогностической лаборатории сжалились и предоставили мне отпуск.
— Черт бы тебя побрал, Касси, почему ты мне ничего этого не говорила? Он был взбешен.
— А что было говорить? Тебе не нужно было ответственности. А у меня ее было по самое горло. Бабушка была уже старой. Родители отца умерли. Если бы и мама умерла, у Бена никого, кроме меня, не осталось бы. Могла ли я все это взвалить на тебя?
Он сжал ее руку.
— Твоя мама выздоровела?
— Выздоровела, со временем. Она никогда не теряла присутствия духа. Не только выздоровела, но и вышла замуж за человека, у которого работала. Майкл Уитли был вдовцом. Он решил уйти в отставку пораньше и поехал с мамой жить в доме с видом на Кардиганский залив. Она буквально возродилась к жизни. Ей во многом повезло.
Когда Касси кончила рассказ, в комнате воцарилось молчание, такое долгое, что ей стало неловко. Она попыталась освободить руку, но Алек крепко держал ее.
— И ты от меня все скрывала, — наконец произнес он. — Касси, тебе, наверное, говорили, что я заходил на Альма-стрит? Я добился от одной твоей сотрудницы, чтоб она дала мне твой адрес, но никто не открыл, когда я стучался к тебе. Я пытался расспросить твою соседку, но она сказала, что ты уехала, чтобы поскорее отделаться от меня.
Касси засмеялась.
— Ты имеешь в виду миссис Плятт? Она решительно осуждала твою шевелюру и серьгу, не говоря о потертой кожаной куртке. Она мне сказала, что я наверняка не захочу иметь дело с такой сомнительной личностью.
— Выразилась она недвусмысленно, — кисло заметил он.
Касси внимательно посмотрела на него.
— Теперь ты хоть знаешь, почему я не хотела, чтобы ты приходил ко мне на Альма-стрит. Я понимала, что мама не имеет средств на что-то большее, но я все-таки стеснялась этого дома.
Алек фыркнул.
— Ты думала, что для меня имеет значение, какой у тебя дом?
— Для меня это имело значение.
— Какая же ты была дурочка, Касси Флетчер.
— Теперь понимаю, — с огорчением согласилась она, потом улыбнулась. — Правда, смешно. Если бы я до сих пор жила на Альма-стрит, я бы не колеблясь пригласила тебя туда. Наверно, все дело в том, что я повзрослела.
Алек сильнее сжал ее руку, когда она попыталась освободить ее.
— Спустя столько времени это утратило практический интерес, но скажи мне, Касси: если бы не твоя мама или Вен, ты бы уехала со мной, если бы я это предложил тебе?
Она с удивлением посмотрела на него, потом пожала плечами.
— Почем знать? Ты достаточно прямо говорил, что такая альтернатива не предусматривалась. Я бы отчаянно желала этого. Но после всего, что случилось с моим отцом, вряд ли бы я дала согласие, даже такому, как ты, дорогому мне человеку.
Он мрачно кивнул.
— Я тоже так думал. Но могла же ты ответить на мою записку.
— Какую записку?
— Которую я передал с этой внушительной миссис Плятт.
Касси нахмурилась.
— Она ничего не сказала о записке.
Его взгляд стал жестким.
— То есть эта ядовитая старая грымза не передала ее тебе?
— Я несколько недель ее не видела. Она могла забыть. — Она обратила к нему вопросительный взгляд. — А что ты там написал?
— Ничего особенного. Просто хотел с тобой встретиться. Я был вне себя от тревоги. Я не сомневался, что ты не принимала пилюль, и само собой разумеется, я в тот раз не предохранялся. Мысль о том, что ты одна и беременна, была для меня кошмаром.
Глаза Касси вспыхнули насмешливым пониманием.
— Вот оно что! Поэтому ты был так потрясен, когда увидел меня с детьми Лайама?
— Встретить двух очаровашек как раз такого возраста, с волосами такого цвета! Неужели не понимаешь? — Он нахмурился. — Но, Касси, я писал тебе еще два раза после того, как нашел себе квартиру. И никакого ответа. Наконец я отчаялся. Я не привык быть отвергнутым. Мне было очень тяжело мириться с этим.
Касси на мгновение задумалась.
— Наверное, мы уже переехали из сорок четвертого дома по Альма-стрит и поселились у бабушки…
— Повтори, какой дом?
— Две четверки: сорок четвертый.
— Мне казалось, что ты жила в тридцать четвертом.
С минуту они смотрели друг на друга.
— А я думала, с чего это ты стал разговаривать с миссис Плятт, — задумчиво произнесла Касси. — Тридцать четвертый дом продали примерно в то время, когда мы переехали. Новые хозяева нас не знали. Наверное, они просто выбросили эти письма. — Она вздохнула. — Значит, не суждено было нам тогда встретиться, Алек.
Они посидели в задумчивом молчании.
— Зато теперь судьба улыбнулась нам, — наконец сказал Алек.
Касси отдернула руку.
— Наверно, для того, чтобы позволить нам удовлетворить свою любознательность. Хочешь еще кофе?
— Нет. Я еще хочу услышать, что или кто стал причиной таких перемен в характере Касси Флетчер. — Алек скользнул по ней взглядом сверху вниз. — Ты совсем не та девчонка, которую я знал. Дело вовсе не в том, что прошло десять лет, а в том, что ты примирилась с жизнью.
Она кивнула с серьезным видом.
— Верно. Начиная с того дня, когда я узнала, что мама выздоровеет. Огромная тяжесть свалилась с моих плеч, и я стала смотреть на жизнь совсем по-новому. Одно то, что она будет жить, было так чудесно, что стала исчезать горечь, которую причинил мне отец. Позже я даже научилась мириться с горем от того, что потеряла тебя. Хотя после твоего отъезда было слишком мучительно вернуться на старую работу, так что я попросилась в лабораторию судебной экспертизы, записалась в клуб здоровья, по вечерам ходила на курсы литературного мастерства и наконец перестала отказывать вполне приличным мужчинам, когда они приглашали меня сходить куда-нибудь.
По лицу Алека пробежала тень.
— А я не сошел с ума в первые же недели в Лондоне только потому, что помнил твое лицо, Касси, в ту минуту, когда ты меня гнала от себя.
— Как?
— Меня утешало, когда я был в состоянии о чем-либо думать, что, чем бы ты ни руководствовалась, ты не более, чем я, была рада порвать отношения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20