– Кольт, как мне жаль.
– Джессика, это еще не все. Как говорится, худшее впереди. В шесть утра позвонила Нетта. Ей вкололи гормоны, и надо было показаться врачу. Страшно возбужденная, ни угрызений совести, ни сожалений о ребенке. Просто испуг и злость оттого, что залетела. Я сказал, что пьян и не могу вести машину, но вызову «скорую» и встречу ее в больнице. Она бросила трубку. Через полчаса она была мертва – и унесла с собой Бекки… Не знаю точно, что там случилось. Наверное, Нетта уговорила сестру отказаться от «скорой» и самой отвезти ее в больницу. Она прекрасно знала, что это выведет меня из себя, ведь Бекки только училась водить машину, у нее еще не было опыта. «Скорая» приехала бы за пять минут. Нетте пришлось ждать дольше, пока Бекки собиралась. Они погибли при лобовом столкновении через два квартала от дома. В обеих смертях я винил себя. Если бы я ее отвез, они с Бекки не погибли бы. Но потом в день похорон я познакомился с родителями Нетты. Джессика, это были совершенно нормальные люди! Все, что она о них рассказывала, оказалось враньем. Отец – банковский служащий, мать – учительница. Нетта ушла из дому в шестнадцать лет, сказав, что ей с ними скучно. Она превратила их жизнь в сущий ад. Могла переспать с первым встречным. Пока зарабатывала себе высшие баллы в университете, спала со многими студентами. От них я и узнал… – Он выпрямился, и голос его окреп. – В день, когда хоронили Бекки, у нашей матери случился сердечный приступ, и через месяц ее не стало. Врач сказал, у нее не было воли к жизни. Это я понимаю. Некоторое время со мной было то же самое. Женщина, которую я знал, любил, которой верил и которая оказалась плодом моей фантазии, убила троих людей, двое из которых были мне дороже жизни. Отец доверил мне заботу о матери и сестре, я обещал ему беречь их. Я предал их обеих и себя самого.
– Ты не был виноват, ты не мог знать…
– Я должен был знать! – Уже тише он сказал: – Я должен был знать, Джессика. А я позволил убедить себя, что за ее притягательной внешностью и сексуальностью было то, что я хотел бы видеть. За мою ошибку другие заплатили самую высокую цену.
– Каждый может ошибиться. – Она дотронулась до его руки, но рука была каменной.
– Я – нет. Больше ошибок не будет. Я решил, что ради сестры и родителей должен преуспеть, должен сделать фамилию Айронс знаменитой. И это будет памятью о них. Но любовь… – Он немигающими глазами смотрел на нее. – Любовь и счастье больше не для меня. Я их не заслуживаю.
– Ты?! – ошеломленно воскликнула она. – Ты заслуживаешь счастья, Кольт, как и все. Неужели твоим родителям и Бекки хотелось бы, чтобы ты был несчастным? Виновата Нетта, ты это знаешь. Не вини себя за то, что любил ее и верил ей.
Посмотри на меня и Вильяма с Джо. Я не догадывалась, что они встречаются, спят вместе, но, если бы они меня не предали, я бы вышла за него замуж, и это было бы непростительной ошибкой, потому что я его не любила, только думала, что люблю.
Его серые глаза потухли.
– Кольт, людям свойственно ошибаться. Это ужасно, но такова жизнь.
– А если при этом страдают невинные люди?
– Это страшно, но так случается, – твердо сказала она.
– Больше не случится, коль это зависит от меня. Джессика, теперь я распоряжаюсь своей жизнью по своим правилам. Никаких цветистых слов, запутанных чувств, только голый, неприкрытый факт. Я знаю свое место, женщины знают свое – никаких ошибок и случайностей. Ты хотела правду – получай ее.
Она не отрываясь смотрела на него. А если бы он не был так красив, богат и влиятелен, имела бы она шансы? Этого никто не знает. Предвзятое мнение о Кольте Айронсе было стерто в несколько минут; его откровение каким-то образом уничтожило в ней чувство самосохранения; все это стало неважно.
– Да, теперь я узнала правду, – медленно заговорила Джессика, старательна подбирая слова. – История с Вильямом научила меня тому, что в отношениях мужчины и женщины должна быть абсолютная честность. Я люблю тебя, Кольт, это и – есть правда. Давно люблю, но боялась, как бы ты не узнал.
– Нет. То, что ты называешь любовью, – просто физическое влечение.
– Нет. – Она глубоко вздохнула, но голос ее не дрогнул. – Возможно, есть и такая составляющая, но это только малая часть моего чувства. Я понимаю, что чувствую. Это любовь.
– Джессика, ты романтик, – сказал Кольт, глядя на нее исподлобья. – Сначала вообразила, что любишь Вильяма, а когда это плохо кончилось, полюбила того, кто был следующим.
– Ты имеешь в виду себя?
– Да. – Слово прозвучало как конец разговора, он повернул ключ зажигания, и машина ожила. – Я много делал такого, чем не стоит гордиться, но слабостью женщины никогда не пользовался. Я тебя хочу, ты это знаешь, но ты убедила себя в том, что я для тебя значу слишком много. У нас нет будущего, когда-нибудь ты это поймешь.
Небеса над ними разверзлись; дождь свирепо колотил по крыше, «дворники» работали без устали, ехать приходилось вдвое медленнее. Они добрались до Лондона уже в темноте.
Он сидел рядом, но такой далекий, такой напряженный. Ни претензий на беспечность, ни холодной насмешливости. Он раскрыл свою душу и теперь был зол на себя за те несколько минут исповеди, и Джессика понимала его.
Они остановились возле ее дома на ночной улице. Мысли о том, что это прощание, что всю оставшуюся жизнь она должна будет прожить без него, наполняли ее страхом и отчаянием. Кольт вернул ее к жизни, стал отвечать ее идеалу – и он вот так уедет? Это несправедливо!
– Спасибо, что свозил меня в Брингейл. Ты же не собирался ехать к Гарри?
– Джессика… – Он оборвал себя. – Нет, не собирался.
– Ты свозил меня, потому что знал, как я тревожусь за Кэрол.
Он молчал. Когда она добавила: «Не правда ли?» – молча кивнул.
– Спокойной ночи, Джессика. – Напряженное тело, глухой голос, но другого шанса у нее не будет.
– Кольт! – Она прислонилась к нему, обвила рукой мощную шею, вплела пальцы в волосы. Он вздрогнул, и это дало ей силы продолжать: – Кольт, поцелуй меня, пожалуйста.
– В какую бы игру ты ни играла, сейчас же прекрати! – Он повернул к ней лицо, и она тут же впилась полуоткрытым ртом в его губы, сама, впервые за все время их знакомства.
Она его любит; она должна показать, что любит его, хочет его, что он ей необходим. Она примет все, что он даст, – неделю любви, месяц, год. Он заботился о ней, – ведь это уже о многом говорит, не так ли? Любовь может прийти позже, даже к Кольту Айронсу.
Она притянула к себе его голову, и он поцеловал ее так страстно, что она застонала, ее затягивал водоворот чувств, которые он вызывал столь магическим образом.
Его руки проникли под блузку, лаская горящие желанием груди, пальцы надавливали на затвердевшие соски, пока ей не стало казаться, что она умирает от этих требовательных рук и губ. Дрожь прокатилась по его телу; через мгновение он, не поднимая головы, отодвинулся.
– Это безумие. Чистое безумие.
– Почему? – мягко спросила Джессика. – Почему нет? Ты хочешь – меня, я хочу тебя, ты это не раз повторял.
– Ты знаешь – почему, Джессика. Ты будешь страдать, а я этого не хочу. Ты не сможешь справиться с чувствами.
– Но ты говорил, что другие…
– Ты не такая, как другие.
– Кольт…
– Черт побери, Джессика! – Он помолчал и наконец тихим, спокойным и ровным голосом произнес: – Я не хочу.
Кольт вышел из машины, обошел ее и рывком открыл дверцу с ее стороны. Мысли Джессики метались. Как же это? Он неделями гонялся за ней, а теперь не дает и шанса?
– До свидания, Джессика. – От этих двух слов в ней что-то взорвалось.
– Ах, «до свидания»? – медленно проговорила она, вылезая из машины. – Ты решил, что скажешь «до свидания» – и все? Какое ты имеешь право так поступать? Только не говори, что делаешь это ради меня, я тебе не верю! Ты просто боишься – боишься! – жить и любить. Тысячи, миллионы людей страдают, не ты один. Как, думаешь, я себя чувствовала, когда приехала в назначенное время в церковь и ждала, ждала?
– Хватит. – Мрачно и злобно он смотрел в ее горящие глаза.
– Нельзя запереться навеки. И как бы ни пополнялся твой список женщин, ты всего лишь отдаешь им свое тело, как робот, как животное…
– Я тебе все сказал, Джессика. – Он вернулся к дверце водителя, но ее слова догоняли его:
– Ты решил ради родителей и Бекки стать несчастным? Все еще расплачиваешься за то, в чем не был виноват? Или дело не в этом? Если ты раскроешь себя, отдашься своим чувствам, то станешь таким, как все мы, – уязвимым, а этого Кольт Айронс не может себе позволить.
Он посмотрел на нее мертвыми глазами и сел в машину, но она продолжала говорить в открытое окно:
– Когда я узнала про Вильяма и Джо, мне казалось, рухнул мир. А потом я встретила тебя, ты сказал, что я должна начать жить сначала. Как же ты можешь сперва вернуть меня в мир, на землю, а потом низвергнуть в пропасть?
– Я тебе ничего не обещал.
– Я люблю тебя, – прозвучало как стон. – Я готова разделить с тобой судьбу, пусть даже ненадолго. Я… я еще ни с кем не спала, но хочу, чтобы ты был первым. Пусть у меня останутся воспоминания, если невозможно ничего другого.
Слезы текли по ее лицу, но – он не шелохнулся.
– Кольт, пожалуйста, не уезжай. Ты не можешь так уехать…
Он захлопнул дверцу и рванул машину с места, так что гравий вылетел из-под колес, поднимая облако пыли.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На следующее утро Джессика проснулась за несколько минут до звонка будильника. Она открыла глаза и сразу поняла, что наступил первый день жизни, в которой не будет Кольта.
В офисе Рассел страшно обрадовался ее приходу. Выглядел он неважно.
– Малыш не давал спать, – сообщил он и уныло посмотрел на гору бумаг на столе. – В больнице вел себя хорошо, а дома все время плачет. Мы не спали всю ночь.
Она хотела бы ему посочувствовать, но его беды показались ей столь незначительными…
– Рассел, я уверена, через день все образуется. Наладится кормление и все прочее. Как Моника?
– Возбуждена, то и дело плачет, – хмуро сказал он. – Утром пришла акушерка, так Моника ее выгнала. – Он посмотрел трагическим взглядом.
– Все обойдется, вот увидите. – Джессика взглянула на его заваленный бумагами и папками стол. – Может, передадите мне самые неотложные дела и уйдете на час-другой? Мне вечером нечего делать, и я не прочь задержаться и поработать. – Ей нужна была любая работа, лишь бы не думать о своем. Короткая дорога до офиса оказалась пыткой: перед ней все время стояло лицо Кольта.
– Вы ангел. – Рассел слабо улыбнулся, всем своим видом показывая, какой он несчастный. – Просто ангел. Я вас не стою.
– Я знаю. – Она криво улыбнулась.
Переделав кучу работы, Джессика ушла из опустевшего офиса после девяти, падая с ног от усталости. Дома не захотела возиться с ужином, но заставила себя съесть бутерброд и выпить молока и сразу рухнула в постель.
Она проспала два часа и проснулась, понимая, что видела во сне Кольта, но не могла вспомнить сон. После этого она спала урывками и окончательно проснулась в шесть часов. Приняла горячую ванну, чтобы избавиться от боли, оставшейся после тревожной ночи.
В следующие дни сценарий повторялся: работа и еще раз работа, позднее возвращение, беспокойная ночь, сны, в которых присутствовал высокий мрачный мужчина с холодным красивым лицом.
Тем не менее в субботу, когда Рассел позвонил в девять утра, она была уже на ногах.
– Джесс? – Рассел говорил тем же тоскливым голосом, что и всю неделю, в стиле «надо продолжать жить любой ценой». – Эту ночь мы опять не спали.
– Да ну? – Сходил бы в клуб, враждебно подумала она.
– Слушайте, хочу попросить вас об огромном одолжении. Я не стал бы беспокоить, но это очень важно. Конечно, эту неделю вы работали за двоих…
– Рассел, говорите, в чем дело.
– Мы с Моникой сегодня собирались пойти на прием, очень полезный в деловом отношении. Помните проект Кантаны? Старина Кантона был очень доволен нашими результатами, и сегодня он дает прием в «Дауфорде». Там будут все. Видите ли, Моника не в состоянии пойти. Вы не могли бы составить мне компанию?
Ни за что! Она не выдержит светского приема. Джессика отчаянно старалась подыскать подходящую причину для отказа.
– Извините, Рассел, но сегодня я не могу.
– Джесс, ну пожалуйста! На такой прием надо идти с партнершей, а в некоторых областях бизнеса вы сильнее меня. Это не надолго. – Последовала многозначительная пауза, и, хотя он явно ее умасливал, Джессика ощутила некое чувство вины. – Я вам это возмещу – отгулами или деньгами, как захотите. У вас были планы на вечер?
– Да нет. – Позвонить Кэрол, которую вчера выписали из больницы, и пораньше лечь спать – разве это планы? Она положила трубку с чувством, что ее обвели вокруг пальца.
Джессика достала из шкафа платье кофейного цвета, которое купила для выхода с Кольтом. Это вызвало болезненные воспоминания, но ничего другого у нее не было для столь торжественного случая.
В зеркале отразилось бледное лицо, глаза – озера страдания, и к мрачному выражению лица добавилась легкая краска стыда: насколько она помнила синьора Кантону, он не придет в восторг от того, что к нему на прием идут как на казнь.
Часом позже она вышла из такси под руку с Расселом и ступила на ковер пятизвездочного отеля. Они с трудом пробрались сквозь толпу в вестибюле и вошли в банкетный зал; сверкающий хрустальными люстрами. Высший свет общества – выдающиеся мужчины и усыпанные бриллиантами дамы – собрался здесь.
– Батюшки! – Даже Рассел был потрясен. – Как вы думаете, здесь кто-нибудь еще менял грязные подгузники полчаса назад?
– Вряд ли. – Она глубоко вздохнула, улыбнулась пошире, стараясь выглядеть увереннее. В подобных светских тусовках первое впечатление играло решающую роль: оно создавало или разрушало деловые связи.
Джессика беспечно оглядывала зал и вдруг гордо вскинула голову: пристальный взгляд серых глаз пригвоздил ее к месту. Кольт…
Кажется, она сказала это вслух, потому что Рассел проследил за ее взглядом и подтвердил:
– Да, это он. А что за красотка рядом с ним? Однако он умеет выбирать!
Джессика сначала не заметила, что Кольт не один, что его крепко держит под руку красивая женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14