Тимофей Христофорович, обладая хорошо развитым воображением, диссоциирование видел себя этаким упорным рабочим муравьем, который медленно и неустанно тащит хвоинки и прочую строительную дрянь к своему лесному муравейнику, потихоньку, слой за слоем, увеличивая его в размерах.
Какие могут произойти с муравьем Случаи, если не брать во внимание неурочное падение медведя-шатуна, списывание бродячими бичами, лесной пожар и другие катаклизмы вселенского масштаба, которые равновероятно пагубно действуют на всех муравьев сразу? Да, в общем, никаких. Глупо было бы муравью надеяться, что в один прекрасный день у него вырастут крылья, здоровенный твердый клюв и он начнет порхать над лесом, высматривая себе на ленч огромных по муравьиным меркам стрекоз, бабочек и прочих летучих гигантов.
Подполковник мечтательством пустым не страдал, развитие событий на ближайшие три пятилетки давно спланировал и ничего выдающегося в своей жизни не ждал.
Получить полковника, достроить наконец дачу в Кунцеве, выйти на пенсию и заняться садовым участком. За счет новых доходов с садового участка подкопить деньжат, купить где-нибудь на окраине двухкомнатную хреновенькую квартирку и отделить сына: молодая семья, третий год живущая с родителями, некоторым образом напрягала.
Затем заняться здоровьем: с этой службой все как-то недосуг, все некогда! Почистить организм по Малахову, сбросить вес, разобраться с остеохондрозом, слегка отрегулировать метаболизм – в последнее время самую малость ноги пованивать стали. А уже потом, в поздоровевшем и обновленном виде, вовсю жить припеваючи, пропадая на даче целыми днями и пописывая мемуары.
Из приключений подполковник запасным пунктом спрогнозировал себе легкий амур. Если вдруг так случится, что подвернется по соседству в Кунцеве умненькая дачница от тридцати до сорока пяти, с хорошей фигурой, без целлюлита, желающая системно общаться в орогенитальной проекции с интеллектуально матерым, надежным мужчиной, – почему бы и нет? Это тебе не командировочный перепих-сеанс, как правило, сопряженный со многими факторами риска. Только чтобы обязательно – замужем и в разумных пределах счастлива в браке. Если без этого – чревато. Будет потом маньячить в кустах да под окнами, попугаев в микроволновке коптить и кошек дохлых супруге подкидывать!
Вот такая программа-минимум. Как видите, взлетов и падений в этой программе не было, приключениями глобального характера даже и не пахло…
Некоторое количество лет назад Тимофей Христофорович был по командировочным делам в Европе и совместно с неким “местным” коллегой попал в небольшую передрягу. По нашим, российским меркам и передряги-то было всего ничего: пили мужики пивко в пабе, сделали замечание за хамское поведение буйной компании соотечественников-туристов кавказского профиля, намекнули: у них, дескать, в таких заведениях не принято подавальщице в декольте марки пихать и под юбку лазить. И вообще – не позорьте страну, ведите себя прилично.
Знаете, наверно, как реагируют крепко поддатые товарищи этого самого профиля на подобные замечания. В общем, полиция ехала долго, а события разворачивались не в пример быстрее.
Но наши парни справились. Товарища Шепелева – вы в курсе – Природа-мать статью не обидела, а коллега, организовавший пивную экскурсию гостю, хоть и был на вид вполне невзрачным, в деле показал себя отменным бойцом.
Разбирались на ступеньках летней террасы. Одного толстого хачика, вздумавшего, несмотря на численное превосходство компании, воспользоваться топором с пожарного щита, сноровистый коллега Тимофея Христофоровича исхитрился так швырнуть на эти ступеньки, что тот нездорово шлепнулся на бок, неестественно вывернув левую ногу в бедре, зловеще хрустнув сразу тремя ребрами и издав такой ужасный вопль, будто его прямо сейчас собирались расчленять заживо.
Ну что вам сказать – удрали наши молодцы с места происшествия. Не стали дожидаться официальной оценки своего участия в происшествии. Благо в пабе том коллегу Шепелева никто не знал: бывал он там нечасто и объявлять о себе необходимости не было.
Но это – сугубо административный аспект случившегося. Существует ведь еще и профессиональная этика данного учреждения, в соответствии с которой о любом, даже самом незначительном происшествии, случившемся с ним в зарубежах в неслужебное время, сотрудник обязан докладывать рапортом по команде. А уж о таком инциденте – немедля, во всех подробностях! Свои, разумеется, никогда не выдадут сотрудника местным властям, но уж сами отреагируют так, что мало не покажется!
А теперь нюанс: шустрый коллега, оказывается, метанием отечественного хачика на ступеньки занимался в служебное время! То есть в момент посещения паба он как раз числился на дежурстве и выезжал с гостевым товарищем якобы по оперативной разработке! Нормально?
– Ты в рапорте – объективно. Постарайся ничего не упустить, – попросил при расставании заметно погрустневший коллега Тимофея Христофоровича. Уже только за одно посещение паба в служебное время ему грозила серьезная выволочка – остальное же тянуло “как минимум на высылку, а по большому счету пахло увольнением из органов с “волчьим билетом”. – И еще… Если ты укажешь, что это не я тебя таскал на экскурсию, а ты сам предложил зайти в этот паб… буду очень обязан, независимо от результата.
– Я на тех, кто со мной плечом к плечу, в рукопашной схватке… Рапорта не пишу, – сообщил Тимофей Христофорович. – Нас там никто не знает, так что – можешь сэкономить бумагу.
Коллега посмотрел на Шепелева с большим недоверием и слабенькой надеждой.
Это был поступок. Самое большее, что грозило гостю, как второстепенному участнику заварухи, – прерывание командировки и выговор по прибытии. Кроме того, “стук” на коллег в Учреждении всегда поощрялся и на этом можно было заработать не только прощение за участие, но и хорошие карьерные баллы. А вот за укрывательство и недоносительство можно было моментально вылететь из органов – с таким же “волчьим билетом”, что и коллега-заводила.
– Шутишь?
– Нисколечко. Я слову хозяин. А с тебя – коньяк…Вот такой случай. Пивка попили, хачиками побросались – и разъехались. По службе больше не пересекались…
А два годика назад вызывает Тимофея Христофоровича начальник и, грозно округлив глаза, интересуется – чего ты такого наворотил, сокол мой ясный, что тебя в Кремль просят?
Да ничего особенного… приятель у меня там – пивко вместе пили. Шутка, конечно…
Приехал – точно, приятель! Не забыл неуместно рыцарский для Учреждения поступок коллеги, спустя столько лет вспомнил. И без обиняков предложил войти в команду. Давай, мол, ко мне – и без всяких!
В общем-то предложение было не из тех, от которых, как говорится, не принято отказываться, и перспективы в тот момент выглядели весьма расплывчато. Но шустрый коллега еще тогда, в командировке, чем-то неуловимо понравился Шепелеву, расположил к себе, не производя для этого никаких усилий. Почесал затылок Тимофей Христофорович, глянул пристально в глаза бывшего коллеги да и согласился…
В настоящий момент господин Шепелев возглавлял Комиссию по археологии и историографии при Администрации Президента. С характером прежней деятельности данная специализация не была связана никоим образом – работая подполковником на Старой площади, Тимофей Христофорович занимался в основном идеологическими диверсиями и противоборством с оными.
Тут базовое образование роль сыграло.
Что заканчивал?
Фак ист МГУ. Но это уже давно…
Очень приятно! Ничего, что давно. Вот и займись…
Комиссия, возглавляемая товарищем Шепелевым, состояла из его бывших сослуживцев, имеющих хороший стаж оперативной работы и умеющих держать язык за зубами. Они постоянно шарились по музеям, архивам и заказникам, вечно таскали в свой офис груды пожелтевших бумажек, какие-то черепки, деревянные ступы, всевозможные обломки и вообще занимались такой рутиной, что вызывали дружное сочувствие членов других, более солидных комиссий, коллегий и палат.
Но историография и археология являлись прикрытием и одновременно хорошей базой для основного рода деятельности, ради которого, собственно, и была сформирована данная комиссия.
Тимофей Христофорович со товарищи занимались… поисками сокровищ. Со знанием дела, с неограниченным доступом к архивной информации любого рода, имея в наличии соответствующую экипировку и материально-техническое обеспечение, методично и профессионально искали захоронения, клады, схроны, разнообразные старозаветные “нычки” и так далее.
Хозяин и его ближайшее окружение на полном серьезе считали, что не все богатства России лежат на поверхности и глубоко в недрах в виде природно-сырьевых ресурсов. Имелось мнение, что многие поколения старорежимных богачей, сановников и вельмож большую часть своих материальных ценностей хорошенько припрятали, дабы не достались оные ценности неблагодарным потомкам. И ежели основательно поискать, то непременно обнаружатся такие колоссальные ценностные резервы, что долг Парижскому клубу можно будет отдать как обеденные чаевые в “Три-пятнадцать”! И вся страна моментально заживет счастливо и весело, поголовно дефилируя по улицам городов с откормленными красными рожами не хуже евдокимовской. Вот так вот…
Сказать, что комиссия за год активного функционирования нашла какие-то значительные ценности – значит несколько исказить истинное положение дел.
Несмотря на чрезвычайно интенсивную деятельность и хорошую организацию труда, реально удалось добыть всего четыре клада в пределах Садового кольца, общей стоимостью аж в полтора миллиона рублей (наших сегодняшних рублей, а не того времени, когда клады прятали!).
Для рядового гражданина, конечно, деньжата неплохие, но по масштабам государственным – такая смехотворная сумма, что даже и говорить об этом не стоит. Коллеги из соседних офисов, например, в разговорах оперировали исключительно суммами на порядок выше – за время работы в Администрации Шепелев ни разу не слышал, чтобы в столовой в обеденный перерыв кто-нибудь упомянул о каком-то вшивом миллионе в рублях. Расхожей разговорной единицей были миллиарды и триллионы. Ежели проскальзывал миллион – то непременно в баксах.
Тимофей Христофорович, однако, не унывал, памятуя о том, что: лиха беда – начало, первый блин комом и не сразу Москва строилась. Основным же результатом годового труда комиссии была наработка колоссального информационного массива по специфике производства и обкатка специалистов. Получив доступ во всевозможные архивы и закрытые библиотеки, Шепелев, засучив рукава, сам трудился по двенадцать часов в день и подчиненным не давал продыху.
Теперь сотрудники его комиссии могли с ходу защитить докторскую по некоторым специфическим направлениям историографии или работать консультантами в любом из архивов. В процессе работы с информацией удалось отследить зачатки некой системы в психологии прятальщиков кладов, независимо от эпох и сословной принадлежности, – система эта обещала в скором времени проявиться окончательно и в значительной степени облегчить труд Тимофея Христофоровича и его коллег. Кроме того, в стадии разработки пребывали очень перспективные в плане склонности к сокрытию ценностей исторические фамилии, грозившие в конечном пункте возни с ними дать хороший результат.
В общем, все было очень даже неплохо. Шепелев, привыкший отождествлять себя с рабочим муравьем и скрупулезно планировать свою деятельность, до недавнего времени считал, что дела идут как надо. Результат деятельности комиссии рассчитан на перспективу, сиюминутным и впечатляюще эффектным быть не должен, а проявится лишь со временем. В перспективах новоизбранного поприща Шепелев не сомневался: крепко покопавшись в закрытых анналах, он пришел к выводу, что исторические хапуги разных эпох так много украли и спрятали, что это вообще ни в какие ворота не лезет! Оставалось лишь спокойно и системно со всем этим разобраться и потихоньку отыскать…
Увы, Хозяин мнение Тимофея Христофоровича не разделял. Вернее, разделял, но не по всем пунктам. Насчет “отыскать” – да, безусловно. А вот по поводу “потихоньку” получались существенные расхождения в воззрениях.
– Время не ждет. Летит время, мчится! В затылок дышит, за плечи хватает, – шутил Хозяин. – Сегодня не успел – завтра уже поздно будет…
А чуть погодя, в прямом соответствии с фабулой капиталистического способа производства, чуждого духу воспитанного в советскую эпоху товарища Шепелева, шутки закономерно трансформировались в намеки.
'Эти проклятые капиталисты, там, на Западе, они же как – они же просто так в дело денежки вкладывать не желают, а хотят непременно видеть результат. И желательно – побыстрее. Потогонщики вредоносные – лишь бы выжать максимум пользы из человека, из механизма, из метода!
А наша советская система, прогрессивная и человечная, выпестовала с десяток поколений товарищей, подобных Тимофею Христофоровичу, базируясь на твердом принципе милитаризованного общества, который в контексте трактовки ротного старшины звучит примерно так:
“…чем бы дитя ни маялось – лишь бы куньк не дрючило!”
То есть результат – это дело второе, это уж – как получится. А главное – чтобы коллектив все время был занят, запряжен, загнан в стойло, максимально загружен и работал слаженно и без сбоев.
Так вот, коллектив работал слаженно и без сбоев и наверняка через определенное время начал бы потихоньку выдавать результат – Тимофей Христофорович в этом не сомневался. Но вот намеки, намеки…
Нет, Хозяин видел, что соратник вкалывает не покладая рук, и за рвение хвалил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9