По мере того, как эон Креста завершается, человечество переходит к следующей эпохе, и она будет совершенно иной. Эон Кольца станет прорывом в иное измерение для наших тел и душ. Многие уже сейчас совершили этот прорыв…
Ильгет молчала, пытаясь осмыслить сказанное.
— Ты хочешь сказать, что жертва Христа была не единственной?
— Нет, конечно. Видишь, христиане вообще довольно сильно исказили даже учение своего собственного основателя. Но прежде всего - конечно, подумай сама, как нелепо придавать такое значение какой-то небольшой малоизвестной планете, как это делают они! Каждая планета развивается по своим собственным духовным законам. У каждой - свой Великий Учитель…
(Сагон, подумала Ильгет с неприязнью. Знаем мы таких Учителей…)
— Ну не знаю, - сказала она, - я христианка. Верю, что Христос - Бог, Создатель Вселенной, и что Он воплотился на Терре.
— Давай присядем, - предложила Айледа. Они снова сели на подушки у столика.
Айледа протянула руку к чаше.
Внезапно - Ильгет смотрела расширенными глазами на происходящее - прямо под пальцами Айледы в чаше вспыхнул синий огонек.
— Ничего сложного, - улыбнулась девушка, - простейшее упражнение. Но дело не в этом. Ах, Ильгет, жаль, что ты заразилась этим примитивным учением. Оно, конечно, светлое, но ведь ты, наверное, знаешь христианскую историю… Везде, где христиане оказывались у власти, происходило что-то страшное. На самой Терре, возможно, ты не знаешь этого - они сжигали людей живьем за якобы неправильное мировоззрение, устраивали религиозные войны. На Эдоли - уж историю Эдоли ты наверняка знаешь - уничтожение биргенов, полное, жестокое уничтожение целого магического ордена, и потом - Империя, войны, инквизиция, лагеря и казни. Нет, христианство - неплохое учение, и конечно, есть немало людей… святых… которые все же стремились к Богу, будучи христианами. Но оно хорошо лишь там и тогда, когда его не допускают до реальной власти.
— Ты неправа, - возразила Ильгет, - сами биргены были ничуть не лучше. Да и вообще везде и всегда так было. В технологически неразвитых обществах войны и преследования инакомыслящих неизбежны. Просто неизбежны, кто бы ни стоял у власти. Это же азбука, неужели ты этого не слышала?
Она подобралась, готовясь к спору, но Айледа вдруг улыбнулась.
— А впрочем, не будем об этом. Ты знаешь, мне неважно, во что ты веришь. Главное, ты тоже хочешь добра и стремишься к свету. Ведь так?
— Ну… да, - ответила Ильгет, - конечно. Только у меня не очень-то получается.
— Это у всех не очень-то получается. Иль, - Айледа подняла голову, - можно тебя спросить?
— Да… а что?
Айледа придвинулась к ней поближе, протянула руку, тонкими пальцами коснулась одной из черных точек на лице.
Даже и сейчас, через несколько лет, прикосновение это было чувствительно и неприятно.
— Я не могу понять, что это у тебя. Понимаешь… я вижу ауру. Через эти точки… не все время, но иногда выходит энергия…
— Серьезно? - удивилась Ильгет, - прямо выходит? И ты это можешь видеть?
Айледа кивнула. Ильгет почувствовала сосущий холодок под ложечкой. Вот объясняйся теперь, да еще так, чтобы секретную информацию ненароком не выдать.
— Так что же, у меня энергии совсем нет, что ли? - спросила она, чтобы выиграть время.
— В тебя часто входит большой поток, в сердце… ты теряешь не так много, как получаешь. Эти потери тебя не убивают, я вижу, что твое здоровье в порядке. Но откуда это… Это похоже на раковую опухоль, по энергетике, но их у тебя несколько. И не только на лице. И они у тебя, видимо, давно?
Ильгет опустила голову.
— Несколько лет, - сказала она.
В конце концов, что здесь скрывать?
— Я не знаю, поверишь ли ты в это. Ты знаешь, кто такие сагоны?
— Ну конечно, кто же этого не знает…
— Они и сейчас… обычно считается, что сагонские войны закончились уже полвека назад. Но и сейчас кое-где еще встречаются сагоны. Например, на Ярне это было. У нас. Я встречалась с сагоном.
— Да ты что! - Айледа с ужасом смотрела на нее, - это же невозможно пережить!
— Иногда можно. Очень редко. Это, - Ильгет коснулась черной точки на лице, - следы той встречи.
— Иль, - Айледа взяла ее за руку.
— Ничего. Видишь, я выжила. Меня спасли квиринцы. Милитария тогда проводила там операцию. Извини, но я не могу тебе рассказать все, не имею права.
Уф-ф… кажется, смогла отболтаться, придумать версию на ходу.
— Это страшно, - произнесла Айледа.
— Да. Наверное, ничего страшнее не бывает. Я про сагона… Но ничего, как видишь, можно и это выдержать.
Айледа покрутила головой.
— Иль… я никак не думала, что такое… Такое могло с тобой произойти.
— Чего на свете не бывает, - криво улыбнулась Ильгет, - ладно, это неважно все. Это давно уже было, я и забыла. И не хочу, если честно, об этом думать.
— Не думай, - поспешно произнесла Айледа. Потом она добавила, - я подумаю, может быть, можно как-то закрыть эти твои дырки энергетические. Я пока не вижу возможности… я ведь не целитель. То есть могу, конечно, элементарно лечить, но вообще-то энергетика куда сложнее, чем обычно думают.
— Да брось ты, - беспечно сказала Ильгет, - сколько лет живу с этими дырками, и дальше буду жить. Ничего не случится.

Очень неудачно, что почта пришла вечером - Ильгет лишь под утро удалось заснуть. Она распечатала письмо от Арниса и легла с ним в кровать, сжимая пластиковый листочек в руке. Она перечитывала раз за разом строчки - это успокаивало… "Иль, только постарайся не плакать сильно. Она умерла хорошо. Это было очень быстро, и она спасла мою жизнь. Постарайся помолиться…" О да, конечно же, она молилась за убиенную душу Арли. И это помогало. Но потом внимание рассеивалось, и мысли перескакивали на другое что-то, и потом опять душу словно темным полотном заволакивало. Ильгет засыпала, но почти сразу же начинались сны - психотренинг, дэггеры, бои, темные непонятные коридоры, сердце колотилось, Ильгет просыпалась от страха и возбуждения. Не было даже особого горя. Просто она не могла спать. Не могла думать. Молиться могла лишь временами. Просто было плохо.
Потом она все же заснула крепко, а когда открыла глаза, солнце уже било в затемненную поверхность окна. Часы с круглым ярнийским циферблатом показывали полдень. Ощущая вину, Ильгет сползла с кровати. Нельзя же так…
Темным толчком плеснуло в сердце - Арли. Плохо. Все очень плохо. Да, это когда-нибудь пройдет, но сейчас с этим трудно смириться. Кажется, этого уже слишком много.
Надо в церковь, вот что, решила Ильгет. Помолиться, поставить там свечку хотя бы, ну и заказать службу заупокойную. Она сходила в душ, проверила состояние ребенка на диагностере - все было в порядке, надела платье и черную альву на голову и вышла из дома.

В храме, как всегда, было спокойно и светло. Ильгет уже не понимала, отчего так сходила с ума ночью. Скорее всего, нервы - беременность все-таки. Арли умерла мгновенно. Дай Бог каждому из нас такую смерть. Да, очень жаль. Да, она была очень молодой, двадцать два года, практически ребенок. Очень талантливой. Иост любил ее - как там он, Арнис ничего про него не пишет. У них могла бы сложиться семья.
Но уже не было отчаяния. Ильгет стояла на коленях, глядя на дрожащий огонек свечи, а за ним - лик Богородицы. Была просто потеря. Еще одна. Уже привычное почти чувство пустоты - вот была жизнь с Аурелиной, а теперь будет - без нее. И кажется, что именно она, именно этот человек был так важен для тебя, что именно без нее жизнь будет пустой. Но и горькое, и светлое понимание, что иначе - никак, что Арли не напрасно погибла, что на все воля Божья.
Ильгет почувствовала за спиной какое-то движение. Встала. Надо ведь еще поговорить с отцом Маркусом или еще кем-то другим… но лучше с отцом Маркусом. Насчет того, чтобы заказать службу. Кстати, соображала Ильгет, можно сейчас и исповедаться, в принципе, не помешает… Из сакристии уже выходил священник, мелькнула черная сутана, и еще кто-то шел рядом, какой-то человек. Придется подождать. Ильгет остановилась у статуи святого Квиринуса в правом приделе. Отец Маркус оживленно разговаривал о чем-то с… Ильгет замерла.
Вот это номер! Кто бы мог ожидать такого… Отец Маркус разговаривал с Питой.
Но кажется, он ходил в другую церковь… в храм святого Иоста. В центре города, небольшая такая церквушка. Очень, очень странно. Что ему понадобилось именно здесь? Пита и священник шли по направлению к Ильгет. Вот они остановились. Пожали друг другу руки, видимо, прощаясь. Пита повернул голову. Увидел Ильгет.
— Ара, - радушно поздоровался он. Ильгет кивнула.
— Ара.
— Ильгет, здравствуйте, рад вас видеть… - улыбнулся отец Маркус и кивнул Пите, - значит, договорились, да? Всего хорошего.
Они распрощались. Ильгет подошла к священнику.
О чем она хотела-то? А, да… Аурелина.
О чем, интересно, они говорили с Питой? Спрашивать об этом нельзя. Но очень, очень интересно.
— Надо бы отслужить, отец Маркус, - сказала она, - за упокой…
Глаза священника сузились и потемнели. Он взял Ильгет за руку.
— Кто?
— Аурелина Виис, - выговорила она.
Он кивнул.
— Завтра вечером, хорошо? В шесть вечера.
— Хорошо. Я поговорю с ее родней, может быть, они захотят прийти.
Ильгет знала, что родственники Аурелины не христиане, но в таких случаях все равно они могли посетить службу.
— Как вы, Ильгет? - участливо спросил отец Маркус, - как здоровье?
— Хорошо. Все нормально, - ответила Ильгет безжизненным голосом.
— Вам тяжело? - спросил священник. Ильгет взглянула на него и подумала "да", и тут же сообразила, что он имеет в виду. Ей тяжело из-за смерти подруги. Да, конечно… но сейчас она не поэтому чувствует себя такой убитой и несчастной. Стыдно сказать… Да, стыдно, нехорошо, она должна переживать из-за Арли, а переживает она - и даже сильнее, между прочим! - совсем из-за другого.
Но пусть он думает так!
Не хватало еще объясняться.
— Ничего, - сказала Ильгет, - уже нормально.
Она попрощалась со священником и пошла к выходу.
— Ильгет!
Отец Маркус напряженно смотрел на нее. Будто ждал чего-то. Но Ильгет молчала.
— Если у вас есть какие-то проблемы…
— Нет, - сказала она, - все нормально, спасибо.
Она надеялась, что Пита уже ушел. Но нет - он стоял у самого входа, преклонив колени на скамеечке. Углубился в молитву, опустив голову на сложенные лодочкой руки. Ильгет и сама иногда молилась так перед тем, как уйти, но сейчас ей что-то не захотелось. Она тихонько прошла мимо бывшего сожителя, но не тут-то было - он поднял голову.
— Ты домой, Иль?
— Да.
Он поднялся и пошел рядом с ней. Вышли из храма.
— Ты на скарте?
— Нет, у меня машина. В платье неудобно на скарте, - объяснила Ильгет.
— У меня тоже машина, там, на стоянке.
Они двинулись по дорожке к стоянке флаеров - характерной конструкции, высокой башне с растопыренными лапами-держателями.
Ильгет чувствовала себя неловко. С одной стороны, Пита держался очень вежливо, корректно, мило улыбался. Хотелось поддержать тон, как всегда. С другой… вспоминалась недавняя анонимка. И еще этот разговор с отцом Маркусом - он-то к чему?
— А что ты сюда стал ходить? - спросила Ильгет, - ты же ходил в другой храм.
— Да вот. Много слышал об этом. А что, разве нельзя?
— Нет, конечно, можно.
— Тебе это мешает? - ослепительно улыбаясь, спросил Пита.
Ильгет помолчала.
— Да, - сказала она наконец. Зачем врать? - Честно говоря, мешает. Я думаю, нам ни к чему ходить в один храм…
(Да и вообще - причащаться одному Телу… но это я изменить не могу. Да, Господи, я знаю, это ужасные, дурные мысли, но что мне сделать с ними теперь?)
— А что тебя, совесть мучает? - поинтересовался Пита. Ильгет вытаращила на него глаза.
— В каком смысле?
— Ну видимо, раз тебе неприятно меня видеть и даже находиться со мной в одном храме, значит, тебе передо мной стыдно? Разве не так?
— А чего я, по-твоему, должна стыдиться?
— Это уж тебе виднее.
Ильгет проглотила горький и острый комок.
— О чем ты говорил с отцом Маркусом?
— А это тебя касается?
— Нет. Просто интересно.
— Так, о жизни говорил, - сообщил Пита, - о тебе тоже, если хочешь знать. О нас.
— И что же вы именно говорили?
Они подошли к башне и остановились у входа. Пита положил руку на оградку. Взглянул на Ильгет чуть свысока.
— Видишь ли, ты ведь у нас во всей этой ситуации выглядишь очень мило. Ты ни в чем не виновата. Я тебя вроде как обманул при венчании. Теперь ты вышла замуж. А мне запрещено заключать брак…
— Подожди, но у тебя же кто-то есть?
— Ну да, поэтому я не могу причащаться.
Ильгет покачала головой.
— А при чем тут отец Маркус? Тебе надо к епископу обращаться, если уж…
— Просто хотелось поговорить. Ты же сама так хорошо о нем отзывалась.
Ильгет отвернулась. Молчала. Все это нехорошо, понимала она, то, что происходит вот сейчас у меня внутри. Это просто ужасно.
Пита ведь полностью прав. Он в своем праве.
У него проблемы.
Да, он ошибся, но он искренне хочет исправить свою ошибку и быть в Церкви.
Чтобы обсудить свои духовные проблемы, он приехал к священнику, о котором слышал много хорошего.
Почему это ее так бесит? Вот именно - бесит, от слова "бес", подумала Ильгет. Почему мне все это так не нравится?
— Ну и что он сказал? - выдавила она.
— Что? Я объяснил, что у нас были серьезные сексуальные проблемы. Он сказал, что не может по этому поводу сказать ничего конкретного, так как сам принял целибат. Но конечно, он может меня понять и сочувствует мне…
Сочувствует ему! - как резануло. Кажется, сейчас слезы покатятся. Еще не хватало. Ильгет вдохнула, выдохнула и применила основной прием психотренинга, сразу расслабившись.
— Понятно, - сказала она, - а по поводу твоего сожительства что?
—
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61