И чем бесконечней, тем ты больше римлянин. Того ради
Тиберий Башню и строил... А ты, варвар тупоголовый, такой шанс
упускаешь. Но, так или иначе, и до тебя дойдет. Куда ты денешься! И
до остальных тоже. Потому что судьба Рима править миром. Как сказано
у поэта.
П у б л и й. У какого?
Т у л л и Й. У Вергилия. И у Овидия тоже.
П у б л и й (обводя взглядом полку и ниши). Эти у нас уже,
по-моему, есть...
Занавес. Конец I акта.

II акт

Та же камера после обеда. За окном темнеет. П у б л и й ковыряет
во рту зубочисткой. На голове наушники - видимо, слушает музыку. Т у
л л и й, в кресле, шелестит газетой. Картина мира и благополучия.

П у б л и й (вздрогнув, настораживается: стаскивает наушники).
По-моему, канарейка запела. Или мне показалось?
Т у л л и Й. Послышалось.
П у б л и й. Я уверен, что слышал канарейкино пение, Странно... А
ты не врешь?
Т у л л и Й. Да пошел ты...
П у б л и й. Может, они опять "Лесной Аромат" в камеру пустили?
(Тянет носом.) Хотя это только по пятницам... Туллий?
Т у л л и й. Ну чего?
П у б л и й. Какой сегодня день недели?
Т у л л и Й. Понятия не имею. Вроде эта, как ее? - среда.
П у б л и й. С тех пор как при Траяне летосчисление отменили, дни
недели тоже стали какими-то... как пальцы рук... безымянными, правда?
То есть оно, конечно, лучше, что мы на порядковые номера перешли.
Потому что после двухтысячного года как-то смысла нет года считать.
Даже после тысячного уже ничего непонятно. До тысячи еще можно
досчитать, а потом засыпаешь... да и для кого считать-то вообще? Это
же не деньги. Ничего же не остается. Не потрогаешь... И начали-то,
наверно, считать от нечего делать... Хотя вот мы, например, - не
считаем же. Хотя делать, вроде, и нечего... Пространство, наверно,
мерили. То есть расстояние. Столько-то дней пути. И так и пошло, по
инерции... остановиться не могли. Тысяча. Две тысячи. И т.д. Даже
когда километры появились... Спасибо Траяну, одумался. Теперь пускай
компьютеры этим занимаются, а то - тысяча лет, тысяча километров...
Бред какой-то... Hазваний, конечно, жалко. Среда, пятница... Этот,
как его? четверг... Туллий! "Морской воздух" нам по четрвергам
пускают?
Т у л л и Й. По вторникам.
П у б л и й. Красивое имя - вторник... Как же это мне все-таки
канарейка послышалась? (Направляется к клетке, открывает дверцу,
заговаривает с канарейкой.) Ну, ты пела или не пела? А? Хули молчишь?
Языка человеческого не понимаешь, что ли? Все понимаешь, не ври. Если
я тебя слышу, то и ты меня тоже. Просто наплевать, да? Гора мяса
трепыхается и все, правильно? Ох уж эти мне пернатые-пархатые. Или не
кормят тебя? Вот Туллий тебе целых полтрюфеля оставил шоколадного. Из
Галлии. А ты, сучка, брезгуешь. Голодовку объявила. Ну, Рим от этого
не рухнет. Даже если мы с Туллием объявим, не рухнет. Да и как ее
объявишь, когда то петушиные гребешки с хреном, то фламинговы яйца,
икрой начиненные? Задумаешься. Ули-тити-тюю. Ничего, еще запоешь.
Куда ты денешься? Бери пример с нас с Туллием... Туллий?
Т у л л и Й. Ну, чего тебе?
П у б л и й. Может, она петь завязала, потому что высоко
все-таки. Километр почти над уровнем моря. Они ж тут не летают.
Т у л л и Й. А ты ее спроси. Ты же с ней разговариваешь. Прямо
Святой Франциск.
П у б л и й. Не отвечает. Заперлась и не колется. Как блатная или
политическая. (К канарейке.) Ули-тити-тюю. Ты блатная или
политическая? Впрочем, блатных и политических в Башне не держат.
Блатные и политические теперь по улицам гуляют, на Капитолии сидят.
Потому что все отчасти блатные или отчасти политические. Кто больше,
кто меньше. Дело не в сущности: только в степени. А за степень в
Башню сажать - башен не напасешься, правильно? Так что и ты тут не по
делу, а просто так. Из-за реформы Тибериевой. Вот и бери с нас
пример. Мы же трекаем. Даже если тебе и непонятно. Тем более пример
брать должна. Зто не фокус брать пример, когда все понятно.
Ули-тити-тюю.
Т у л л и Й. Да оставь ты птичку в покое. Далась она тебе!
П у б л и й. А того и далась, что почему нам не подражает! Коли
здесь находится. А то можно подумать - природа тратив нас. Она же
природу представляет. Ведь это же все искусственно!!! Включая нас!!!
Она одна - естественна...
Т у л л и Й. Ну, не горячись. Представляет и представляет. Даже
если и представляет, то - низшую ступень развития.
П у б л и й. Да я к тому и клоню. Попугай и тот лучше будет... Я,
когда мы в Ливии когортой стояли, в Лептис Магне, гетеру одну знал.
Так она что, змея, придумала, рядом с постелью аквариум держала. Чтоб
рыба, говорит, делу училась. Эволюцию чтоб ускорить то есть. А то они
больно икрой разбрасываются. Вот я и думаю: чего ж канарейке с нас
пример не взять. А то молчит, артачится.
Т у л л и й. Может, ей пару заказать. Позвони Претору.
П у б л и й. Ну, этому она у нас не научится. Разве мы у нее.
Т у л л и Й. Опять, значит, свербит... Ну ничего, через пять
минут прогулка. (Потягивается.) Малафью тебе растрясти. Чтоб, значит,
в сыр не сбилась.
П у б л и й. Груб ты, Туллий. Груб, но наблюдателен. (Кивая на
газету.) Чего пишут-то?
Т у л л и Й. А-а-а, жвачка. Бои в Персии. Ураган в Океании... Еще
про высадку на Сириусе и Канопусе.
П у б л и й. Ну и?
Т у л л и Й. Никаких признаков жизни.
П у б л и й. Это я мог бы и без них сказать. Невооруженным глазом
видно.
Т у л л и й. То есть?
П у б л и й. Была б там жизнь, хрен бы мы их вообще увидели.
Ночью особенно. Ночью спать ложатся и свет выключают... Жизнь... что
они про это понимают... Исследователи...
Т у л л и Й. А ты, Публий? Что ты понимаешь? По-твоему, жизнь -
это что такое?
П у б л и й. Это когда свет рубишь - и на бабу. Вот это жизнь...
Скорей бы прогулка, что ли...
Т у л л и й. Как это ни дико, но в том, что ты несешь, есть доля
истины... Как сказано у поэта. Вокс попули, вокс деи. Глас народа -
глас божий... Или что у трезвого на уме, у пьяного на языке...
Темнота таки действительно форма жизни. Так сказать, состояние света,
но - пассивное. Днем - активное, а ночью - пассивное. Но - света. А
свет у нас что - форма энергии, источник жизни. Для помидоров, по
крайней мере, или лука зеленого. И темнота тоже источник. Того же
самого. Форма жизни. Материи, как они говорят... И это бы еще ладно,
что материи... но им подай пуговицы. То есть чтоб блестели. Ибо
жизнь, по-ихнему, есть что-то плотное, осязаемое. Из мяса сделанное.
Волокна из ткани. Клетки с молекулами. Берешь в руки - маешь вещь.
Осязаемое и описанию поддающееся. Или сфотографировать. Всегда вовне.
А жизнь - это то, в _чем_ вещи существуют... Не сами они, а эта, как
ее? среда. И четверг, и вторник, и пятница. И когда светло, и когда
темно. Особенно, когда темно. Это не звезды ихние, а то, что между.
П у б л и й. Да не расстраивайся ты. Подумаешь, газета. И вообще:
только жлобы обращают на звезды внимание...
Т у л л и Й (продолжая свое). Не жизнь для вещи, а вещь для
жизни... (Успокаиваясь.) Интересно, как они там определяют ее
отсутствие? Чем? Миноискателем, что ли? Дозиметрами?
Гейгером-Мюллером?
П у б л и й. Может, они в миноискатель идею христианства
вмонтировали. И язычества. И буддизм с мусульманством... Мало ли
что... За ними не уследишь... Тумбочку новую до сих пор не прислали.
Позвонить, что ли, претору?
Т у л л и Й. После отбоя, наверно, пришлют. Тебе же еще и лучше.
На ночь-то глядя...
П у б л и й. Груб ты, Туллий...
Первые такты "Сказок Венского Леса", свет в плафонах убывает, и
пол приходит в движение, на трех стенах камеры появляется
(смроецированное либо сзади, из-за кулис, либо - через окно)
изображение парка с аллеями, прудом и статуями. Изображение это может
быть статичным, но лучше, если это фильм, и лучше, если смена кадров
скоординирована с движением фигур Публия и Туллия.

Ну, наконец-то... Что это у нас сегодня - вилла Д'Эсте или вилла
Боргезе?
Т у л л и Й. Не-е. Это, вроде, где-то в Галлии. Тюильри, что ли.
Или нет. Это в Скифии Северной... Ну, в этой, в Европе Восточной. То
есть в Западной Азии. Город-то как этот ихний называется?
П у б л и й. Да пес его знает. Хороший сад все-таки... Вот
видишь, Вертумн и Помона.
Т у л л и Й. Ага, а это "Похищение Сабинянки".
П у б л и й. Точно. А вот "Сатурн, пожирающий своего младенца".
Н-да, сюжетик... И ограда ничего. И даже, вон, лебеди... Интересно,
откуда у них лебеди...
Т у л л и Й. Один лебедь.
П у б л и й. А это что? (Подходит к стене и тычет пальцем.)
Т у л л и Й. Отражение. Нет лебедя без отражения. Или человека
без биографии. Как сказано у поэта:
И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,
любуясь красой своего двойника.

П у б л и й. Это кто сказал?
Т у л л и Й. Не помню. Скиф какой-то. Наблюдательный они народ.
Особенно по части животных.
Пауза. Прогуливаются.
П у б л и й. Что с поэтами интересно - после них разговаривать не
хочется. То есть невозможно..
Т у л л и Й. То есть херню пороть невозможно?
П у б л и й. Да нет. Вообще разговаривать.
Т у л л и Й. Самого себя стыдно становится. Ты это имеешь в виду?
П у б л и й. Примерно. Голоса, тела и т.д. Как после этих строчек
про двойника... Ну-ка, повтори.
И лебедь, как прежде, плывет сквозь века,
любуясь красой своего двойника.
П у б л и й. Дальше ехать некуда...
Пауза. Прогуливаются.
Жить незачем. Жить, возможно, и не надо было. Детей делают по
неведению. Не зная, что _это_ - уже есть. Или по недоразумению...
Т у л л и Й. Либо надеясь, что они тоже стихи писать станут. И
многие пробуют. Но вскоре на прозу переходят. Речь в Сенате толкают.
И т.д.
П у б л и й. Я тоже баловался. Когда мы когортой в Ливии
стояли...
Т у л л и Й. Опять похабель какая-нибудь...
П у б л и й. Да нет, молодой еще был... Я тоже одно написал.
Ничего не помню; только две строчки, тоже про птицу:
Но порой меня от сплина
Не спасал и хвост павлина!
Т у л л и Й. Ха! Недурно. Совсем недурно, Публий. Не лишено
изящества... Больше не пробовал?
П у б л и й. Не, завязал.
Т у л л и й. Жалко... И не потому, что сидел бы ты сейчас не тут,
скажем, а на своей вилле на Яникулуме. Тут бы, положим, был твой
бюст. Жалко потому, что сказанное поэтом неповторимо, а тобой -
повторимо. То есть если ты не поэт, то твоя жизнь - клише. Ибо все -
клише: рождение, любовь, старость, смерть, Сенат, война в Персии,
Сириус и Канопус, даже цезарь. А про лебедя и двойника - нет. Чем был
Рим хорош, так это тем, что в нем столько поэтов было. Цезарей,
конечно, тоже. Но история - это не они, а то, что поэтами сказано.
П у б л и й. Да? А Тиберий с Траяном, а Адриан? А новые
территории в Африке?
Т у л л и й. Зарезать, Публий, и легионер сумеет. И умереть за
отечество тоже. И территорию расширить, и пострадать... Но все это
клише. Это, Публий, уже было. Хуже того, это будет. По новой, то
есть. В этом смысле, у истории вариантов мало. Потому что человек
ограничен. Из него, как молока из коровы, много не выжмешь. Крови,
например, только пять литров. Он, Публий, предсказуем. Как сказка про
белого бычка. Как у попа была собака. Да капо аль финем. А поэт там
начинает, где предшественник кончил. Это как лестница; только
начинаешь не с первой ступеньки, а с последней. И следующую сам себе
сколачиваешь... Например, в Скифии этой ихней кто бы теперь за перо
ни взялся, с лебедя этого начинать и должен. Из этого лебедя, так
сказать, перо себе выдернуть...
П у б л и й (приглядываясь к пейзажу). Интересно, фильм это или
прямая трансляция?
Т у л л и Й (взрываясь). Да какая разница! Природа и есть
природа. Деревья эти зеленые. Вот уж, говоря о клише... Ствол от
ствола еще отличить можно, но лист от листа! Отсюда, я думаю, идея
большинства и пошла... Природа сама и есть трансляция... Из зала
Сената... Сплошная овация...
П у б л и й. Да успокойся ты, Туллий. Разнервничался. Вообще ты
последнее время... С пол-оборота заводишься. Ну хочешь, выключим. В
нашей же власти.
Т у л л и Й. Выключи, действительно... ужасная все-таки га-
дость... Тавтология. Хуже всего, что - естественная. Мать, так
сказать, природа...
П у б л и й. Выключаааююю... (Нажимает кнопку; пол останав-
ливается, аллеи исчезают, зажигается свет.) В следующий раз лучше
заранее откажемся. (Миролюбиво.) В следующий раз...
Т у л л и Й. Варвар! В следующий раз!.. Откуда ты знаешь, каким
он будет, раз этот следующий! Привык к тому, что завтра наступает.
Развратился.
П у б л и й. Ты на что намекаешь? А? Может, зарезать меня
собираешься? Повода ищешь? На, режь! Тем более что на пленку
записывают. Или прямо транслируют. Режь! Все лучше, чем в цилиндре
этом вонючем...
Т у л л и Й. Никто тебя резать не собирается... Пол потом мыть...
Как, между прочим, и наоборот... просто распсиховался я что-то. Ты
тоже. Может, они какой дури в паштет намешали.
П у б л и й. Юлишь... хотя паштет и впрямь был не очень.
Т у л л и Й. С другой стороны, мы такого еще не пробовали. Из
страусовой печенки с изюмом.
П у б л и й. Вообще рыбу в последнее время мало давать стали.
Т у л л и Й. Может, она вся в Лептис Магну ушла, у бандерши твоей
эволюции учиться.
П у б л и й. Или - блокада морская. Сам говоришь, стычки в
Персии.
Т у л л и й. Лето к тому же: портится быстро.
П у б л и й. Н-да. Рыбки бы сейчас. Свеженькой... (Глядя в окно.)
Глаза бы мои этих звезд не видели. Уж лучше бы в шахтах сидеть, как
при республике. Уголь и уголь. По крайней мере, рубая его, хоть
иллюзия была, что к свету пробиваешься... Это, конечно, шикарная
идея - энергию из воздуха добывать, легкие эти механические, что
Тиберий ввел, и печень. И даже приятно, что кровь ихняя так
называемая - коричневого цвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10