— Это выглядит как попытка заглушить в себе чувство вины.
Эмилия смотрела на него покрасневшими от слез глазами, и в ней начал нарастать гнев возмущения и обиды.
— Хорошо, можешь продолжать так думать. Надо же тебе как-то обосновать свое убеждение в моей виновности. Откровенно говоря, думаю, с меня достаточно страданий из-за того, чего я не совершала!
В наступившем молчании Анхел снял рубашку. Она откинулась на подушки, плакать ей уже не хотелось.
— Что ты намерен делать?
Расстегивая молнию на брюках, Анхел косо посмотрел на нее.
— Собираюсь лечь в постель…
— Ты не ляжешь со мной в постель! — гневно заявила Эмилия. — Ты не веришь мне… Так что можешь идти спать где-нибудь еще!
Неторопливо сняв с себя последнюю одежду, Анхел направился через всю комнату к кровати.
— Ладно, можешь спать здесь, — поспешила отказаться от своих гневных претензий Эмилия, с дрожью вспомнив, какая пропасть возникла между ними в эпоху раздельных спален.
— Благодарю, — проурчал Анхел.
— Ты не подумываешь о разводе, а? — вырвалось у нее, как только погас свет, и она тут же сжалась в комок, смущенная несдержанностью своего языка.
— Пока нет, — спокойно ответил Анхел. — Но, думаю, жизнь твоя превратится в ад, пока я не справлюсь с этой проблемой.
— Это угроза?
— Предупреждение.
Снова подступили слезы и закапали из глаз. Он не верит ей, он никогда не поверит, что она не предавала его с Майклом.
Внезапно руки Анхела сомкнулись на ее талии, и он перетащил Эмилию на свою половину. Она испуганно ахнула.
— Я все равно хочу тебя, дорогая, — шепнул он.
Прижатая к его сильному телу, Эмилия убедилась в правдивости его слов.
— Но ты…
— Я не настолько чувствителен, — проворчал Анхел. — Да и ты изменилась.
Возмущенная такой беспринципностью, Эмилия попыталась высвободиться, жар его желания обжигал ее.
— Анхел!..
— Ты тоже меня хочешь. Любовь может оказаться фальшивкой, но секс остается сексом. И я с радостью докажу это прямо сейчас.
Слова его больно ранили Эмилию, но она понимала, что и он страдает, и винила в этом только себя. Она была уверена, что у нее ничего не получится в таком состоянии, однако после сокрушительного поцелуя Анхела испытала такой прилив желания, какого ей еще не приходилось испытывать.
— Ты моя жена… — внятно произнес он, отпрянув на секунду от ее губ, и снова закрыл ей рот эротическим поцелуем, пока она не успела что-нибудь ответить.
Его руки и губы, поспевавшие, казалось, всюду одновременно, заставили гореть ее тело, она выгибалась и вскрикивала, не в силах сдержаться. И вдруг Анхел отпрянул от нее, яростно бормоча что-то по-испански.
Эмилия села в постели, потрясенная, не понимаюшая, что произошло. В дорожке лунного света, протянувшейся от окна, она видела, как Анхел спрыгнул с постели и направился в ванную комнату. Дрожащей рукой она включила свет у кровати и прислушалась к шуму воды, которую он пустил на полную мощность. Она не могла прийти в себя от унижения, что была отвергнута в последнюю минуту. Встав и закутавшись в халат, она опустилась в кресло, в котором до нее сидел Анхел. Все тело протестовало болью, но не это беспокоило ее. Его тело, как и ее, было готово любить, но в последний момент возник психологический барьер и он отпрянул.
С полотенцем на бедрах из ванной появился Анхел.
— Прости, — горячо и сбивчиво заговорил он, — думал, что уже успокоился… но не могу. Не могу любить тебя, слишком много во мне гнева. Боялся сделать тебе больно.
Все это он произнес на одном дыхании, не глядя в ее сторону, словно один ее вид был оскорбителен для него.
Эмилия видела его чеканный профиль, пока он шел в смежную комнату, где находилась гардеробная, слышала, как он распахивает дверцы шкафов и выдвигает с шумом ящики комодов. Затем зазвучал его голос, он говорил с кем-то по телефону на испанском языке. Эмилия неподвижно сидела, ее белое лицо было похоже на маску. Значит, конец… Было одиннадцать часов вечера.
Она встала, подошла к рткрытой двери и прислушалась, пока он скупо ронял слова в трубку телефона. Потом вернулась в кресло. Все это было выше ее понимания, и она пребывала в замешательстве. Она рассказала ему правду, и он не смог ее принять. Его переполняет гнев. Пожалуй, думала Эмилия, задыхаясь от любви и сострадания к нему, Анхел сейчас в еще большем замешательстве, чем она.
Когда он вышел из гардеробной в деловом темном костюме, его лицо было таким же холодным и отчужденным, как снежная вершина Монблана.
— Я возвращаюсь в Нью-Йорк…
— Позволь я поеду с тобой… Пожалуйста.
— Мне нужно на время остаться одному, — ответил Анхел. — Тебе будет плохо со мной сейчас. — Он экспрессивно взмахнул рукой, но не закончил жеста и рука безвольно упала. — Мне надо побыть одному.
— Уединиться, как Грета Гарбо… — не сдержалась и пошутила Эмилия.
— Черт возьми! Думаешь, я убегаю от тебя? — зарычал Анхел. — Я уезжаю ради тебя же! Если останусь, то велика вероятность, что я уничтожу все хорошее, что мы обрели, а я не хочу этого, так что дай мне небольшую передышку.
Тупо кивнув, она отвела страдальческий взгляд.
— Я люблю тебя…
— Не знаю, не чувствую, — безразличным тоном обронил Анхел, но усилившийся акцент выдавал его взволнованное состояние. В наступившем молчании таилась непонятная тревога. — Я купил загородное поместье недалеко от Нью — Йорка. Готовил тебе сюрприз, — грустно признался Анхел. — Ты можешь отправиться туда, когда захочешь. Я все организую.
— А ты возвращаешься в городской особняк? — спросила Эмилия, чувствуя себя в положении изгоя. Чтобы Анхел ни говорил, фактически это был развод. .
— Нет. У банка есть квартира, которой я могу воспользоваться.
Долго еще после отъезда Анхела Эмилия сидела в пустой спальне. Неужели закончился тот самый переходный период, о котором ее предупреждали? Она старалась избегать мыслей о своем нынешнем положении, в которое сама попала из-за своего безволия, сентиментальной наивности и глупости еще пять лет назад. Анхел прошел через муки ада, чтобы вернуться домой живым и здоровым. Наверное, было разумнее рискнуть и рассказать всю эту историю сразу. Скрытность и уловки ни к чему хорошему не привели, только усилили его недоверие к ней.
И это она, всегда гордившаяся своей правдивостью и щепетильностью! Ей было стыдно за свое поведение. На его месте она тоже была бы вне себя от гнева, боли и подозрительности.
Через два дня Эмилия вылетела в Нью-Йорк, а оттуда ее доставили в небольшое поместье с милым названием «Старые липы». Очаровательный дом, выдержанный в староанглийском стиле, был окружен со всех сторон заросшим парком.
Анхел звонил ей несколько раз по телефону, но эти формальные разговоры не давали пиши ее сердцу и уму, а потому она пребывала в унылом настроении. Конечно, думала она, спускаясь в сад за домом и наслаждаясь ароматами распускавшихся роз и отцветающих лип, Анхел вовремя позаботился обеспечить ее безбедное проживание в таком чудесном месте. Если он решит не возвращаться к ней, им не придется проходить через мучительную процедуру разъезда.
— Знаешь, как только я просмотрел рекламный ролик, который прислал мне агент, — ровным голосом без эмоций сообщил ей Анхел по телефону, — то сразу понял, что это твой стиль. Дом достаточно большой, но без излишеств. В нем есть ощущение простоты и уюта.
Насколько было известно Эмилии, ни одного из Фагундесов, воспитанных в поклонении пышной роскоши, не вдохновило бы проживание в доме с таким определением, как простой и уютный. Стоит ли удивляться, что она занервничала, когда Анхел назвал дом в «Старых липах» домом ее мечты?
Экономка, немолодая милая женщина, провела новую хозяйку по дому. Даже в таком подавленном состоянии Эмилия не могла не прийти в восторг от увиденного. Вместе с домом Анхел приобрел и часть его старинной обстановки: гобелены, изящные козетки и диванчики, небольшие шкафчики с причудливой резьбой по дереву, массивные столы. Недостающие предметы обстановки он заказал у фирмы, специализирующейся на реставрации старинной мебели и изготовлении мебели под старину. Все было выполнено с таким искусством, что зачастую было сложно определить, где оригинал, а где имитация. В этом теплом и светлом доме даже воздух был особенным, в нем ощущался романтический аромат старины. Все главные комнаты и хозяйская спальня были уже обустроены и готовы для проживания. Особенно Эмилию порадовали веселые мягкие скамеечки вдоль окон главной гостиной, выходивших в сад.
— Наверное, вы увлекаетесь рукоделием, — заметила экономка с доброй улыбкой и широко распахнула дверь в удивительную комнату, где было собрано все, что могло понадобиться женщине, которая любит творить собственными руками.
— Да, — растерянно ответила Эмилия.
На глазах ее выступили слезы, пока она рассматривала швейную машинку и другие предметы для шитья, включая оригинальную антикварную конструкцию для изготовления гобеленов. Видимо, Анхел вспомнил, что в гостиную особняка она всегда спускалась с шитьем в руках. И руки заняты, и голова опущена, можно пропускать мимо ушей ядовитые замечания и не видеть злобных взглядов, постоянно выпадавших на ее долю, когда Анхел отсутствовал.
Эмилия отошла к окну и, широко открыв свои серо-зеленые глаза, подождала, когда высохнут слезы. Мужчина, который вложил столько души в этот дом, наверняка думал о том, как сделать ее жизнь здесь счастливой. Какая ирония судьбы, думала Эмилия, теперь это свидетельство желания Анхела удивить и обрадовать ее станет для нее скорбным напоминанием того, что она утратила. Ведь все в этом доме было сделано Анхелом до того, как он получил ту газетную вырезку.
Доведется ли ей еще раз увидеть Анхела? Она все равно не в силах доказать, что оставалась ему верной все эти годы. При сложившихся обстоятельствах ей не пробить эту стену недоверия, выросшую между ними. Она бродила по комнатам верхнего этажа, размышляя о вероятности их новой встречи. Наверное, ему будет легче общаться с ней через адвокатов. За долгие годы разлуки он привык обходиться без нее и не захочет напоминаний о неприятном.
Но у них было несколько счастливых недель, проведенных в Испании. Неужели они ничего не значат для Анхела? Или только для нее они так дороги? Видимо, она чересчур сентиментальна и наивна. Анхел провел четыре с половиной года в тюрьме, потом прилетел в Испанию, где почти месяц наслаждался интимной близостью с желанной для него женщиной в обстановке роскоши, уединения и свободы. Да, для любого мужчины после стольких страданий насладиться всем этим было бы достойной компенсацией.
Решительно прервав поток воспоминаний, который угрожал ввергнуть ее в глубокую депрессию, Эмилия остановилась на пороге комнаты, назначение которой легко было определить по встроенному в углу шкафчику. Его стенки были разрисованы изображениями игрушек. Детская комната, уныло подумала она, которой не суждено услышать детских голосов. По ассоциации она вспомнила, что давно не принимала противозачаточных пилюль, которые начала принимать сразу после свадьбы. Вот это да! Как же я могла об этом забыть, растерянно подумала она. Несколько недель они с Анхелом вовсю занимались любовью, не предохраняясь и нисколько не беспокоясь о последствиях. В полном смятении Эмилия медленно спустилась на первый этаж, где в столовой ее дожидался накрытый к утреннему чаю стол.
После чудесного возвращения Анхела из небытия такие практические соображения просто не приходили ей в голову. В течение пяти лет ей не приходилось думать об этом. Какое странное стечение обстоятельств… Тогда, после свадьбы, именно Анхел был инициатором соблюдения предосторожности. Вот так и появляются на свет дети, когда два взрослых человека ведут себя легкомысленно! Эмилия чуть не разбила чашку, бросившись к сумке за своим женским календариком. Раздражающая утренняя тошнота снова подкатила к горлу. Эмилия подняла повыше голову и глубоко вздохнула, после чего принялась сверять даты своих критических дней. Раньше никаких отклонений у нее не было, значит, вполне возможно, что она беременна. Лицо Эмилии засияло. Интересно, как отнесется к этому Анхел? Но прежде надо получить подтверждение у врача, и она, не теряя времени, потянулась к телефону.
После известия о том, что ее муж похищен, Эмилия часто возвращалась к мысли об их ребенке, которого не было и быть уже не могло, и сердце ее рвалось от боли: даже такого утешения в ее одинокой жизни Анхел ей не оставил.
Сразу после ланча Эмилия помчалась в Нью-Йорк к знаменитому врачу, который пользовал семейство Фагундес, Дожидаясь в приемной результата теста на беременность, она непрестанно молилась. А через полчаса снова сидела в лимузине, сияющая, возбужденная и довольная собой сверх меры.
В таком настроении она пребывала до конца дня. Восторженное возбуждение не давало ей уснуть, она боролась с искушением набрать номер телефона Анхела и рассказать ему, надеясь, что такая новость вынудит его приехать. Но сдержалась, вспомнив, что она услышала от него пять лет назад, когда призналась ему, что хочет ребенка. Да и согласится ли он иметь от нее ребенка сейчас, когда они живут врозь?
Похоже, все упирается в одно немаловажное обстоятельство — Анхел ее не любит. Если бы он ее любил, он сказал бы ей об этом. Эмилия никак не могла выкинуть из памяти тот эпизод, когда Патрисия Рэндел, подстрекаемая Эстеллой, показала ей золотой браслет с любовной надписью от Анхела. Даже теперь, спустя столько лет, Эмилия не переставала удивляться, что особенного нашел в Патрисии Анхел, за что он мог ее полюбить. Все ее интересы сводились к бесконечным покупкам, она могла часами рассказывать о каждой из них. Что же до других тем, то она и двух слов связать не могла. Впрочем, решив, что она едва ли годится на роль беспристрастного судьи, Эмилия перестала о ней думать.
На следующий день, сразу после завтрака, Эмилия отправилась в ближайший магазин «Все для дома» и вернулась с двумя каталогами обоев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19