Они напрочь позабыли о субординации и строевом порядке, охваченные паникой и горьким, унизительным сознанием своего поражения. Только отряд Кита, который замыкал шествие, сохранял дисциплину. Правда, кавалеристы в отличие от остальных не провели весь день под яростным, неутихающим огнем противника, не подвергались внезапным бешеным атакам вопящих фанатиков. Их не бросали вновь и вновь на неприступную твердыню. Неудивительно, что в конце концов большинство солдат, поняв ужасающую бессмысленность происходящего, обратились в бегство, тщетно надеясь таким образом спасти свою жизнь.
В ворота въехал бригадир Шелтон. Прямой как палка, он смотрел куда-то в пространство прямо перед собой, словно не имел никакого отношения к этому позорному смятению. На площади перед казармами бригадир спешился и, не сказав никому ни слова, направился в штаб.
– Жаль его, – прошептал Боб. – Он чертовски хороший солдат, хотя упрям и не слишком умен. И все же Шелтон не заслуживает такого бесчестья.
– Всему виной, феринге, ваше самодовольство, – бросила Аннабель. – Не будь его, такого бы не случилось. Поищу-ка я Кита.
– Лучше бы она этого не говорила, – заметил Боб, которому стало не по себе. – Вроде бы надо возражать ей – ведь противника оправдывать негоже. Но как подумаешь…
– Дело тут не в эмоциях. Ее манера говорить – вот что вызывает раздражение. Кому приятно слышать горькую правду от заклятого врага? Аннабель порой ведет себя как истинная афганка. Ладно, пойду в штаб – послушаю рапорт Шелтона.
– Я с тобой.
Боб и Колин ушли, а у стен военного городка в сгущающихся сумерках еще продолжалась беспорядочная пальба.
Увидев Кита, который распускал своих кавалеристов, Аннабель храбро пересекла площадь и встала в сторонке, дожидаясь, пока он закончит. Потом шагнула вперед, под свет масляной лампы.
– Как дела? – тихо спросила она.
Ошеломленный, Кит резко обернулся:
– Что ты здесь делаешь?
– То же, что и все остальные, – ответила Аннабель, указав на площадь, где кишел народ. – Я была на насыпи вместе с Бобом и Колином.
– Почему ты без чадры?
Аннабель твердо встретила его взгляд.
– По-моему, Рэлстон-хузур, время тайн миновало. Это бессмысленно.
С минуту Кит молчал, потом пожал плечами, соглашаясь с ней.
– Пожалуй, ты права. Нам конец. – Он оглянулся вокруг и покачал головой, недоверчиво и с чувством отвращения. – Шелтон говорил, что наши солдаты уже не способны сражаться. Они пали духом, обессилели от голода, устали от бесконечных оборонительных боев. Этих бедняг не в чем винить. Но Боже правый, я никогда не думал, что увижу, как английское войско бежит поджав хвост!
– Но если бы вы сдали деревню Бехмару без боя, это было бы расценено как признание в поражении. После этого оставалось бы только начать переговоры об отступлении, – заметила Аннабель.
– A y нас и так нет иного выхода, – отозвался Кит неожиданно резким тоном. – И возможно, только приняв неизбежное, мы сумеем сохранить хоть какое-то достоинство.
– Я хочу поговорить с генералом и поверенным в делах, – напрямик заявила Аннабель.
– Нет.
– Мне есть что сказать им. Я знаю такие вещи, о которых они не имеют понятия.
– Нет.
– Почему?
– Я не хочу, чтобы о тебе сплетничали в нашей офицерской столовой и во всех гостиных.
– Я думала, мы договорились, что время тайн прошло.
– Но не надо забывать об осторожности.
– Кит…
– Нет.
Он развернулся и ушел. Аннабель стояла на площади и нахмурившись смотрела ему вслед. Разумеется, белокожая женщина в афганском наряде сразу привлекла к себе взгляды окружающих. Когда Аннабель направилась домой – торопливым размашистым шагом, – накидка ее распахнулась, открыв длинные ноги, обтянутые кожаными брюками.
– Девушка!
Услышав повелительный окрик, Аннабель приостановилась и оглянулась. Этот пронзительный голос мог принадлежать только леди Сэйл.
– Мэм? – машинально произнесла Аннабель и мгновенно сообразила, что выдала себя. Ведь она могла бы притвориться, будто не понимает английского, и спокойно идти себе дальше. На улице довольно темно, и леди Сэйл заметила бы только ее рыжие волосы и хорошо знакомый афганский костюм.
– Подойдите-ка сюда. – Леди, стоявшая в палисаднике у своего дома, поманила Аннабель властным жестом.
Когда Аннабель перешла на другую сторону улицы, леди Сэйл, вооружившись лорнетом, принялась разглядывать ее.
Позади из окошка лился скудный свет. Но леди не упустила ни одной детали, в том числе и необычный для афганки цвет лица, которое раньше всегда было закрыто.
– Так я и думала, – заявила дама. – Что же это у нас тут творится?
Эта фраза была произнесена нарочито неуверенным тоном, словно леди Сэйл просто поверить не могла, что возможны подобные безобразия.
– Вы потерпели поражение, мэм, – сказала Аннабель, прикинувшись, будто не поняла истинного смысла ее слов. – Противник преследовал ваши войска по всей долине…
– Я не это имела в виду, – прервала ее леди Сэйл. – А почему, собственно, «ваши» войска? Вы ведь такая же англичанка, как и я, верно? И явно благородного происхождения, судя по вашей речи. Но ходить в такой одежде – это позор, вот что я вам скажу.
– К несчастью, мэм, другой у меня нет.
На мгновение Аннабель вдруг мысленно вернулась в далекое прошлое, в гостиную их дома в Пешаваре. Вот она, маленькая девочка, в муслиновом платьице и гофрированных панталонах, делает реверансы, вежливо отвечает на банальные вопросы гостей и старается не уклоняться от отеческого поцелуя какого-нибудь усатого джентльмена, от которого пахнет сигарами и бренди.
– Я и раньше понимала, что Кристофер Рэлстон лжет, – пробормотала леди, яростно нахмурившись. – Слишком долго мы знакомы, чтобы он мог морочить мне голову. Откуда ты взялась, девочка?
– Из Пешавара, – беспечно ответила Аннабель.
– Чепуха! Я всех знаю в Пешаваре.
– Мэм, мне не хотелось бы вести себя невежливо, но я не обязана отвечать на ваши вопросы, – мягко сказала Аннабель. – Однако уверяю вас, если уж я отвечаю, то только правду.
Подул ледяной ветер – предвестник близящихся снегопадов. Спасаясь от него, леди Сэйл поплотнее завернулась в накидку.
– Вы живете под одной крышей с Кристофером Рэлстоном? – грубовато спросила она.
Аннабель немного подумала:
– Да, мэм.
– В таком случае вы ничем не лучше здешних шлюх.
– Если вы так считаете, мэм.
Мучительница уставилась на дерзко улыбавшуюся молодую женщину: ее речь и интонации указывали на высокое происхождение, изумрудные глаза, резко выделявшиеся на молочно-белом лице, были бесстрастны, но в них таился вызов.
– Ничего не понимаю, – повторила леди Сэйл. – Но я разберусь. – И она повернула к дому.
– Простите, леди Сэйл, но, по-моему, сейчас есть более важные вещи, заслуживающие вашего внимания.
Леди замедлила шаг, оглянулась на Аннабель, стоявшую в воротах, и нахмурилась еще сильнее, словно обдумывала что-то. Потом отрывисто спросила:
– Как вы считаете, мы прорвемся?
– Не знаю, – ответила Аннабель как ни в чем не бывало. В свете предыдущего разговора вопрос леди казался совершенно неуместным и странным, уж слишком доверительно он прозвучал. – Но нам потребуется собрать все силы. И тем, кто здесь командует, – в первую очередь.
Леди Сэйл призадумалась, потом кивнула:
– Может быть, вы, мисс, и бесстыжая шлюшка, но голова у вас работает хорошо. Желаю вам спокойной ночи.
– Спокойной ночи, мэм.
Подождав, пока слуга откроет дверь перед леди Сэйл, Аннабель пошла дальше, размышляя о том, стоит ли рассказывать Киту об этом происшествии. Хотя в любом случае он узнает о нем от леди Сэйл и, конечно, будет недоволен. Странное чувство испытывала сейчас Аннабель. В ее душе что-то выкристаллизовалось, но она не очень-то хотела посмотреть правде в глаза. Аннабель явно начинала чувствовать свою общность с людьми, живущими за стенами военного городка. Ее судьба была теперь неразрывно связана с ними, и не только потому, что она оказалась здесь.
Не только потому, что она оказалась здесь.
При этой мысли Аннабель чуть не оступилась, и по телу ее поползли мурашки. Как же это получилось? Истинно афганское презрение к врагам незаметно переросло в дружбу? Но почему? Из-за любви к Киту? Из-за приятельских отношений с Колином и Бобом? Или потому, что она поладила с Харли? Или была какая-то другая веская причина? А может, наружу яростно прорвалось то, что было заложено в детстве, а потом забыто под влиянием Акбар-хана? И Айша снова превратилась в Аннабель, новую, повзрослевшую Аннабель?
Эти мысли очень беспокоили ее, но и странным образом возбуждали. Аннабель все больше хотелось принести пользу своими знаниями и опытом. Коль скоро она англичанка, значит, обязана служить своему народу. К тому же у нее – большие преимущества: никто здесь не знает афганцев так, как она. Ну можно ли отказываться от помощи, оказавшись в безвыходном, трагическом положении?
Аннабель вошла в дом, целиком погруженная в свои раздумья, и очнулась, только когда Харли встревоженно спросил:
– Мисс, с капитаном ничего не случилось?
– Нет, Харли. Ты знаешь, что произошло?
Бесстрастное лицо денщика исказилось гримасой угрюмого отвращения.
– Да, мисс. Чертовски позорная вышла штука, прошу прощения, мисс.
– Я бы не стала судить так строго, – возразила Аннабель. – Может быть, скоро нам всем придется столкнуться лицом к лицу с гази и их шимитарами.
– Ну уж мою-то спину они не увидят, – заявил Харли и, тяжело ступая, отправился на кухню.
Кит вернулся поздно.
– Насколько я понимаю, у вас с леди Сэйл состоялась дружеская беседа, – сразу же сказал он, жадно принюхиваясь к аромату тушеного антилопьего мяса.
Аннабель поставила на стол пиалу и удивленно взглянула на Кита:
– Как смог ты так быстро узнать об этом?
– По пути домой меня перехватил ее слуга, – сухо ответил Кит. – Леди Сэйл попросила, чтобы я нанес ей короткий визит. – Он с довольным видом поднес ко рту полную ложку. – Поскольку я знаю, как ты добывала ингредиенты для этого кушанья, оно должно было бы застрять у меня в глотке. Но почему-то этого не происходит.
– В нынешней ситуации было бы верхом глупости портить себе аппетит по такой причине. В военном городке ты один ляжешь сегодня спать сытым, – ловко парировала Аннабель. – Так что сказала леди?
– Она хотела выяснить, кто ты. Очевидно, ты вела себя не слишком вежливо. – И он вопросительно приподнял брови.
– Я была с ней очень любезна. Но леди засомневалась, что я из Пешавара. Кроме того, она заявила, что давно тебя знает и потому тебе не удастся морочить ей голову. Ты не убедил ее, отрицая слухи о любовнице-англичанке.
– Ну, – пожал плечами Кит, – я сказал, что это не ее дело, и, увы, расстались мы не в лучших отношениях.
– О Господи! Наверное, это моя вина.
– Ты права, – согласился Кит все тем же сухим тоном.
– Но как можно сейчас придавать значение такой ерунде?! – воскликнула Аннабель, искренне расстроившись.
– Когда все вокруг рушится, условности разного рода и церемонии становятся особенно важны, – спокойно объяснил Кит. – Обычаи, ритуалы, общепринятые нормы поведения – только они и остаются. Если и это исчезнет, люди, подобные леди Сэйл, лишатся сил и надежды.
Киту вдруг пришло в голову, что всего несколько месяцев назад он не сделал бы ни малейшей попытки не только оправдать, но даже понять тех, кого так легкомысленно называл тогда допотопными кретинами и занудами.
– При всей своей ограниченности леди Сэйл обладает незаурядной энергией, – продолжал он. – И для многих будет лучше, если она сохранит ее. В нашем городке полно женщин, которым нужен лидер. Леди Сэйл волей своей поддерживает их.
– Понимаю. Я сказала ей примерно то же самое.
Настала очередь Кита удивляться:
– В самом деле?
– Да, и, по-моему, леди Сэйл это понравилось, – решительно ответила Аннабель. – Она даже сказала, что хоть я и бесстыжая шлюшка, но рассуждаю верно.
Кит рассмеялся, правда, не слишком искренне. И все же Аннабель показалось, что дело идет на лад.
– Ну, и что же вы решили? – обратилась она к более важной теме, подлив ему чая.
Кит нахмурился:
– Пока ничего. Эльфинстон хнычет, Макнотен пыжится, а Шелтон ругается сквозь зубы. После ужина вернусь в штаб.
– Позволь и мне пойти с тобой, – настойчиво попросила Аннабель.
– Ох, не смеши меня! Только тебя там не хватало. – Он отодвинул стул. – Чтобы окончательно все запутать.
– Кит, мне так обидно слышать это. Почему же я все запутаю?
Кит с трудом сдерживался: это было заметно по его голосу и выражению лица.
– Милая, я не собираюсь представлять тебя как бывшую наложницу Акбар-хана, не хочу вдаваться в интимные подробности твоей жизни. А если я не сделаю этого, никто не поверит перлам твоей мудрости. Они увидят в тебе мою любовницу, только и всего. А меня посчитают за сумасшедшего, который мелет всякий вздор, чтобы произвести впечатление. Макнотен расхохочется мне в лицо, а Эльфинстон наверняка начнет беситься по поводу сомнительного поведения кавалерийского офицера, который держит у себя в доме столь экзотическое существо, то есть тебя.
Аннабель пожала плечами и отвернулась.
– Хорошо, в таком случае я, пожалуй, пойду в постель.
На мгновение Кит приостановился в нерешительности. Ему ужасно не хотелось оставлять Аннабель обиженной и расстроенной. Но на утешение сил не хватало: слишком сам он устал и был подавлен.
– Когда вернусь, не знаю, – сказал он, застегивая пуговицы на мундире.
– Я наверняка уже буду спать, – холодно отозвалась Аннабель. – Доброй ночи. – И, прошмыгнув мимо Кита, выскочила из столовой.
– Проклятие!
Кит хотел было догнать ее, но, словно пытаясь унять раздражение, покачал головой. Нет, он не вынесет еще одну ссору: эта последняя капля переполнит чашу его терпения.
Бесконечные споры длились всю ночь напролет. В кабинете генерала, где клубами плавал табачный дым, звучали едкие обвинения в адрес друг друга, вносились и тут же отвергались самые разные предложения, едва достигнутое согласие перерастало в раздоры.
Тут уж Киту и вовсе стало не до Аннабель и ее уязвленных чувств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49