Какую гордость она бы испытала, увидев, какими взрослыми стали ты и твои братья.
– Да. – Кэм вздохнул. – Мы… я… тоже о ней думаю.
– Я невероятно, ее любил, Кэмерон. – Голос отца стал хриплым. – Так сильно, что иногда я боялся это показывать. Я знаю, что это прозвучит неправдоподобно, но…
В эту секунду Кэм против собственного желания представил себе Саломею, лежащую под ним с потемневшими от страсти глазами. Усилием воли он отогнал от себя эту картину как раз тогда, когда его отец заговорил снова.
– Ну, так что, – спросил Эвери, – как насчет сегодняшнего вечера? Если ты к этому не готов, я пойму.
– Я готов, папа.
– Отлично, сынок. Я заеду за тобой в половине седьмого.
Кэм побрился. Принял душ. Надел смокинг. Сказал себе, что провести вечер в обществе – это прекрасная мысль. Он не будет думать о Саломее. Совсем не будет – разве только для того, чтобы испытать презрение к себе за то, что он вообще когда-то думал о ней.
Она для него больше не существовала. Ее больше не было в его жизни, и ему это было абсолютно безразлично.
Их места в концертном зале, оформленном в стиле барокко, находились в середине четвертого ряда. Они одновременно раскрыли свои программки.
– «Вечер встречи с искусством», – прочитал вслух его отец и глубоко вздохнул. – Это надолго, Кэмерон. Немного одного, немного другого, и все – одинаково плохо. Речи. Выступления. Сопрано, которое будет похоже на кошачий визг; хор мальчиков, которые будут стараться петь ангельскими голосами. Фламенко в исполнении гитариста и, боже мой, кордебалет. Спасибо, что пришел, сын. Я бесконечно тебе признателен.
Кэм кивнул. Каким-то образом им с отцом удалось вытерпеть первую часть. Во время перерыва они отправились купить себе что-нибудь выпить, по пути здороваясь с самыми разными людьми, хотя его отец делал это не так активно, как в былые времена. Потом они вернулись на свои места.
Кэм устроился в кресле поудобнее. С трудом подавил зевок, когда полная женщина выводила трель, протягивая руки к полному мужчине в никудышном парике. Переложил ногу на ногу, когда другой мужчина загубил совсем неплохую игру на гитаре тем, что пытался выглядеть значительным и загадочным.
Вежливые аплодисменты гитаристу. Шорохи. Покашливания. Занавес снова поднялся; зазвучала музыка.
Кэм сложил руки на груди и прищурился, глядя, как на сцене одна за другой появляются балерины.
– Должен признать, они хорошенькие, – прошептал его отец…
А Кэм чуть не сорвался со своего места, потому что последней балериной, выбежавшей на сцену из-за кулис, была Саломея.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Должно быть, он сделал какое-то движение. Начал вставать или внезапно напрягся. Иначе отец не положил бы ему руку на плечо. – Кэмерон?
Он откинулся назад в кресле, не сводя глаз со сцены, на которой дюжина балерин выписывала изящные круги.
Он видел только одну.
Ее волосы были собраны в простой пучок. На ней была белая кружевная пачка. Щиколотки обвивали атласные ленты балетных туфель.
Он почувствовал, что у него на мгновение замерло сердце. Неужели это не сон?
Он почти чувствовал на губах вкус ее сладкой кожи. Почти видел идеальные линии ее груди, спрятанной под скромным белым кружевом. Почти слышал, как ее губы шепчут его имя.
Да, это была она, его танцовщица. Она была одета по-другому, но это была Саломея, которая двигалась по сцене, сложив руки над головой точно так же, как она это сделала в ту ночь, когда танцевала для него при свете луны.
Музыка была живой и поднимала настроение. Вальс. Раз-два-три, раз-два-три. Его сердце билось ей в такт.
Посмотри на меня, хотелось сказать ему. Саломея , посмотри на меня\
Но ее глаза были скромно опущены, а голова наклонена вбок таким образом, что можно было увидеть ее безупречную длинную шею.
Она упорно не поднимала глаза.
А он никак не мог оторвать от нее взгляда.
Вегас, сказала она. Чечетка. Разве она упоминала о балете? Может быть, и упоминала, но только мимоходом. Краешки его губ поползли вверх. С этого вечера ему будет нравиться балет. Ведь он привел ее в его жизнь. Она здесь, с ней все в порядке…
Да, она была здесь. В его городе. Но… Она к нему не пришла. Даже не позвонила. Хотя знала, что он живет в Далласе. Знала, как его зовут, как называется его фирма, но, черт побери, она даже не удосужилась поинтересоваться, остался ли он жив.
– Кэмерон?
Отец наклонился к нему с явным беспокойством. Кэм подумал, что он, должно быть, похож сейчас на человека, готового взорваться в любую секунду. Он неподвижно сидел в своем кресле, сжимая кулаки.
– Сын, что случилось? Ты плохо себя чувствуешь? Он с самого начала был прав. Все дело было в волнении. В опасности. Она его не любила, не испытывала к нему ровным счетом ничего…
Что ж, отлично. Он тоже к ней ничего не чувствует.
Но он был в ярости. Он был взбешен. Все эти недели он волновался о том, что могло случиться с ней, а она… она…
– Сынок?
– Со мной все нормально, папа. Мне просто… надо выйти подышать свежим воздухом, вот и все.
Эвери стал подниматься со своего места, но Кэм усадил его обратно.
– Останься до конца. Встретимся снаружи. Кэмерон встал на ноги. Дошел до прохода. Там он на мгновение остановился и посмотрел на сцену, но ее лицо было повернуто в другую сторону, а глаза по-прежнему смотрели в пол. Изящно двигаясь, она приближалась к кулисам.
Иди ты к черту, Саломея, холодно подумал он и направился в вестибюль.
Он поехал с Эвери поужинать в какой-то ресторанчик. Поговорил ни о чем. Сделал все, чтобы убедить отца в том, что с ним все хорошо и что нет никакой необходимости звонить врачу.
Когда он решил, что прошло уже достаточно времени, то, сославшись на большую занятость на работе следующим утром, поехал домой, где полночи расхаживал по всей квартире, а вторую половину провел в постели, уставившись в потолок.
– Надо это пережить, – повторял он в тишине.
Утром Кэм поехал в офис, где сорвал злость сначала на секретарше, а потом и на братьях. В конце концов он ушел, якобы на назначенную встречу. Сев в свой «порше», он вжал педаль газа до самого пола и выехал из города, после чего долго колесил по дорогам.
Что она за женщина? Отдаться мужчине, кричать в его объятиях, заставить его поверить, что он – все, что ей нужно в этом мире, и даже сказать, что она его любит… И все это только ложь?
Адреналин, помнишь? Вот что это было. А на тот случай, если еще остались сомнения, ты угостил ее порцией жестокой реальности. «У нас был секс, леди, – сказал ты. – Секс. Не путай это с любовью».
Ладно. Хорошо. Она никогда его не любила. Черт возьми, он никогда в это и не верил. Но он спас ей жизнь…
Ради всего святого, ты снова заводишь об этом речь? Ты просто жалок. Кроме того, ты спасал и свою собственную жизнь. А она чисто случайно оказалась поблизости.
Нет. Неправда. После всего, что с ними произошло, он беспокоился только о ее жизни.
Черт побери, ему были нужны ответы!
Кэм вынул из кармана мобильный телефон и набрал номер знакомого частного детектива. Сказал, что хочет узнать имя танцовщицы из балетной труппы, выступавшей в «Мюзик-холле».
Не мог бы мистер Найт дать еще какую-нибудь информацию, спросил частный детектив. У него, конечно, есть сделанный в полиции рисунок, но…
Еще день назад Кэм описал бы Саломею как самую красивую женщину в мире, но теперь все изменилось.
– Все просто, – сказал он детективу. – Единственная блондинка в труппе. И мне нужно узнать, где ее можно найти. Квартира. Гостиница. Мне нужно название.
– Отлично, мистер Найт. Когда вам нужна эта информация, сэр?
Кэм прищурил глаза. Разве не говорилось в программке «Мюзик-холла» что-то о том, что гастроли будут недолгими? Насколько он знал, этим вечером у Саломеи было последнее выступление в Далласе.
– Она была нужна мне час назад, – резко ответил он.
Шины «порше» протестующе завизжали, когда он заложил крутой вираж, направляясь к дому.
Публика по-прежнему аплодировала. Кордебалет все еще был на сцене, но Леанна незаметно убежала в гримерную.
Ей больше всего хотелось поскорее переодеться в повседневную одежду и вернуться в гостиницу. Еще один вечер, и Даллас останется у нее за спиной. Дрожащими пальцами она вытащила шпильки из волос и тряхнула головой.
Эта неделя была просто ужасной. Она постоянно думала о Кэме, а его лицо мерещилось ей в каждой тени.
А прошлым вечером… прошлым вечером она была уверена, что он был в зале. Конечно, это было сумасшествие, но она чувствовала его присутствие, как бы нелепо это ни звучало. Чувствовала, как он смотрит на нее.
Она не посмела даже поднять голову.
Их труппа только один раз появлялась в этом шоу, танцуя небольшой фрагмент из «Лебединого озера».
– Глаза вниз, – повторял им Николай.
Когда одна девушка на мгновение подняла глаза на репетиции, он начал топать и кричать на них, что они коровы и что, если это повторится, они будут репетировать, пока не свалятся с ног от усталости.
На самом деле они все чуть не падали с ног, в особенности Леанна, которая до этого лежала в больнице, борясь с инфекцией в ноге. Во время танца она послушно смотрела в пол.
Кроме того, если бы прошлым вечером она подняла глаза и. увидела среди зрителей Кэма, она бы наверное… она бы…
Говоря по правде, она и сама не знала, что бы она сделала.
Она чуть не лишилась рассудка, когда посмотрела на расписание их труппы.
– Даллас? – спросила она девушку, с которой они вместе жили во время турне. – Даллас?
– Угу, – ответила Джинни. – В расписание в последний момент внесли изменения.
– Нет, – сказала Леанна, пытаясь сохранить спокойствие. – Я не могу поехать в Даллас.
– Это отличный город. – Джинни бросила на нее взгляд и улыбнулась. – Много классных ресторанов. Много магазинов. И, боже мой, какие там мужчины…
– Я не могу туда поехать, – повторила Леанна.
Джинни подняла бровь.
– А в чем проблема?
Действительно, в чем? Что она могла сказать, что не выдало бы ее сразу с головой? Про них с Кэмероном никто не знал. И ей было не нужно, чтобы об этом узнали. Достаточно и того, что она была вынуждена жить воспоминаниями о том времени, когда они были вместе.
Она пробормотала какую-то глупую отговорку о том, что уже бывала в Техасе и что она ненавидит жару. Брови Джинни снова удивленно поползли вверх.
– Сейчас зима, Ли. В Далласе будет холодно.
– А-а, – ответила Леанна. – Нуда, конечно.
И она отправилась в Даллас. А разве у нее был выбор? Ей была нужна ее работа. Она до сих пор не оправилась от удивления, что компания держала для нее свободное место, все то время, что она пропустила – сначала из-за похищения, а затем по болезни.
Она поехала в Даллас и провела здесь ужасную неделю.
Кэм , постоянно думала она. Здесь живет Кэм.
Сколько раз она была близка к тому, чтобы сделать какую-нибудь глупость?! Несчетное количество раз. Она нашла его имя в телефонной книге. Его домашний адрес не был указан, но там был адрес его фирмы. «Найт, Найт и Найт: специалисты по нестандартным ситуациям». Конечно, я вовсе не собираюсь ехать по этому адресу, сказала она себе…
Но она остановила такси, поехала туда и некоторое время стояла перед башней из стекла и стали, пытаясь найти причину, которая позволит ей зайти внутрь и сказать, что ей нужно увидеть Кэмерона Найта.
В конце концов, он спас ей жизнь.
Спасибо, скажет ему она, и еще, чуть не забыла – ты был прав. Все, что между нами было на другой стороне света, – глупости.
Она этого не сделала.
У нее еще были остатки гордости.
По крайней мере, неделя мучений была позади. Завтра утром она сядет в автобус и закроет глаза, а когда она их откроет, Даллас останется только в ее воспоминаниях.
Как и Кэм.
Леанна опустила пальцы в баночку с очищающим кремом и намазала им лицо.
Какой смысл думать о нем? И он, и она вернулись в реальный мир, и он так и не попытался с ней связаться, хотя она мечтала об этом тысячу раз. С другой стороны, с какой стати ему было это делать?
Он предельно ясно дал ей понять, как он смотрит на их отношения. Она понимала, что он говорил нарочито резко, чтобы она не вздумала ослушаться его приказа, но, в сущности, он сказал ей правду.
То, что между ними произошло, было похоже на сказку, а сказки никогда не длятся долго.
Леанна сняла крем с лица при помощи салфетки.
Она вспотела и совершенно выбилась из сил. Ее мышцы ныли, и еще до того, как сняла балетные туфли, она поняла, что стерла ноги до крови. Такое бывало, когда они танцевали на пуантах. Обычно она не обращала на это особенного внимания, но после того, что случилось несколько недель назад, Леанна стала относиться к этому по-другому.
Она потеряла сознание в вертолете, который отвез ее в Дубай.
Она помнила, что плакала, что-то бессвязно говорила, умоляя людей, которые практически тащили ее в вертолет, отпустить ее обратно к Кэму. Затем весь мир накрыла серая пелена. Она очнулась спустя несколько дней в больничной палате. Через капельницу в ее организм поступали лекарства, левая нога была инфицирована, а температура была такой высокой, что половину этого времени она провела без сознания.
Когда она окончательно пришла в себя, первое, что она услышала, были слова врача. Он сказал, что ей очень повезло. Она могла бы потерять ногу… даже умереть… если бы провела еще несколько дней без антибиотиков.
Первые слова, которые она произнесла, были о Кэме.
– Он жив? – прошептала она.
В ответ врач только пожал плечами. Он ничего не знал о человеке по имени Кэм.
Она умоляла, чтобы ей рассказали о Кэме хоть что-нибудь, но никто не понимал, о ком она говорит. У нее не было телефона.
«Никакого стресса», – сказали ей сиделки, но в итоге она подкупила медсестру, которая тайком принесла ей мобильный телефон. Леанна позвонила в посольство и убедила секретаршу немедленно соединить ее с консулом.
Тому было явно не до нее. Он сказал ей, что уходит в отпуск.
Леанна все ему рассказала, так трогательно моля его о помощи, что в конце концов он согласился выяснить все, что было в его силах, о человеке по имени Кэмерон Найт.
Спустя час он перезвонил. Кэмерон Найт был жив.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14