Ну, как тебе предложение?
Если бы Мак не дурачился, оно звучало бы соблазнительно. Хотя Гейл Мартин ни разу не дала ему понять, что он ей хоть как-то интересен, он и так это чувствовал. Но разве она чего-нибудь ждала от него? Он из другого общества, и это сразу воздвигало между ними глухую стену. Он ответил приятелю в том же тоне:
– Ладно, Мак, если я захочу пустить наш бизнес по ветру, то воспользуюсь твоей идеей. А вообще – почему нет? Я что – монах? Если я допущу что-нибудь с мисс Мартин, то не раньше, чем через пять дней. Пойдет?
– Значит, ты всю поездку будешь выступать в роли осла.
Билл бросил неохотно:
– Что будет, то и будет.
И ушел.
– Ну, это-то, конечно, проще всего, – произнес Мак достаточно громко, чтобы Билл услышал.
Глава 3
Гейл проснулась оттого, что кто-то расстегивал молнию полога палатки. Встав на колени и откинув спальный мешок, она остолбенела от испуга, увидев, как кто-то пробирается внутрь. Полоска лунного света сквозь отверстие осветила незваного гостя и палатку изнутри.
– Гейл, – зашептала фигура.
Гейл перевела дух.
– Шелби! – сказала она взволнованно. – Ну и напугала же ты меня. Залезай сюда, – быстро скомандовала она.
Шелби вползла в палатку, и полог закрылся. Она протянула руку.
– Возьми. Кто же еще средь ночи полезет в твою палатку?
Гейл взяла баночку с мазью из рук Шелби.
– Никто. – Она бы ни за что на свете не рассказала Шелби, как минуту назад представляла, что Билл пришел к ней.
– Что это? – Гейл открыла крышку баночки.
– Мажься и благодари.
Гейл молча благословила ее. Она вскакивала и ворочалась в течение двух последних часов, стараясь найти удобное положение для сна. Она даже не хотела думать о завтрашнем дне.
– Спасибо.
– Болит?
Гейл сверкнула глазами.
– А как ты думаешь? Вернуть сейчас?
– Нет, я уже воспользовалась. Можно тебя растереть? Думай, Гейл, а то мне надо идти.
– Давай иди, ты, похоже, торопишься, – ехидно сказала Гейл. Потом открыла мазь. Она вдохнула какую-то мерзость и резко отвернулась от едкого запаха. – Ну, чего ты ждешь?
Шелби повернулась к выходу, но заколебалась.
– Гейл, неужели ты так несчастна?
– Нет, просто иди к Маку, кажется, вы созданы друг для друга.
– Он мне в самом деле нравится. Тебе и правда плохо?
– Нет, я прикидываюсь. – Гейл взглянула на нее.
– Ощущение, будто ты спала с кем-то всю ночь без всякого удовольствия, правильно? – произнесла Шелби с иронией в голосе.
Гейл отвела взгляд от спального мешка:
– Не очень-то я интересуюсь этим в последнее время. Да и не припоминаю, чтобы когда-нибудь у меня это было с особенным удовольствием.
Присев на спальный мешок, Шелби сказала с усмешкой:
– Значит, Гейл, ты занимаешься любовью не с теми мужчинами. Разве я не говорила тебе бросить этих слабаков?
– Шелби! – Гейл отодвинулась от нее. – Во-первых, я не сплю с каждым, с кем встречаюсь. Во-вторых, я бы не против испытать, как это говорят, незабываемые ощущения.
– Тогда ты пропускаешь удобный случай, – выпалила Шелби напоследок, – держу пари, Билл занялся бы любовью, как дикарь. Что ты думаешь?..
Щеки Гейл зарделись, благо было темно. Если бы Шелби только знала, что было у нее на уме совсем недавно, но она не догадалась.
– Я так не думаю, – резко ответила Гейл, – оставь меня, мне нужно натереться мазью, чтобы заснуть.
– Хорошо, в самом деле, мне кажется, я влюблена в него.
Гейл широко открыла глаза и бросила быстрый взгляд на Шелби:
– Уже?
Шелби пожала плечами:
– Ну, ты знаешь, любовь с первого взгляда есть.
Гейл отвела глаза, она не хотела думать о том, что Шелби может влюбиться.
– Да-а-а, ну давай подождем и увидим, что произойдет, когда ты будешь готова возвратиться в Кентукки.
В палатке наступила тишина.
Потом Шелби направилась к выходу.
– Спокойной ночи.
После того, как Шелби ушла, Гейл долго смотрела в темноту. У нее появилось ощущение, что Шелби сказала ей не все. Она и в самом деле была несчастна. Она устала воевать с Биллом и с собой, спрашивать себя, нужно ли ей наяву почувствовать, как его руки обнимут ее. В ее положении было что-то унизительное, несмотря на то, что Билл – она не сомневалась – тоже не был равнодушен к ней. Она ощущала это всем своим существом. Когда он оказывался рядом и на расстоянии. Он, возможно, занимался бы любовью как дикарь, но почему-то это не слишком волновало ее. Она сама не понимала, к чему стремилась, что притягивало и что отталкивало ее.
Пора было вставать. Гейл определила это по солнечному зайчику, пробежавшему по стене палатки. Она слышала, как топтались лошади и ковбои покрикивали друг на друга, когда кормили лошадей. Она заснула только под утро. Мысли, наслаиваясь, не давали ей покоя. Хотя она спала недостаточно, но чувствовала себя вообще-то неплохо, короткий сон освежил ее. Но мысли о Билле не отпускали ее. Она не сумела овладеть ситуацией и ненавидела себя за свою растерянность. Ну ничего, она с этим разберется. Сейчас ее беспокоили неприятные ощущения. В желудке опять урчало, и нужно было срочно вылезать из палатки.
– О, мне еще готовить проклятый завтрак, – ворчала Гейл, не слишком сдерживая себя. Она ковыляла вокруг палатки и хромала от боли в ноге. Не сняв футболку, в которой спала, она натянула бюстгальтер под нее. Одевшись, Гейл поворчала еще немного, роясь в походной сумке в поисках неуловимого рулона туалетной бумаги. Наконец она схватила рулон, натянула сапоги, расстегнула полог палатки и выскочила в утреннюю свежесть. Оглядевшись, она взяла совок и направилась за палатку к роще. Теперь ей было совсем плохо. Дорого бы она дала за то, чтобы все оказалось дурным сном. Она не могла спать, хотела в туалет, должна была готовить завтрак для оравы ковбоев, и каждая мышца после вчерашней тряски на лошади напоминала о себе. И вдобавок ей все время снился Билл Уинчестер, этот неотесанный ковбой! Наконец Гейл остановилась за хвойным деревом, оно было неохватное и давало много тени, – то, что надо. Она бросила туалетную бумагу и выкопала ямку по инструкции. Расстегнув пояс, потом молнию, она спустила джинсы до бедер.
Сзади хрустнула ветка. Гейл оглянулась и подтянула штаны. Застегиваясь на ходу, Билл вышел из-за другого большого хвойного дерева. Гейл перевела дыхание. Он повернулся и, кажется, смутился.
– Доброе утро. – Он церемонно поклонился.
– А не пошли бы вы…
Он покорно удалился, насвистывая. Гейл подождала, пока он скрылся, чтобы заняться своим делом.
Когда она вернулась к палатке, ее настроение нисколько не улучшилось. Зайдя за палатку, она плеснула воды на лицо, вымыла руки, почистила зубы. Если бы она могла принять душ. Она утомилась от этих неудобств. Шел только второй день.
Она неохотно направилась к походной столовой.
– Доброе утро.
– Привет, Гейл, – сказала Шелби.
Она и Мак сидели за походным столом и потягивали кофе из дымящихся чашек. Гейл приблизилась и села.
– Я вижу, ты не сказал доброе утро, – проворчала она, взглянув на Мака.
– Взбодрись, Гейл, – очень весело ответил он. – Сегодня прекрасное утро.
– Уж конечно. – Она огляделась вокруг. – Чего же здесь прекрасного?
Зевая, она вытянула руки на стол, опустила вниз голову и закрыла глаза.
– Кофе еще остался? – Кто-то погладил ее по руке. Она догадалась, что это Шелби. – Я налью тебе немного, – сказала подруга.
– Ты лучше бы… Знаешь, ты виновата во всем.
– Успокойся, Гейл. Ты прекрасно отдыхаешь, не так ли?
Гейл открыла один глаз и приподняла бровь.
– О да, Шелби. Я отлично провожу время. Это может сравниться разве что с поездкой за покупками на родео.
Шелби поставила металлическую чашку для кофе перед ней, и Гейл поднялась.
– Ты никогда не делала покупки на родео, так откуда ты знаешь, сколько удовольствия это приносит?
Гейл хлебнула кофе и скривилась от горячей температуры. Она хлебнула еще глоток черной бурды и закрыла глаза. Тепло разлилось по телу, и она не могла не признать, что это было неплохо.
– Гейл, знаешь, тебе нужно готовить завтрак.
Она сидела с закрытыми глазами и потягивала кофе.
– Ковбои ждут не дождутся хоть чего-нибудь.
– Гейл, я развел огонь для кофе час назад, – вставил Мак. – Ну и устроят они тарарам, если не учуют запах шипящего бекона. Может, мне лучше пойти и подбросить еще дров? – Он встал.
Гейл резко поставила чашку. Часть кофе пролилась ей на руку.
Она посмотрела на Мака.
– Я приготовлю проклятый завтрак. – Она поднялась, забирая свой кофе с собой. Мак помешал угли и добавил еще керосина.
Гейл вытащила бекон, картофель, яйцо и замороженное печенье, разложила на разделочном столе. Она разогревала большую железную сковороду на плите, когда кто-то подошел сзади.
– Почему не готов завтрак? – Голос был твердый, невозмутимый, и ей не надо было догадываться, кому он принадлежит. Гейл не отрывала взгляда от пакета с беконом, с которым она возилась, и прерывисто дышала. Она не повернулась – не смогла это сделать.
– Я готовлю.
– Уже больше шести. Нам надо было бы уже поесть.
Гейл ощущала дыхание Билла сзади на шее. Оно было горячее, влажное.
– Я проспала, – ответила она, все еще стараясь отделить кусочки бекона. Не могла же она объяснять ему, как ей привиделось, что он забрался в ее спальный мешок. Ей хотелось казаться столь же невозмутимой, как и он. Она должна спокойно готовить завтрак.
Если б она только могла открыть проклятый бекон! Гейл потянулась за кухонным ножом.
– У вас пятнадцать минут, мисс Мартин.
Гейл повернулась и посмотрела Биллу в глаза:
– Вы что, не видите, я стараюсь? Почему вы не можете оставить меня в покое? Я приготовлю этот дурацкий завтрак.
Шагнув вперед, Билл положил пальцы на нож.
– Будьте осторожны с этим.
– Да, – отрывисто бросила она.
– Дайте его мне.
– Он мне нужен, чтобы открыть бекон.
– Я сказал, дайте.
Гейл следила за его взглядом.
– Возьмите.
Он взял, потом встал сзади и разрезал пакет с беконом. Потом бросил нож и пакет на разделочный стол.
– Вот.
Его взгляд пронзил Гейл. Она стояла не двигаясь, и он тоже не шевелился. Она подумала, что он не так уж и злится. Ну, если бы он ненадолго оставил ее в покое, она положила бы бекон на сковородку.
– Спасибо. А сейчас, если вы посторонитесь, я буду очень… – Она не договорила. Билл молчал, пожирая ее глазами.
– Я ожидаю завтрак к пяти тридцати каждое утро, мисс Мартин.
– Тогда мне нужно, чтобы кто-нибудь будил меня. Видите ли, у меня нет будильника, и я не привыкла вставать с петухами.
Он сделал шаг вперед и наклонился ближе.
– Хотите, чтобы я сам будил вас? – спросил он, наклоняясь ближе, чтобы слышала только она.
Гейл остолбенела от такой смелости. Отступив назад, она отрывисто бросила:
– Уж как-нибудь обойдусь.
– Тогда впредь готовьте пораньше. Я ожидаю…
Она добавила:
– Что ожидаете, то и получите.
Он нахмурился:
– Я ожидаю, Гейл, что когда женщина берется за такую ответственную работу, как приготовление пищи для туристов и персонала, она встанет вовремя. Если она знает свои обязанности.
Гейл сощурилась.
– Я не знаю, что вы подразумеваете.
– Я подразумеваю – я уже говорил – вы не подходите для нашей экспедиции.
Гейл взвилась. Она не отдавала себе отчета.
– Для вашей экспедиции! Ха! Много на себя берете! Я приготовлю такое, что вашим ковбоям и не снилось. В этих условиях… – Она перевела дух. – Дайте мне сорок пять минут.
– Пятнадцать.
– Тридцать пять.
– Двадцать.
– Тридцать.
– Начинайте.
Билл окинул ее свирепым взглядом. Все-таки она, совершенно того не желая, вывела его из себя.
Спохватившись, Гейл взглянула на Мака и Шелби, все еще сидящих за столом. Она отвернулась, чтобы они не заметили ее дурацкой улыбки. Весь разговор не означал ничего, но он впервые назвал ее по имени. Это так обрадовало ее. Гейл потребовалось полчаса, чтобы разложить все к завтраку, соблюдая буфетный порядок. На самом деле времени прошло немного больше, но она не думала, что Билл действительно явится. Она не знала, за что хвататься: то ли жарить бекон, то ли чистить картофель, то ли убирать мусор. Наконец она поняла, что без помощи Шелби и Мака ей не обойтись. Бекон вышел хрустящим и поджаристым, и она положила аппетитные кусочки стечь на бумажное полотенце. Мак мелко нарезал лук и зеленый перец и также уложил рядами на полотенце.
Тем временем Гейл натерла картофель на терке для оладьев, накрошила булку в большую миску, вылила в нее болтушку из взбитых яиц, положила соль, перец, каплю горчицы и несколько порций ворсестерширского соуса и «Табаско».
Когда бекон был готов, она смешала его с болтушкой из яиц, добавила две ложки тертого сыра и вылила всю массу в большую кастрюлю для тушения, предварительно обдав ее антипригарным спреем. Потом это все отправилось в духовку. Пожалуй, первый раз в жизни Гейл задумалась о том, что если температура в духовке будет низкой, то это может сказаться на качестве стряпни. Потом она принялась за оладьи, стараясь равномерно подрумянивать их.
Мак приготовил еще кофе, а Шелби нарезала дольками апельсины. Когда время подошло, Гейл заглянула в духовку и увидела, что блюдо не сгорело, а выглядело вполне аппетитно. Она с облегчением вздохнула. Не успела она сделать последние приготовления, как ковбои и туристы двинулись к палатке. Они накладывали жаркое, картофельные оладьи и дольки апельсинов на тарелки, наполняли свои чашки кофе и отходили к походным столам; за ними пришли Мак и Шелби, потом Билл. Он остановился, рассматривая, что она приготовила. Потом медленно повернулся к ней. Их взгляды встретились, и Гейл с трудом поборола дрожь. Билл приблизился к столу, взял две тарелки, протянул одну ей.
– Пора есть, – сказал он нарочито равнодушно. Она нерешительно шагнула вперед и взяла тарелку. – У вас все получилось, – сказал он.
Гейл улыбнулась краешком рта.
– Да.
Билл оглянулся на туристов и ковбоев, которые с удовольствием поглощали завтрак.
– Питательный и сытный? Хм…
Гейл кивнула.
– Ну тогда, – он повернулся с тарелкой в руке, – стоит подкрепиться. – И улыбнулся ей.
Гейл просияла.
Гейл не могла поверить, что она прожила большую часть второго дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16