Он - профессиональный снайпер. А в истории с Посланником Антон мне помогал бескорыстно. - Чуть помолчав, Лухарь добавил: - Честно сказать, я его просто использовал втемную. Он до сих пор о том не знает. Но это - отдельная история. Ну что? Удовлетворена? Римма пожала плечами. - Почти. Не стану спрашивать, откуда он взял деньги на приобретение ресторана... - Она с улыбкой взглянула на Петра. Тот, подтверждая её догадку, молча похлопал по своему карману. - Но почему этот снайпер, человек с ружьем, вдруг занимается таким странным для себя делом общепитом? - Жена Ася подвигла. Ему самому этот бизнес на фиг не нужен. Да и плавает он в нем. Римма закурила очередную сигарету.
- Вот что мне пришло в голову, когда я смотрела криминальные новости. Ты обратил внимание, что вчера же застрелили директора охранного предприятия?
- Да, Андрея Крюкова. - Петр помрачнел. - А ведь я его предупреждал, что он на мушке у своего племяша, Ивана Несмелова. Но тот сумел-таки загасить дядю. Жаль, что ты не пристрелила своего бывшего дружка чуток пораньше.
- Славный, однако, вчера денек для тебя выдался, - усмехнулась Римма. - Что ни жмурик - то твой знакомый. Но я о другом. Почему бы нам ни заняться охранным бизнесом? Что-то ведь надо в жизни делать? А у меня есть немало знакомых из бывшей "девятки". Помогут. Да и сама я много чему в "конторе" научилась.
- Не знаю, - пожал плечами Петр. - Никогда не думал об этом. Ты, наверно, хочешь, чтоб я в это дело вложил свои бабки? - Так точно. - Ну, допустим. А почему ты об Антоне речь завела?
- Пусть продает свою ресторацию и вступает с нами в долю. Тем более мужчина он видный - хорошо смотрится в директорском кресле. Петр Федорович грустно усмехнулся.
- Так вот в чем фишка! Римма, я ведь тебе как-то говорил: Антон безумно любит свою жену Асю. Шансов у тебя никаких.
Женщина вздохнула: - А жаль. - И мечтательно добавила: - Но, может, стоит попробовать?
Майор Фролов 15 июня, пятница: утро
Майор ехал на службу, и настроение у него было совсем не такое радужное, как предыдущей ночью. Вчера, после посещения квартиры на Ярцевской улице, где нежданным образом зажмурился Посланник, Фролов вновь, более подробно, в деталях, допросил задержанных сколковцев. Из их показаний следовало, что в результате взрыва у "склада "Симплекса" погибло восемь их товарищей. А скольких же можайских постигла та же участь? Быстро определить это было невозможно, поскольку все тела оказались разорваны в клочья, которые разбросало в радиусе до двухсот метров. Но создавалось впечатление, что погибло очень много людей. Тогда майор и решил, что накрылась вся арлыковская банда. Но к обеду, подсчитав всю найденную обувь, криминалисты объявили, что речь идет о двенадцати трупах. Отняв от дюжины неопознанных тел восемь сколковцев, майор пришел к неутешительному выводу: можайские, которых по прикидкам насчитывалось десятка два, потеряли всего лишь четверых боевиков. И, естественно, не было никакой гарантии, что Арлык оказался среди взорванной четверки. Как произошел сам взрыв, оставшиеся в живых сколковцы не знали, поскольку находились с обратной стороны "склада", и это тоже смущало душу опытного сыщика, который старался добиваться полной ясности в любом деле. Что касается смерти Посланника, то теперь майор не был уверен, что действовал правильно, заставив слесаря дать, по сути, ложные показания и оформив их протокольно. Ведь он самым натуральным образом покрывал возможного убийцу - а именно ту девицу, которую Фролов нарисовал свидетелю на листке бумаги. Изобразил же он Римму Ильиничну Краснову, что последние полгода трахалась с Посланником, но с месяц назад куда-то исчезла. Теперь ясно, что авторитет решил ей просто-напросто снять другую квартиру - поближе к своему офису. Конечно, действовал майор таким образом из чисто эмоциональных побуждений: с одной стороны, ощущая искреннюю симпатию к "исполнителю" такого мерзавца, как Посланник, с другой - испытывая внезапно вспыхнувшую, но оттого не менее жгучую ненависть к юной стерве из прокуратуры, которая вела себя с ним, старым опером, как с мальчишкой, в то же время мечтая сделать карьеру на громком деле чужими руками. А все потому, что она - дочь заместителя Генерального прокурора! Никто другой на её месте не вел бы себя столь хамским образом с не последним на Петровке человеком, каким является он, майор Фролов! Теперь его мучили угрызения совести, которые случаются у честных ментов профессионалов, когда им по каким-то причинам приходится нарушать служебный долг. Но, впрочем, эту Римму он будет далее пасти лично, а теперь уж следовало гнуть свою линию до конца. Ведь вчера днем, как распорядилась эта сучка из прокуратуры, он явился к ней в офис на Новокузнецкую и сообщил о результатах предварительного оперативного расследования. Майор имел на руках не только свидетельство слесаря алкаша, но и хорошо препарированные и задокументированные, конечно, показания Дарьи Петровны (опер и на неё нашел, чем надавить). Общий смысл обоих свидетельств выглядел на бумаге так: выстрел слышали, хлопанье двери после выстрела - нет, мужчину покойника ранее видели неоднократно, а женщин в ту квартиру ходило много всяких, они свидетелям не запомнились. Еще не было официального вердикта графологов о том, принадлежала ли предсмертная записка руке Ивана Несмелова, но в неформальном порядке они уже дали утвердительный ответ. Не дало никаких неожиданностей и вскрытие - смерть наступила от выстрела в сердце с предельно близкого расстояния. Поэтому майор уверенным тоном предложил следователю Шигаревой закрыть дело по факту смерти Ивана Несмелова из-за отсутствия состава преступления - самоубийство налицо. И мотивчик суицида имеется: подругу Несмелова изнасиловали у него на глазах, после чего та покончила с собой, и Посланник решил составить ей компанию. Следователь забрала дело к себе и сказала, что во всем досконально разберется. Едва Фролов зашел в свой кабинет на Петровке, как раздался телефонный звонок.
- Майор Фролов? Это - следователь Шигарева из городской прокуратуры. Я не могу подписать постановление о прекращении дела по факту смерти гражданина Несмелова. Здесь ещё достаточно много темных мест. - Вот как? холодно отреагировал майор. - А мне дело представляется кристально ясным.
- Например, - вроде как не обращая внимания на реплику Фролова, продолжала Шигарева, - я лично допрашивала обоих ваших свидетелей по горячим следам, ещё на квартире, где найден покойный Несмелов. Они тогда давали несколько иные показания.
- Естественно. Свидетели говорили с вами в состоянии эмоционального возбуждения, наверняка бессвязно и бестолково и, как это обычно бывает, вовсю импровизировали. Ведь они впервые в жизни столкнулись с актом насильственной, хотя и добровольной смерти. А мне свидетели давали уже вполне взвешенные показания под официальный протокол. Ведь и слесарь, и пенсионерка к тому времени уже остыли.
- Пока оставлю ваши рассуждения без комментариев. Но на этом этаже ещё три квартиры. Почему вы не опросили их жильцов? - продолжала хамским, как казалось майору, тоном допытываться прокурорша.
- Не видел в этом никакой нужды, - уже довольно зло бросил гувэдэшник. - Факт самоубийства Ивана Несмелова я считаю установленным. - А я - нет, заявила Шигарева, и в трубке раздались гудки.
Майор бросил короткий взгляд на сослуживца, с которым делил кабинет, и уловил в его глазах ухмылку, которая, впрочем, тут же исчезла.
А сейчас Фролова ждало ещё одно испытание - надо было идти с докладом к генералу Коржикову, причем сразу по двум делам: по Посланнику и можайским-сколковским. И в том, и в другом случае майор ожидал от Коржикова множество каверзных и неприятных вопросов и, в конечном счете, нечто вроде выволочки.
Арлык-Бархан 15 июня, пятница: утро
- И как же, дорогой, тебя теперь называть?
Фарида вышла из ванной в цветастом восточном халате, с мокрыми волосами, повязанными большим махровым полотенцем. Кокетливо выдернула изо рта своего любовника и повелителя сигарету и затянулась сама. Потом улеглась рядом с ним в постель. Бывший грозный главарь можайских никак не отреагировал на шалость подруги, но её вопрос придал новый импульс его не то чтобы тягостным, но весьма не простым раздумьям. Именем, данным ему от рождения, он давно уже не пользовался, практически забыл его. Тем более что ксивы приходилось менять довольно часто. Это надо в свеженький паспорт заглянуть, чтобы выяснить, как тебя сегодня зовут. Но Фарида, конечно, спрашивала о другом - какое у него теперь будет погоняло. Во всем блатном мире он известен под кличкой Бархан. Но, решившись организовать собственную команду рэкетиров и взять под контроль коммерческие точки западной части столицы, он обзавелся другим прозвищем - Арлык. Для этого имелось достаточно резонов. Поскольку сам он перед торгашами не светился, его личность оставалось загадкой и для ментов, и для коммерсантов.
Последних это особенно пугало. Таинственное всегда наводит ужас. Химкинского бригадира Бархана знали многие - подумаешь, невидаль. Иное дело неведомый, а потому ужасный криминальный авторитет Арлык, который бросил вызов самим сколковцам. Тут уж лучше не выкобениваться, а отстегнуть рэкетиру сколько нужно. Так коммерсанты и поступали. Но теперь этот фокус себя изжил. Надо опять становиться Барханом, тем Барханом, которого знали московские блатари. Или нет? По телеку сообщили не только о ликвидации "банды Арлыка", но и о самоубийстве Посланника и разгроме его группировки. В самоубийство лидера сколковцев он не поверил - понятное дело, авторитета менты под шумок мочканули, но сам факт гибели Посланника сомнений не вызывал: не могли же гнать по ящику совсем уж заполошную байду. Выходит, территория округа сейчас никем не занята, и стоит начать все по-новой может быть, ещё под каким-нибудь погонялом. Тем более что все по тому же телеку прозрачно намекнули, будто таинственный Арлык, скорее всего, находится в числе неопознанных погибших боевиков. Есть и надежный, толковый братила, Шмаком кличут. И живет он как раз в Очакове, в самом центре Западного округа. Пока не стихнет шум после событий у "склада "Симплекса", можно отсидеться вот на этой квартирке в Бибиреве, а Шмак бы начал пацанов в бригаду набирать - он говорит, есть у него на примете подходящие братки. Арлык переговорил с этим Шмаком незадолго до своего провала, намечая создать ещё одну бригаду, но вот не успел... Теперь выходит - и к лучшему, что не успел. Он немедленно свяжется со Шмаком, пусть тот принимается за дело: набирает пацанов, организует тайный офис и вообще за поляной сечет не появятся ли конкуренты. Но есть проблема - бабки. Нала совсем немного осталось. Все сборы от торгашей ушли на крутые тачки, мобилы, оружие, ксивы, выплаты боевикам. Кое-что из ценностей он просто не успел прихватить из офиса - не до того было... И все же, чтобы Шмак начал действовать, имеющейся налички должно хватить. А дальше? Надо где-то срочно раздобыть хотя бы штук сто зеленых. Он вспомнил, что месяц назад случайно встретил в популярном среди блатных ресторане "Элита" своего старого подельника Угря. Тот был спецом по ограблениям почт, небольших банков, инкассаторских машин. Вот при налете на одну из таких машин они с Угрем когда-то и спалились. Дело задумал и сплановал именно Угорь, но Бархан не был на него в обиде за провал. Прокололись они тогда совершенно случайно - в самый пиковый момент у Угря заклинило пушку. Вот их и повязали тепленькими. А до этого случая Угорь провел немало удачных налетов и всегда брал Бархана с собой, не обделяя его в доле. При встрече в "Элите" Угорь намекнул, что готовит очень крупное дело, и предложил Бархану в нем участвовать. Бархан в тот момент вспомнил, что в последнее время об Угре среди московских блатарей стали распространяться нехорошие слухи - этот урка провел подряд несколько приличных ограблений, прихватив серьезные бабки, но вот подельникам его при тех налетах сильно не повезло: все они попали под пули мусоров. Бархан тогда отклонил предложение Угря, но, конечно, не потому, что убоялся этих слушков - он был уверен в своей способности постоять за себя в любой момент и спину Угрю не подставит, это точно, - однако Бархан уже тогда стал Арлыком и не хотел размениваться на всякий зимбер. Угорь встретил отказ старого и надежного подельника с явным сожалением и оставил ему свои координаты - вдруг Бархан все-таки передумает, есть ещё некоторый запас времени. - Фарида! Принеси-ка мне мобилу. Та легко, как балерина или гимнастка, почти неощутимым усилием своего стройного со смуглой и нежной кожей тела выскользнула из постели. Славная девочка! Он подобрал её лет пять назад на Казанском вокзале Москвы. Она сидела в крови, синяках и слезах на лестничных ступеньках. На неё никто, включая ментов, не обращал никакого внимания. А вот Бархан обратил. Выяснилось, что девчонка откуда-то из-под Казани, родители её отослали Фариду к дальним родственникам в Москву - учиться, что ли, она куда-то в столице хотела поступить. Девочку в первый же час пребывания на гостеприимной московской земле ограбили и при этом жестоко избили. Телефон и адрес столичных родственников оказался в кошельке, который у неё отобрали гоп-стопники. Милицию же она боялась не меньше бандитов - так её напутствовали отец и мать, и вот Фарида сидела на ступеньках третьего подъезда Казанского вокзала и тихо стонала. Бархан тогда только-только откинулся с зоны и приобрел хазу, именно вот эту, в Бибиреве. Он - впрочем, как едва ли не любой зек, - хорошо разбирался в людях. Бархан подошел к рыдающей девчушке и ласково положил ей руку на голову. Она прекратила стенания и подняла на него заплаканные глаза. "Пошли", - сказал он. "Куда?", - еле слышно прошелестела девушка, но уже вставая и одергивая юбчонку. "Туда, где тебя никто не обидит. Туда, где тебе будет хорошо". С той поры они не расставались и жили душа в душу. Фарида стала и его единственной подругой, и товарищем по оружию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42